Грешные души - Леонид Влодавец

Обкомовский дедушка, как и его бабуля, с интересом разглядывал своих соседей по столу. Ни Сутолокиной, ни Котову даже не приходило в голову, что наряду со стариками их изучают еще и потусторонние силы.

- Произвести замеры взаимовнимания, - приказал Дубыга.

- Есть! - гаркнул Тютюка. - Даю результаты: внимание Сутолокиной двадцать пять процентов, Котова - десять.

- Естественно, - резюмировал Дубыга, - явный красавец-мужчина и не первой свежести бабенка. Удивляет только разброс, он совсем небольшой. Сутолокина уделяет своему очень видному соседу намного меньше внимания, чем можно было предположить. Вместе с тем он, который должен был ее, мышь серую, вообще едва замечать, поглотился ее персоной на одну десятую всего внимания. Любопытно! Ну ладно. Ваши дальнейшие действия, стажер?

- Очевидно, завязать разговор, включить вторую сигнальную?

- Мысль верная, но как это организовать конкретно?

- Дать короткий импульс Котову и...

- Ничего путевого не выйдет. Котов выдаст что-нибудь типа "Как вам нравится этот салат?" На что ему ответят: "Как все советское". Как раз здесь нужен длинный импульс, но не на сексуальную, а на отвлеченную тему. Например, насчет политики или литературы. Причем лучше, чтобы разговор начал не Котов и не Сутолокина, а старики. Просмотри их память, что они последнее читали.

- Газету "День"...

- Нет, это не пойдет. У Котова она вызовет аллергическое неприятие. Пусть лучше шпарят на тему литературы. Какая там книженция крепко осела в их бортовых компьютерах?

- В восемьдесят восьмом прочли "Мастера и Маргариту". С тех пор только перечитывали старые книги. "Как закалялась сталь", например.

- Гадость какая! И это все?

- Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Некрасов... - стал перечислять Тютюка. Три дня назад - Салтыков-Щедрин, "История одного города".

- Освежали в памяти школьную программу... Хотя, вообще-то, "История одного города" - хорошая тема. Ты пока не вмешивайся, я сам подброшу на них импульс...

Старичок поковырял вилкой салат из свежей капусты и сказал задумчиво, обращаясь к супруге:

- Да... Печально все это. Не могу отделаться от ощущения, что мы живем в городе Глупове. Пришел новый градоначальник, разместил улицы, замощенные предшественниками, и из добытого камня понастроил монументов...

- Не волнуйся, Митя, - прошелестела старушка, - что нам осталось? Все позади, мы свое прожили.

- Завидую тем, кто помер, - вот до чего дошло. И почему меня в тридцать седьмом не шлепнули? Филька Чистяков аж самому Ежову на меня писал - так Фильку шлепнули, а меня - нет. Теперь он - жертва репрессий, а я - никто. Пенсионер. Осколок тоталитаризма.

- Да что ты говоришь-то? Живы, слава богу, болячек не так много, глядишь - и помрем тихонько.

- Обидно... Все делали, куда ни гнали - всюду шли, за спины не прятались. Помнишь, как мы в Красноармейске Никольскую церковь в ревклуб переделывали? Мне старухи пообещали, что гореть мне в геенне огненной... А Артем Стулов, бывший лабазник, лишенец чертов, голову хотел гирей проломить. Но я-то его в ГПУ раньше сдал... Успел. И когда на колхоз меня бросили, тоже ведь могли пришибить. Помнишь, сено мы изымали?

- А-а, это когда Кузьма Евдошкин на тебя с вилами попер?

- Ну да. Еле отскочил тогда. Милиционер, помню, Вавилов, выручил. Упекли Евдошкина, а сынок его потом тоже все грозился вернуться. Хорошо, что ты от его подружки письмо перехватила... И подружку, и младшего Евдошкина прибрали. А ведь могли бы они нас.

- Вот и хорошо, что мы их, - торжествующе прошамкала старушка. - Мы победили! Мы! Пусть эти попробуют, - она мотнула головой в сторону Котова, который дочиста выскреб тарелку с борщом и подбирался к котлетам.

Дубыга скорчил недовольную гримасу.

- Что-то не то. Дед внутренне кается, на пять процентов минус-потенциал потерял, это пора прекратить, а то еще на плюс выйдет. Бабка поупорней, но и ей тоже сомнения в голову лезут. Пусть лучше Ельцина ругают! Может, хоть это Котова заведет?

- Простите, - вежливо произнес старичок, обращаясь к Котову, - вы кто по профессии?

- Инженер, - ответил тот, запивая котлету компотом. - Математик.

- Не экономист? - подозрительно прищурилась бабка.

- Нет, я программист.

- Кибернетик? - У бабули были явно неплохие задатки для ЧК.

- Примерно, - усмехнулся Котов, почему-то вспомнив слова "Кибернетика - продажная девка империализма", - хотя, знаете ли, сейчас этот термин употребляется не часто. Больше говорят об информатике.

- Ну и как вы себя чувствуете в этом мире? - Старые большевики окольных путей не искали, били в лоб.

- Если можно, как ваше имя-отчество? - спросил Котов. - Меня зовут Владислав Игнатьевич.

- Я - Дмитрий Константинович Агапов. А это моя супруга - Нина Васильевна.

- Очень приятно. Так вот, Дмитрий Константинович, не могу сказать, что мне в этом мире плохо, но и что хорошо - тоже не могу.

- Значит, вам тоже не все по нутру? - продолжал настаивать дед.

- Конечно, - прихлебывая компот, согласился Котов, - например, цены.

- Кусаются? - Старик Агапов, как видно, рад был услышать это заявление.

- Растут слишком быстро. Много накруток, которые позволяют кому-то делать деньги из воздуха.

- Ну а общий курс вы как, одобряете?

- Общий курс одобряю, - невозмутимо подтвердил Котов, пожелал всем приятного аппетита и вышел из-за стола.

На пылинке-"тарелке" Дубыга и Тютюка размышляли над причинами неудачи. Особенно напряженно размышлял Дубыга. Он явно не хотел опростоволоситься перед стажером, но нехотя признал:

- Как видишь, и на старуху бывает проруха. Что-то мы еще в этом Котове не просчитали. Да и Сутолокина сидела себе и жевала, как корова в стойле.

- Да чего вы так сосредоточились на Сутолокиной и Котове? Можно кого-нибудь еще предобработать... Вон их тут сколько - сотни две.

- Нет, это дело принципа. Есть такой принцип - не бросай дела, если начал.

- Но ведь план! А мы время тратим.

- Главное - качество. Надо учиться, а план это уж после...

Котов, выйдя из столовой, пошел ко второму корпусу. У него было хорошее правило, во всяком случае, как ему казалось, - переваривать пищу в спокойной обстановке. Флегматичная Сутолокина, которая, видимо, даже не осознавала, что ей впервые за много дней не нужно мчаться в магазин, чтобы закупить продовольствие на мужа и дочерей, не нужно думать, как прожить две недели до получки, как-то неуверенно, то замедляя, то убыстряя шаг, шла следом за бизнесменом. Обгоняя ее, мчался Кирюша Пузаков, удравший от неповоротливых родителей, а позади ковыляли старики Агаповы.

Пенсионеры нацеливались на скамеечку, стоявшую неподалеку от подъезда. Там был тенек и можно было посидеть, наблюдая за тем, как шахматисты ходят вокруг огромной доски, разбирая все ту же партию Бронштейн - Ботвинник. Однако на скамеечке уже сидели, полуразвалясь, Колышкин и Лбов в обнимку со своими девицами. Они, пообедав, распили бутылку у себя в номере и, слегка забалдев, вышли на воздух.

- Может, попробовать вариант с "джентльменом"? - внес предложение Тютюка. - Скажем, пусть эти пристанут к Сутолокиной...

- Это где ж тебя такому учили? - возмутился Дубыга. - Ну ты даешь! Сколько лет Колышкину? Двадцать восемь! А Лбову вообще двадцать три! Сутолокина им в матери годится. Если ты им сейчас такую идею подкинешь, они от стыда сгорят... Тем более рядом девки - первый класс. Можно, конечно, попробовать, чтоб девки ее задели. Только она сейчас в таком кайфе, что даже не заметит. Более перспективно, если мы деда с бабкой используем.

Совершенно неожиданно для себя, но точь-в-точь как задумали Тютюка и Дубыга, Дмитрий Константинович подошел к лавочке и строго, по-партийному отчеканил:

- Юноши, вы - молодежь, уступите место пенсионерам!

- Пожалуйста, дедуля, присаживайся, - совершенно неожиданно ответил Колышкин, вставая, точно добропорядочный пионер. - Пойдем, чего тут сидеть...

Дубыга произнес слова, которые, как знал из учебного курса Тютюка, обозначали высшую степень раздражения у местных реликтовых, хотя формально-лингвистически обозначали вступление в половой акт.

Компания, врубив на полную громкость магнитофон, направилась в сторону пляжа. Агаповы уселись на лавочке и, развернув газету, погрузились в чтение.

НА ПЛЯЖ!

Дубыга переживал. Конечно, астральная сущность у него была куда крепче, чем у реликтового, но эмоции ей были не чужды.

- Что за ерунда? С каких это рыжиков Андрюха Колышкин, которому в морду дать ничего не стоит даже отцу родному, вдруг так спокойно уступил деду место, да еще и ребят своих увел? Может, тут где-то плюсовик прячется? Ну-ка, дай контроль по полусфере!

- Плюс не детектируется.

- Все верно, откуда им тут взяться. Так... Ну, перелетаем к Сутолокиной.

Александра Кузьминична прилегла отдохнуть и читала детектив, на обложке которого была изображена откинутая голова пышной блондинки - почти такой же, как та, на копии которой экспериментировали до обеда черти.