Coming Out - Сергей Милкин

Ты говорил, говорил, говорил, а я слушал и наслаждался. Простотой, интеллигентностью и матом, твоим пристальным взглядом, который я не мог держать.

Намного позже я взгляну тебе в глаза и не смогу оторвать от них взгляд. Но это будет позже, а сейчас… Мы расстаемся. Вернее — переходим ту грань, за которой не существует любви или дружбы. Есть смесь всего, такой колоритный составчик и научиться выдерживать его придется нам обоим.

Когда мы первый раз займемся любовью, я снова сумею любить… Ты не знаешь, что во мне выжгли до тебя. И что мне возвратили вы — Володя, Володя, Денис и Денис. Странно, да? Да, именно странно. Я не знаю, что из этого получилось бы, если бы с тремя из вас я не спал, а с четвертым… Мы долго-долго переписывались, чтобы однажды встретиться и встретить тебя…

Никакой логики, правда?

Так ведь это — письмо. И из него слов не выкинешь. Может быть, я, если очень захочу, и отредактирую его, но вряд ли — не люблю редактировать письма. Скучно это…

Знаешь, а я тебя люблю. Наверное, ты то знаешь…

Звони — сказал я тебе недавно, всего полторы недели назад.

И повторяю это сейчас. ЗВОНИ!

***

Привет!

И это письмо ты тоже не получишь. И пишу я его только для того, чтобы проверить себя: как я, еще помню или уже нет?

Да и зачем писать тебе письма, если ты «прочитаешь, запомнишь и удалишь»? Не это мне нужно, сам понимаешь.

Ты же меня всегда хорошо понимаешь. Понимал… Черт, уже не знаю.

А зачем ты мне звонишь? Зачем ты познакомился с моей тетушкой, а? Зачем ты влез в мою жизнь, кто тебе это позволил сделать? Я заблудился. Заблудился в тебе и в нас.

В нас? А были «мы» или это была моя иллюзия? Наверное, иллюзия. Нечто… Недоступное тебе и мне.

Я упиваюсь кофе. Кстати, в «Космосе» — кофе дерьмо. Не люблю кофе из кофеварки. Предпочитаю уж растворимый — там честный обман. А тут… И кофе и не кофе…

Я не обращаю внимания на телефон. Заметил? Может быть. Я же не подхожу к телефону.

Ты прав, нам встречаться не надо. Зачем вспоминать прошлое?..

***

Привет…

Скажи мне, зачем ты приходил ко мне на работу? Что тебя так тянет ко мне? Я стал забывать, забывать… И помнить. Потому что нельзя не помнить: магазин, где ты работал. Кафе, ресторанчики. Стулья и места. Но проходит, проходит. Память — она такая штука… Спасает от разрушения.

А ты не дал мне этого шанса — забыть. Откуда ты знал, что я еще работаю здесь? Позвонил бы домой. Я поставил автоответчик. Сказал бы какие-то слова. Я бы разревелся. Лег спать или пошел в город. Прогулялся бы… нагулял тоску и аппетит. Пришел бы домой, включил компьютер и выбил бы дюжину смайлов. Виртуально я улыбаюсь.

А я стал старше…

Только вразумительные письма писать так и не научился.

Все. Прощай.

Глава 5. Боль…

login: bip

password: ******

Вошел в Сеть. Получаю почту. Странно. Письмо. От незнакомого человека. Открываю, читаю. Отвечаю. Не могу оставить письмо без ответа. Не потому, что оно — особенное. Потому, что отвечаю всегда.

Еще одно — уже на следующий день. И еще. Так завязывается переписка. Странно, совершенно незнакомые люди начинают откровенно говорить друг с другом. Странно? Нет, ничего странного. Мы становились друзьями. Друзьями на откровенности.

Обмен телефонами. Первый звонок. Продолжение переписки.

— Сережка, приезжай, а? — уговаривает Дима.

— Никак не могу! Работа… — отказываюсь я.

— Сережка, плюнь на работу. Ну есть же варианты, — не сдается он.

— Хорошо, я постараюсь что-нибудь сделать.

Начало декабря. Москва. Суета. Вечер. Пиццерия. Пиво. Разговоры со знакомыми. Тусовка. Сигарета, другая… В дверях помещения появляется Димка.

Мы сразу узнаем друг друга, подходим, здороваемся.

Неловкость? Отнюдь. Желание утащить куда-нибудь в укромный уголок, рассказать новости.

— Пойдем курить? — предлагаю я.

— Пойдем. Мы здесь еще долго будем? — спрашивает он.

— Зависит от тебя, — задерживаюсь на нем взглядом. — Димка, я уже… Полностью насыщен этим обществом. В виртуале с ними проще. Улыбки выбиваются чаще и намного легче.

— Тогда перекуриваем, прощаемся с народом. И здороваемся. Уходим.

— Договорились.

Уходим по-английски. Не прощаясь. Спускаемся в метро.

— Ну что же, рассказывай, как жизнь молодая, — прорывается голос парня через шум метрополитена.

— Кокетка ты, дорогой Димочка. Жизнь молодая… Старик, понимаете ли, — улыбаюсь я в ответ.

— Так рассказывай, — нетерпеливо прерывает он меня.

— Что рассказывать? Об одиночестве? Так оно, по моему, у меня на лице написано. О случайных связях? Они того недостойны. О том, что хочу? Несбыточно, — пытаюсь отшутиться.

— Сережка, вот кто кокетка, так это ты. Ладно, шумно здесь, все равно не поговоришь нормально. Ты у меня ночуешь?

— Да, — киваю головой. — Ты не против?

— Смеешься?

— Нет, интересуюсь, — строю серьезную мину и тут же мы смеемся вдвоем.

Метро. Шум. Голос не слушается, пытаешься кричать, ничего не получается. Наконец, мы покидаем подземку и возвращаемся в мир. До димкиного дома идем пешком и спокойно беседуем. Не прерываясь и не повторяясь. Темные аллеи, темные улицы, темнота хранят наш разговор. Я говорю и осознаю, что очень много говорю. Не прерываясь.

— Ну вот, — вторит моим мыслям Дима. — А ты говоришь — нечего сказать. Полчаса уже рассказываешь.

Квартира. Раздеваемся. Димка идет на кухню готовить кофе, я прохожу в его комнату. Компьютер в углу. Жалюзи салатного цвета. Диван. Телевизор. Магнитофон. Присаживаюсь на краешек. Закрываю глаза.

— Сережка, что с тобой? — врезается в мысли голос.

— Дим, задумался.

— Кофе готов.

— Спасибо, — я беру чашечку и вбираю в себя запах. — С корицей?

— Да. Ты же писал, что любишь кофе с корицей.

— Спасибо. А ты?

— А я — чай.

Опять беседа. Теперь говорит Дима. Рассказывает. Вместе смеемся и грустим. Старые, добрые приятели. «Знакомые всего месяц» — подумал я.

— Димка, а почему… Мы знакомы всего месяц… — я не знаю, как продолжить фразу.

— А так легко чувствуем себя?

— Да.

— Не знаю. Сам удивляюсь.

Кофе выпит. Чай тоже. Димка ставит диск, включает компьютер, проверяет почту.

— Спать?

— Давай.

Ложимся. Под разные одеяла. На разных подушках. В одной постели.

— Ты спишь?

— Нет.

— Я тоже.

— Слышу.

— Почему?

— Устал.

— Устал — и не спишь?

— Да. Какая-то непонятная усталость. Спать не хочу.

Встречаются руки. Легкие пожатия. Сталкиваемся лбами. Смеемся. Отодвигаемся на безопасное расстояние. Опять приближаемся. Первый поцелуй. Пробный. Легкий, как пушинка.

— Нам это надо?

— Посмотрим. Будет не надо — не будет. Прости за тавтологию.

— Сережка…

— Димка…

Через час мы резко встаем и закуриваем. Оба. Сразу. Сигареты истлевают в три минуты.

— Димка…

— Сережка…

— Что?

— Что?.. Что могут делать два гея в одной постели?

— Что?

— Спааааааать! — смеется он. — Просто спать.

Засыпаем. Утро. Мы лежим, обнявшись.

— Ой…

— Вот и ой…

Днем мы славно погуляли по городу. Я не люблю Москву. Но я видел мегаполис не своими глазами. Глазами Димы. Его любимые места. Кафе, где он часто обедает. Парк, где он выгуливает собаку. Рынок.

— Димка, я не люблю Москву. Почему я начинаю ей восхищаться?

— Потому что здесь живу я, — делает он предположение. — Нескромно, да?

— Зато правда.

Вечер. Разлука. Поезд уезжает. Со мной. Димка машет мне рукой с перрона. Я не верю, что что-то было. Увожу в кармане очередную боль, не подозревая, что встречу в своем купе мальчишку, которого приметил еще там, на вокзале.

Тебя я заметил сразу, еще на пути к своему вагону. В руках — сигарета и пиво. Я остановился, достал паспорт с билетом, показал проводнице и отошел в сторону: докурить, проститься с Димкой и украдкой посмотреть. На тебя.

Красавчик. Солнышко. Лапочка… Откуда же ты родом? Лицо — знакомое… Нет, впрочем. Я прекрасно знаю, где ты живешь — там у тебя вечная прописка: в моих мечтах.

У каждого человека есть свои причуды в выборе партнеров. У кого-то, традиционно, красота. Другим подавай интеллект. А я в первую очередь обращаю внимание на руки. Много позднее поднимаю взгляд на лицо, осматриваю фигуру и стиль одежды. Но всегда руки — это необходимое условие. Зная эту черту за собой, я жутко испугался и просто заставил себя не смотреть.

Поезд легонько тряхнуло и мы отравились в путь. Первая сигарета — еще в городе, который убегает за окном прокуренного тамбура. Машу рукой Диме и возвращаюсь в купе. Неизменный чай. И — снова сигарета. Ватрушка, опять же — с чаем. После такого нехитрого ужина потянуло в сон.