Мамы-мафия - Керстин Гир

Новая комната Нелли, бывшая гостевая бабушки Вильмы, была выстлана нейтрально-серым покрытием, а шкаф для одежды был в виде исключения не из красного дерева, а из фанеры с облицовочной сосной. Как и комод с узкой кроватью. Это были остатки мебели из прежней, юношеской комнаты Лоренца, и на них ещё болтались плакаты из восьмидесятых годов. На стене висел плакат АББА.

Нелли бросила свой рюкзак на кровать и ударилась в крик:

– Я здесь не останусь! Это наглость! Никто не может от меня этого потребовать! Я хочу назад к папе!

Я тоже, подумала я, но вслух этого не сказала. И, собственно говоря, я не хотела назад к папе, ведь это папа был во всём виноват. Папа был просто свинтус. Этот дом – просто ужас. Такой среды обитания не пожелаешь даже злейшему врагу.

Когда я увидела спальню, в которую Лоренц засунул мою постель, я сразу поняла, что здесь я, наверное, не смогу уснуть. В приглушённом свете люстры мне казалось, что бабушка Вильма злорадно подмигивает мне из трёхстворчатого зеркала красного дерева.

– Смотри, мама, здесь можно блевать прямо на стену, – сказала Нелли, видимо, для того, чтобы подбодрить меня. – Во всяком случае, это не бросится в глаза.

Это было последней каплей.

– У этого дома плохая карма, – пробормотала я про себя, набирая номер Труди. На сегодняшнюю ночь я охотно приму её предложение и устрою лагерь в её гостиной. А завтра она сможет заняться этим домом и выгнать всех духов, включая персонально бабушку Вильму.

Но Труди не отвечала. Её автоответчик объявил, что во время карнавала она принимает участие в расширяющем сознание семинаре на озере Гарда. Для своих дурацких курсов она, по крайней мере, всегда выбирала живописную местность.

Я больше не знала, кому мне позвонить. На отель у меня определённо не было денег.

– Кто-нибудь голоден? – спросила я.

– Нет, спасибо, мне и так плохо, – ответила Нелли и убежала назад в свою комнату. Там она, громко рыдая, бросилась на кровать.

Мы с Юлиусом поочерёдно её гладили.

– Сейчас давайте отправимся спать, – сказала я. Думать позитивно – наш девиз. Так, во всяком случае, посоветовала бы Труди. – А завтра мы всё это обсудим с папой. Я уверена, здесь можно устроить что-нибудь классное. – Высказав эту ложь, я слегка покраснела. – Папа должен только дать нам немного денег, тогда мы устроим здесь настоящий дворец. Действительно хипповый!

Нелли недоверчиво засопела.

Юлиус нашёл в фанере откидную крышку и открыл её.

– Посмотри же, Нелли, у тебя здесь есть свой собственный телевизор, – восхищённо сказал он.

– Он чёрно-белый, – прорыдала Нелли и разъярённо добавила: – Я считаю, что это гадко с вашей стороны, что вы решили развестись, а я должна жить в такой дыре.

– В энергетической дыре, – сказала я. – Это в принципе даже неплохо. Никакого электрического смога и так далее. Труди будет в восторге от такого количества позитивной энергии. Я сейчас расскажу вам сказку на ночь. Про маленького мальчика и новый дом. Вы увидите: при дневном свете всё будет выглядеть совершенно по-другому.

Но это была неправда. При дневном свете всё выглядело так же ужасно, если не ещё ужаснее. Ванная на втором этаже была выдержана в жёлтых и коричневых тонах и так своеобразно украшена цветочками, что уже чистка зубов вызывала мигрень.

– Я позвоню сейчас папе и скажу, чтобы он меня забрал! – закричала Нелли в десятый раз с шести часов. Она уже попыталась послать всем своим подружкам смс-ки, но даже в саду не было сети, что привело к ужасным вспышкам неистовства. В промежутках между криками она слушала в своей комнате рок-музыку на полной громкости.

Я попыталась приготовить в кухне завтрак, но Лоренц, хотя и разморозил холодильник, не забил его продуктами. Не было даже кофе. Я нашла только коробочку мятного чая и заварила его целый чайник. По крайней мере Юлиусу голодание не повредит.

– Как только откроются магазины, мы пойдём вовсю закупаться, – пообещала я.

– Но я ужасно голодный, – сказал Юлиус, снова бодрый и здоровый.

– И я успею умереть с голоду, – пробрюзжала Нелли. – Почему ты раньше не подумала о том, чтобы обеспечить нас едой, ты, кукушкина мать?

Потому что кукушкина мать до вчерашнего вечера не знала, что сегодня утром она проснётся в кошмаре красного дерева с пустым холодильником.

Наконец рассвело. Дневной свет не улучшил впечатления от обстановки.

– Окей, – сказала я, не в силах больше выносить брюзжания Нелли. – Сейчас ты можешь позвонить отцу. – Я рассердилась, что не позволила Нелли ещё в шесть утра выдрать его из постели. Но подобного рода предупредительность глубоко укоренилась во мне: по воскресеньям и праздничным дням папа должен выспаться.

Лоренц, похоже, отказался забрать Нелли, потому что она довольно скоро швырнула обтянутую парчой трубку бабушки Вильмы на телефонный столик и прокричала:

– Нет, ты хочешь поговорить с мамой! Мама! Папа хочет с тобой поговорить! – По лестнице красного дерева она разъярённо побежала в свою комнату и так хлопнула дверью, что весь дом затрясся.

У меня было подозрение, что Лоренц совсем не хочет со мной разговаривать.

– Ты мне мешаешь! – рявкнул он на меня. – В чём дело? Вы выехали меньше двенадцати часов тому назад, а Нелли уже хочет въехать ко мне обратно!

– Вот именно, – сказала я. – Она, видимо, унаследовала твой чувствительный вкус, потому что у неё аллергия на обстановку бабушки Вильмы. И твои плакаты не кажутся ей классными. Я, кстати, не знала, что ты так сильно протестовал против атомных электростанций.

– Сейчас это твой дом, ты можешь менять там всё, что тебе не нравится, – сказал Лоренц. – Включая мои плакаты. Оооо да!

– О нет, – ответила я. – Что, чёрт побери, ты делал здесь все эти недели, Лоренц? Полировал красное дерево? Даже холодильник пустой! В отличие от шкафа с одеждой бабушки Вильмы. И шкафа с пластинками. Оперные арии для тенора и баритона из семидесятых годов. Просто классно.

Лоренц молчал.

– Лоренц, ты у аппарата?

– Но ненадолго! – Было такое впечатление, как будто он разговаривает с полным ртом. – Поскольку ты предпочла спрятаться у своих родителей, то ты вряд ли можешь сейчас жаловаться на обстановку.

Хаха, и ещё как могу!

– Лоренц, ты мне пообещал оборудовать для нас дом. Оборудовать означает, что в нём можно жить. Но ты просто добавил весь наш хлам плюс то, что ты не захотел иметь у себя, к хламу твоей матери.

Лоренц резко зачмокал.

– Что ты там делаешь? Лоренц?

– Что такое?

– Почему ты не убрал всё в доме, как обещал?

– Я выволок из дома кучу ящиков, можешь спросить у Нелли! – ответил Лоренц. Сейчас это звучало так, как будто он шипит.

– О да, я в этом уверена, – прошипела я в ответ. – Ящики с наличными, с драгоценностями, с мессенским фарфором и редкими изданиями! Весь остальной мусор ты оставил здесь.

– Потому что я думал, что тебе, может быть, что-нибудь из этих вещей понадобится, – сказал Лоренц. – Извини, пожалуйста, за то, что я хотел оказать тебе услугу.

– Ну класс, спасибо, я очень рада! Ведь лечебные чулки и норковые шапки нынче так дороги!

Лоренц только пыхтел.

– Лоренц? Что ты там, собственно говоря, делаешь?

– Сижу на тренажёрном велосипеде, если ты не против, и хотел бы сейчас закончить разговор. Ещё! Ещё!

– Что? Закончить или ещё?

– О Боже, Конни, пока ты была в отпуске на Пеллворме, я крутился здесь, следил за сантехниками, решал вопросы по хозяйству, заботился о твоей дочери и – last but not least – работал по восемьдесят часов в неделю. Ты не думаешь, что пора уж и тебе вооружиться рюкзаком от Красного Креста и запихнуть туда шмотки моей матери? Не пора ли тебе повзрослеть?

Я попыталась глубоко вздохнуть и посчитать до десяти, в то время как Лоренц, очевидно, подобрался к самым высоким цифрам на эргометре.

– Пожалуйста, подумай о своих детях. Ты не боишься, что их чувство вкуса пострадает, если им придётся существовать в этой обстановке? Дом забит так, что здесь практически невозможно жить. Мне срочно нужны деньги на ремонт, потому что у меня на карточке зияющая пустота, как ты, вероятно, знаешь. Конечно, я не имею понятия о ценах, но с пятьюдесятью тысячами евро мы наверняка продвинемся вперёд. Ванные надо заново обложить плиткой, и нам нужна новая сантехника.

Я услышала тяжёлое дыхание Лоренца.

– Лоренц? Почему ты молчишь? Тебя что, на твоём велосипеде прихватил инфаркт?

– Остановись, Конни. От меня ты не получишь ни цента! Дом в безупречном состоянии, всего лишь пять лет назад моя мать полностью отремонтировала его, да, да, включая чистку снаружи. О да! И теперь ещё новенькое отопление! У тебя есть работающая стиральная машина, сушилка, кухня со всем необходимым, да, точно, да, открытый камин и сто пятьдесят полностью обставленных квадратных метров. – Голос Лоренца звучал сейчас несколько своеобразно, гневно и радостно одновременно. Он казался совершенно чужим. Все эти "да " и "о" были тоже новыми для меня, наверное, риторический прокурорский трюк, чтобы сбить собеседника с толку. Только одно было таким же, как и раньше: у Лоренца всегда было умение переходить от обороны к атаке и валить с больной головы на здоровую. – Возможно, не всё там соответствует твоему вкусу – хотя я не премину заметить, что у тебя его не особенно много, ооооо да, но если тебе не нравится обстановка, то ты вполне можешь в ней что-то поменять. Да! Да!