Сын Авонара - Кэрол Берг

— Это дом. — Я показала на картинку и на настоящий дом. Он кивнул, хмурясь. — Это хребет. — Я обозначила на своей схеме место, где нашла его, тропинку, ведущую в деревню, реку, мост и проезжую дорогу. Он ждал, что будет дальше. — Что-нибудь тебе знакомо? Откуда ты пришел? — Я дорисовала кое-что еще. — Монтевиаль находится на севере. Город короля Эварда.

Он только помотал головой. Потом принялся рисовать свою карту, добавляя дороги, башни, горы и яростно стирая и рисуя их заново. Изображаемая им местность была мне незнакома.

Как же я позволю ему уйти, если он не может сказать, откуда он идет и где был? Нужны слова. И я начала называть предметы, окружающие дом и нарисованные мною на земле. Он схватывал удивительно быстро. Когда я устроила ему экзамен, произнося «дверь», или «небо», или «меч» и заставляя его указывать на предмет или его изображение на земле, он ни разу не ошибся. Либо он прикидывался, что не знает лейранского, либо обладал самым живым умом, который мне когда-либо встречался.

Я попробовала писать слова, но он не смог их прочесть. Я пыталась помочь ему найти способ сказать, кто он, какого происхождения, но ничего не получилось. Я указала на себя и на свой дом, потом попробовала найти на рисунке, где его дом, но он сердито замотал головой и взбил ногами пыль над картинкой. Может быть, его изгнали или лишили наследства. Я принялась рисовать гербы знатных семейств, но он не узнал ни одного. Тогда я нарисовала королевского дракона Эварда, но он не выказал ни страха, ни ненависти, уж не потерял ли он вместе с голосом и память? После часа подобных занятий его рот превратился в узкую полоску, ноздри затрепетали, кулаки сжались так, что побелели костяшки. Я снова принялась учить его словам, это нравилось ему больше. К сожалению, хотя здесь ему не особенно нравилось, уходить он явно не собирался.

К полудню урок утомил меня, я взяла нож, вязанку трав и двинулась к тропе, ведущей в деревню. Эрен хотел идти со мной, но я жестом велела ему остаться. Представляю, какой поднимется переполох, если я притащу в Данфарри полуголого незнакомца.

— Они арестуют тебя. Привяжут к столбу, и за тобой приедут те, кто тебя искал, тогда все, что я делала, окажется напрасным. Если хочешь уйти, ради бога, иди, только выбери другое направление.

Сомневаюсь, что мои жесты помогли. Он надулся, как капризное дитя. Может быть, он уйдет к тому времени, когда я вернусь.

Дорожка, начинающаяся у моего дома, выводила к свинарнику Гарета Кроули в Данфарри. Лачуга Кроули и развалившийся забор, окружавший грязный скотный двор, — все постройки были разбросаны по подножию холма. Казалось, некогда приличное поселение снесла вниз лавина. Я обошла холм и вышла на пыльную дорогу, идущую мимо заросших сорняками статуй Аннадиса и Джеррата (ни один храмовый жрец не взял бы на себя труд служить в таком скромном святилище, как в Данфарри), между покосившимися старыми домишками и лавками к мосту через Дан. День был тихий и жаркий, деревню окутывало зловоние от грязных скотных дворов.

Несколько прохожих, попавшихся мне навстречу, либо отводили глаза, либо молча касались пальцами лба в знак приветствия. Деревенские терпели меня с моим сомнительным прошлым из уважения к Анне и Ионе, но держались на расстоянии. Я с удовольствием отвечала им тем же. Жизнь достаточно тяжела, даже если не вникать в чужие проблемы.

Разумеется, Якопо совсем другое дело. Если бы не Якопо, младший брат Ионы, я бы не смогла остаться в долине после смерти стариков. У него не было своей семьи, и он часто помогал мне заготавливать дрова, работать в огороде, варить мыло или плавить свечи. Он научил меня ставить силки на кроликов и белок и заготавливать солонину: тонкие тугие полоски подкопченного мяса могли храниться вечность. Каждую осень он помогал мне готовить дом к зиме. Яко был моей семьей и всеми моими друзьями.

Под подозрительным взглядом бронзового петуха я прошла через крошечный птичий двор к заднему крыльцу аккуратного домика. Здесь я продала Маг, ткачихе, свои сушеные травы за десяток яиц и завернутый в тряпицу кусок масла размером с кулак. Лавка Яко была не такой чистенькой, как дом Маг. Стены он не белил со времен правления отца короля Геврона, тусклые, грязные окошки едва пропускали свет. Я толкнула дверь, и на свободу вырвались, проскочив у меня между ног, три кота.

— Яко, ты дома?

Якопо тридцать лет бороздил моря, а затем стал лавочником. Искерская сабля рассекла ему ногу, нога перестала гнуться, он больше не мог карабкаться по вантам и вернулся домой, в Данфарри. В этой пыльной комнате он продавал всевозможные вещи: старые башмаки, одежду, якоря, ржавые лампы, треснувшие горшки, садовые инструменты. Все, что ему удавалось найти или выторговать, он тащил в лавку, и иногда это кому-нибудь оказывалось нужным.

— Отчего ты пришла сегодня, девочка? Сегодня же не твой день. — Якопо вышел из задней комнаты, неся ящик ржавых гвоздей. Он был очень похож на Иону: те же тонкие белые волосы и добрые карие глаза. Ростом он был с меня, зато у него были широченные плечи и грудь, ящик с гвоздями он сжимал широкими ладонями с короткими крепкими пальцами. Старик опустил ящик и вытер лоб тряпицей. — Какая сегодня жара!

— Яко, нам нужно поговорить. С глазу на глаз.

— Ни одна душа в городе не услышит, знаю точно. Все ушли к Августо. Завтра его выселяют: одни хотят помочь ему с переездом, другие украсть то, что подвернется под руку. После порки он едва ходит и не может присмотреть даже за детьми, не говоря уже о пожитках.

Я поставила два стула так, чтобы нам было видно входную дверь в лавку. Якопо извлек из кармана поношенной матросской куртки кожаный мешочек, достал трубку и набил ее табаком из старой жестянки.

— Вчера на горе я встретила чужака…

Я уже закончила рассказ, а трубка так и осталась незажженной.

— И он совсем не говорит?

— Ни словечка. Но ему это явно непривычно, как простой быт и необходимость обслуживать себя. Кажется, я не смогу заставить его уйти. Так что же мне с ним делать?

— Отведи его к Грэми Роуэну. Это единственный способ избежать неприятностей.

Я покачала головой.

— Дарзид наверняка говорил с Роуэном. Наш праведный шериф тут же сдаст Эрена. Этого я не хочу.

— Но если он вор…

— Мы не знаем, нарушил ли этот человек закон, и, даже если он виноват, едва ли он помнит об этом. Он не уверен даже в собственном имени.

— Может, он не тот, кого искал капитан. Может, он просто из тех парней, чей корабль разбился на Обломках, а он сумел выбраться и так оказался на горе. Я видел немало людей, с которых на Обломках вода сорвала одежду, правда, почти все они были мертвы.