Грешные души - Леонид Влодавец

- Молоток! Вери гуд! О'кей! Хорошо, спасибо!

Тут же замелькали лестница, коридоры, двери... Котова привели в комнату, где все галдели на разных языках, громыхала музыка и было накурено. Много бутылок с советскими и иноземными этикетками, закуски начатые и нетронутые. Слова Котова и его собеседников были неразборчивы, но, когда Тютюка предложил их проанализировать, Дубыга отрицательно мотнул головой, мол, не имеет смысла. Пьянка длилась еще не менее часа, Котов танцевал с Мэри. Она очень громко хохотала. Кажется, Котов пытался рассказать ей анекдот.

- Ну, скоро пойдут провалы в памяти, - предсказал Дубыга. - По-моему, он уже полбутылки в сорокаградусном эквиваленте выхлебал. У здешних реликтовых есть хорошая пословица: "Не бывает некрасивых женщин, а бывает мало водки". С этим случаем все ясно...

В это время Мария тянула за собой Котова в соседнюю темную комнату.

- Может, досмотрим? - робко предложил Тютюка.

- Нечего порнографию разводить... Все и так ясно.

Тютюка снял изображение. Вернулся интерьер "тарелки".

- Данный случай подпадает под стандартную ситуацию "благодарность джентльмену", - оценил Дубыга, - но не может же это повторяться во всех случаях. Вероятность того, что он спас от грабителей всех этих женщин, крайне мала. Такое редко происходит с одним и тем же человеком даже два раза подряд.

- Значит, надо посмотреть еще что-нибудь.

- Согласен. Хотя лучше доверить дело автоматике. Пусть сама вычленит сходные компоненты во всех тринадцати случаях. Давай команду.

Тютюка подал. Аналитический аппарат выдал нечто вроде формулы: "Общие элементы всех тринадцати случаев: женщина несчастна, женщина некрасива, женщина бездетна. Общий результат: женщина счастлива, женщина беременна, женщина имеет детей".

- Ну, это, положим, безо всякого анализа было известно, - проворчал Дубыга. - Стоило подключаться к Большому Астралу, чтобы получить такой дурацкий ответ!

- А может, еще одну прокрутить?

- Ладно, - нехотя согласился скромный Дубыга. - Вам, молодым, одну "клубничку" подавай...

- Кого брать?

- Любую... Впрочем, возьми-ка ту, что не назвала сына Владиславом. Кто это?

- Их две...

- Ну тогда ту, которая назвала Ашотом.

Опять возник мерцающий куб. Появился берег какого-то очень теплого моря, песчаный, залитый солнцем пляж.

- Сланчев Бряг, Болгария, 15 июля 1988 года, 11.42, пляж, прокомментировал Тютюка.

... Взгляд Котова лениво переместился с какого-то маленького насекомого, ползавшего по песку рядом с изголовьем пляжного лежака, на загорелые и еще не очень загорелые тела, распростертые вокруг. Котов поднялся, пошел к воде, в которой темнело множество голов. Вокруг заплескались волны. Владислав поплыл, то поднимаясь на пологий невысокий гребень, то опускаясь. Доплыв до линии буйков, Котов повернул обратно. В поле его зрения попала грузная, очень полная женщина в закрытом зеленом купальнике, с черными, гладкими волосами, сидевшая рядом со степенным, тоже очень толстым, пожилым мужчиной. Толстяк от плеч до пояса был покрыт седыми и черными волосами. Они очень бурно о чем-то беседовали, причем в основном говорила женщина, а старик иногда прерывал ее резкими фразами. Котов доплыл до берега, вышел на пляж и тут увидел, как старик внезапно скорчился и ухватился за сердце. Женщина в зеленом купальнике вскрикнула, стала тормошить старика, вокруг них мгновенно собралась толпа. Дубыга и Тютюка увидели, как Котов распихал толпу и, подхватив старика под мышки, поволок к дежурившей у пляжа "скорой помощи". Навстречу ему выбежали люди с носилками...

- Достаточно, - проворчал Дубыга, - опять рыцарство. Помог даме в трудную минуту. Повод, чтобы осчастливить некрасивую даму. Тем не менее грех чистой воды. А его не засчитывают! Почему?

Тютюка принял это размышление вслух за команду и послал запрос в аналитическую систему. Заключение оригинальностью не отличалось:

"Плюсовой потенциал превышает минус".

Дубыга ухмыльнулся:

- А что они еще могут ответить? Будем разбираться в процессе...

ОБЕД И ПОСЛЕ ОБЕДА

Пока черти занимались аналитическими исследованиями, Владислав Игнатьевич отогнал свою "восьмерку" на стоянку, совершенно не замечая пылинки в своей шевелюре. Потом решил пройтись по территории дома отдыха, чтобы обозреть местные достопримечательности. В компании с ним оказался бухгалтер Пузаков, тоже пристроивший "шестерку" на стоянку.

- Мы, кажется, с вами соседи? - приветливо улыбнулся толстяк.

- Да, - подтвердил Котов, отвечая улыбкой на улыбку, - вы из тридцатого номера?

- Совершенно верно. Будем знакомы? Я - Владимир Николаевич. Можно Володя.

- Хорошо, тогда я Владик.

Мужчины зашагали рядом. Котов старался делать шаги покороче, а Пузаков - подлиннее. Обоим это давалось с трудом, ибо талия Котова находилась почти на уровне плеч бухгалтера. Шли они по асфальтовой узкой дорожке с аккуратной белой разметкой метража - трассе терренкура, проложенной вдоль бетонного забора, опоясывавшего территорию дома отдыха. Дорожка предназначалась для того, чтобы руководящие товарищи сбрасывали избыток веса, наросший за время сидения по кабинетам. Пролегала она сквозь смолисто пахнущую сосновую рощу, затем выходила на берег озера, доходила до спуска на пляж и вновь шла вдоль забора. Это было "большое кольцо" для жаждущих похудеть. Те, кто не слишком стремился к этому, опасаясь потерять вес в обществе, могли довольствоваться "малым кольцом", проложенным в непосредственной близости от жилых корпусов.

- Вы тут раньше не бывали? - спросил Пузаков. - Чудное место!

- А вы?

- Ни разу не был, но много слышал. Это ведь, так сказать, "цитадель номенклатуры"! Видите, как все ухожено, налажено, даже асфальт какой-то иной. Ровненький, гладенький, без трещин.

- Неплохо, - согласился Котов. Уезжая в отпуск, он дал себе слово не думать о делах своей фирмы. Это был первый отпуск за черт знает сколько лет. Последний раз ему удалось провести всего несколько дней в Болгарии. Но едва Пузаков заговорил об асфальте, как у бизнесмена вследствие каких-то необъяснимых ассоциаций возникло горячее желание узнать, как идет отделка нового офиса "Агат-Богата". Между тем здравый смысл подсказывал ему, что вице-директор МП прекрасно справится сам и не стоит беспокоиться из-за ерунды. Более того, когда Котов хотел взять с собой радиотелефон, чтобы в случае чего с ним можно было связаться в любое время, его заместитель сказал:

- Владик, ты нам нужен живой! Береги здоровье и ни о чем не беспокойся.

Невидимые птички где-то перекликались, информируя друг друга о последних событиях на своем экологическом уровне. Ветерок умиротворяюще обвевал лица мужчин и взывал говорить о высоком, благородном и мудром. Например, о внешней политике ЦК КПСС и Советского правительства, о грядущем светлом царстве коммунизма или хотя бы о борьбе народов мира за социальное и национальное освобождение. Однако ни ЦК КПСС, ни Советского правительства вот уже порядочно времени как не существовало, светлое царство коммунизма лежало, как выяснилось, в стороне от "столбовой дороги мирового развития", а борьба народов велась за что-то совсем другое. Поэтому говорить было не о чем, но хотелось, особенно бухгалтеру Пузакову, который, как всякий опытный и прилично зарабатывающий человек, рвался познакомиться с тем, кто гребет в несколько раз больше. Что же касается Котова, то ему говорить хотелось меньше, а точнее, не хотелось вовсе, но он не желал показаться невежливым.

- Вы здесь с семьей? - поинтересовался он, хотя прекрасно видел, с кем приехал Пузаков.

- Да, - улыбнулся бухгалтер, - мы всегда ездим вместе. Мариночка не любит, если я куда-то уезжаю один. Да и Кирюше с нами спокойнее. А то эти лагеря - там одно дурное влияние и солдатчина. Или я не прав?

- Конечно, семья это хорошо... - кивнул Котов, не имевший, как ему казалось, ни семьи, ни детей. О тех тринадцати, наличие которых установили черти, он даже не догадывался. Единственной дамой, не потерявшей с ним связи, оставалась некая Надежда Пробкина, мать девочки Влады. Пробкина жила в доме напротив и работала в пельменной, куда Котов начал ходить задолго до того, как стал миллионером. Каждую неделю она приходила убираться и стирать белье, а также могла оказать и все иные услуги, если Котов ощущал, что физиология начинает несколько отвлекать его от проблем программного обеспечения. Однако он ни разу не заходил к ней домой и даже не знал, что Влада Пробкина имеет к нему какое-то отношение. О том, что дочь у Пробкиной есть, он был осведомлен, с удовольствием делал ей подарки, начиная с кукол в детстве и кончая джинсами в юности, но к чертам лица ни разу не приглядывался. Правда, он и видел-то ее всего три-четыре раза. Что же касается самой Надежды, то та очень стеснялась сознаваться. Она даже отчество написала Владе по своему покойному отцу - Николаевна. Почему? Потому, что считала Владислава слишком умным для себя. И она даже боялась ну, как узнает, захочет жениться? Куда ей, дуре лимитной, с таким мужем? Так что, продолжая жить с Владиславом и каждое лето отдыхая с дочерью на его даче (где сам Владислав почти не бывал), она и думать боялась о том, чтобы как-то оформить с ним отношения. Ей ведь было под пятьдесят, и на лице у нее не то что черти, а все и плюс-, и минус-астральные существа вместе взятые, молотили горох.