Кровное дело шевалье - Мишель Зевако

Франсуа уже не слушал старика. Он бегом бросился к домику старой кормилицы… Неужели случилось самое страшное?! Жанна умерла? Он ворвался в дом, распахнул дверь в комнату и вздохнул с радостью и облегчением. Жанна была жива!

Но, взглянув на свою возлюбленную, он замер в изумлении и испуге.

Что это?! Преодолев тысячи опасностей, он вернулся к своей богине, а та смотрит на него, оцепенев от ужаса… или от стыда?! Франсуа медленно приблизился к ней.

— Жанна! — прошептал он.

Она застонала так, словно прощалась с жизнью. Как ей хотелось обнять любимого! Но она не могла оторвать полного муки взгляда от Анри. А тот не спеша поднял руку и дотронулся до своей шляпы…

— Не надо! — выдохнула несчастная женщина.

— Жанна! — вскричал потрясенный Франсуа.

Он удивленно посмотрел на брата.

— Анри! Что происходит?

Но жена Франсуа и его младший брат мрачно молчали. И тогда Франсуа, шагнув назад, скорбно сложил на груди руки и грустно сказал:

— Целый год я жил лишь для одной женщины, ей принадлежало мое сердце, ей отдал я свое имя. Я спешил сюда, влюбленный и счастливый… А жена даже не смотрит на меня… и брат не поднимает глаз…

Сердце Жанны разрывалось от боли. Анри выдумал для нее пытку, которая была страшнее смерти. Ведь Жанна безумно любила Франсуа и страстно мечтала оказаться в его объятиях. Но она принудила себя стоять молча и недвижно, а взгляд ее был прикован к руке жестокого убийцы, одно движение которой могло в любую минуту оборвать жизнь ее Лоизы.

Боже, Боже! Ее дитя! Ее дорогая дочь! Невинный хрупкий ангел… Неужели в ее нежное тельце вонзят нож?!

Жанна судорожно стиснула руки. По подбородку у нее стекала струйка крови — боясь закричать, страдалица закусила губы.

Наконец Франсуа замолчал, и Анри пристально взглянул на брата. Он все еще стоял у окна и каждую секунду готов был подать своему человеку страшный знак. Однако в голосе юноши не чувствовалось никакого волнения, и в этот ужасный миг такое самообладание пугало больше, чем любая вспышка эмоций. Совершенно спокойно Анри заявил:

— Франсуа, ты должен узнать правду, даже если она причинит тебе боль…

— Говори же!

— Эта особа… — Анри запнулся и вздохнул.

— Ты смеешь называть так мою жену?!

— Эта особа опозорила твое имя, — продолжал злодей. — Она бесстыдно изменяла тебе, и потому я, твой брат, заботам которого ты вверил честь нашей семьи, — я выгнал эту распутницу вон!

Франсуа с трудом удержался на ногах, Жанна же дернулась, словно от удара, но ни один мускул не дрогнул у нее на лице.

А ведь Анри обвинил Жанну в чудовищном преступлении, за которое женщине грозила в те времена страшная кара: неверную жену публично били плетьми, а потом отправляли на виселицу.

Молчание, повисшее после слов Анри, показалось всем бесконечным.

Сам Анри был готов к любому повороту событий: в левой руке он крепко сжимал кинжал, а правой придерживал шляпу… Еще миг — и страшный знак будет подан! Младший брат смело посмотрел в глаза старшему и хладнокровно выдержал его пронизывающий взгляд, прикидывая, как ему лучше убить Франсуа, если от того не удастся скрыть правду.

Жанна вскинула голову: мерзкая клевета подействовала на нее как удар хлыста. Казалось, уязвленная гордость вот-вот возьмет верх над материнской любовью. Женщина кинулась к мужу, желая объясниться с ним… Но тут Анри с улыбкой взялся за шляпу, и бедная Жанна не произнесла ни слова.

Рассказ брата поверг Франсуа в ужас. Лишь огромным усилием воли он сдержал себя и не убил изменницу на месте. Приблизившись к Жанне и глядя на жену сверху вниз, он смог выговорить лишь два слова:

— Это правда?

Жанна увидела побелевшие губы мужа и перевела взгляд на руку Анри. Она молчала, не сомневаясь, что Франсуа сейчас расправится с ней.

— Это правда?

Страдалица больше не могла терпеть эту чудовищную пытку. Она рухнула на пол, все еще не отрывая взгляда от руки Анри.

И только тогда бедняжка простонала:

— Убей меня! Ведь я умираю, чтобы спасти нашу дочь!..

Но никто не услышал ее мольбы; голова Жанны поникла. Только жилка, пульсировавшая на виске, свидетельствовала о том, что в теле женщины еще теплится жизнь.

Франсуа в отчаянии смотрел на жену. Таким взглядом Адам окинул, наверное, райские кущи, которые покидал навсегда. Потом юноша направился к двери и, не проронив больше ни слова, вышел на улицу. Он брел как старик — сгорбившись, с трудом переставляя ноги.

Анри поспешил за братом, даже не взглянув на женщину, распростертую на полу. Сейчас его не волновало, жива она или нет. Если жива — значит, теперь она в его власти. Если же нет — что ж, по крайней мере он больше не будет страдать от ревности, которая так жестоко терзала его.

И в этот миг своего страшного триумфа Анри наконец осознал, как же люто он ненавидит своего брата. Теперь, правда, Франсуа раздавлен, однако радости Анри не испытывал.

В чем же дело?.. И Анри понял: он не успокоится, пока Франсуа не переживет таких же мук, какие выпали на долю его младшего брата. Да, именно таких же!

И он следовал за Франсуа, словно охотник за добычей, ожидая подходящего момента.

Франсуа шагал размеренно и спокойно. Он смотрел вперед, но не видел дороги. Он ничего не чувствовал, ни о чем не думал… Так они шли несколько часов подряд.

Неожиданно Франсуа заметил, что уже стемнело. Он огляделся и понял, что забрел в каштановый лесок. Подойдя к раскидистому дереву, он без сил опустился на землю, спрятал лицо в ладонях и зарыдал.

Франсуа плакал долго… Слезы словно омыли его душу, унеся с собой отчаяние, и он вновь обрел разум. Молодой человек будто побывал в преисподней, а теперь вернулся обратно в мир живых людей.

С пронзительной ясностью он вспомнил все, что пережил: свидания с Жанной, любовь, объяснение с отцом девушки, полуночное венчание, отъезд, бой за Теруанн, плен и, наконец, крушение всех надежд…

И тогда он осознал, что именно так мучило его все эти часы:

— Кто? Кто растоптал мою любовь? Кто украл мое счастье? Подлый предатель! А я еще хотел уехать!.. Нет, я узнаю, кто он, и убью мерзавца собственной рукой! Убью!..

Франсуа де Монморанси был добрым и великодушным человеком, но в эту минуту мысль об убийстве показалась ему сладостной, прекрасной.

Франсуа вскочил, глубоко вздохнул, и черты его исказила зловещая улыбка:

— Узнаю и убью!.. Богом клянусь: убью!

Франсуа не удивился, заметив брата. Повернувшись, он спросил его так, будто они уже давно вели разговор:

— И как же все это случилось?

— Зачем тебе знать, Франсуа? Зачем терзать себя? Этому горю уже не поможешь…