(Не)пристойное предложение (СИ) - Хард Софи

— Тем более отдохнете, развеетесь… — добавляет мой начальник с приторной улыбочкой.

Нет, точно что-то задумал.

Но времени на детективные расследования у меня нет, потому что Руслан с неохотой соглашается:

— Ладно, ваша взяла. Но только не одним днем. Я попрошу Лизу забронировать гостиницу. Сколько там в одну сторону — часов шесть?

— Ну да, чуть больше, — киваю я.

За два дня я запросто смогу убедить этого барана в необходимости оборудования. А когда увидит старье на фабрике, которое мы купили у другого производителя, когда тот закрывался… В общем, эти машины постарше меня будут.

Договорившись о деталях, мы собираемся расходиться по своим рабочим местам. И, конечно, последними в переговорке остаемся мы с Олшевским. Настоящая «случайность».

— Какая муха тебя укусила? — шиплю я, надвигаясь на псевдожениха. — Марк Евгеньевич должен думать, что ты без ума от меня, а ты, оказывается, «никуда с Дианой не поедешь». Как прикажешь это понимать? Хочешь, чтобы я вылетела с работы? В таком случае я вопьюсь в тебя зубами и захвачу с собой.

— Понял-понял, — неожиданно отступает Руслан. — Прости, привычка.

— Привычка меня ненавидеть?

— Что-то типа того.

Я поздно понимаю, что подошла слишком близко. Теплое дыхание Олшевского касается моего лица, но я упорно продолжаю смотреть на него снизу вверх.

Если вам говорят, что у современных женщин такие же карьерные возможности, как у мужчин, то не верьте. Мы всегда будем физически меньше и слабее, а это тоже инструмент влияния. Сложно спорить с человеком, когда ты почти на две головы ниже.

Не знаю, почему мы оба замираем. Время будто останавливается, и все становится менее важным, чем было до этого.

— Савельева, я…

Но, что бы ни собирался сказать или сделать Руслан, я об этом никогда не узнаю, потому что в переговорку влетает Настенька. В голове сразу всплывают воспоминания о том, как я застукала этих двоих в этой самой переговорке. Руки, блуждающие по телу, губы, касающиеся мягкой кожи шеи…

— Хорошо вам провести время, — желаю я и направляюсь к выходу, глядя дочке шефа прямо в глаза.

Нарощенные ресницы, которые скоро достанут до космоса, сделанные губки и втянутые щеки. Настя — конечно, девушка с картинки, но в голове полный ноль. Сказать, что она тупая как пробка, это преуменьшить проблему. Наверное, такие Руслану и нравятся. Глупые куклы. С ними ведь никаких проблем.

Уже дома вечером я начинаю собираться в незапланированную поездку. Я была на фабрике несколько раз, так что неплохо ориентируюсь на местности, но только сейчас понимаю, что мы с Русланом не договорились, на чьей машине поедем.

С учетом того, на какой ноте мы сегодня расстались, звонить не очень хочется. Но придется.

Как и в прошлый раз, он берет трубку всего после нескольких гудков.

— Котик? — мурлычет он.

И если бы я знала его хуже, то подумала бы, что он меня с кем-то путает.

— Да, рыбка моя, — не остаюсь я в долгу, — я хотела узнать у тебя, на чьей машине мы завтра поедем.

Я уже готовлюсь спорить, ожидая типично мужицкое: «на моей, конечно», — но Руслан и тут меня удивляет:

— На чьей хочешь. Хочешь быть за рулем — давай на твоей. Но я не против вести.

— Тогда давай на твоей — у тебя сиденья мягче.

— Не вопрос.

— Руслан…

— Да? — подсказывает он после небольшой паузы.

— У тебя случайно нет раздвоения личностей?

В трубке раздается хриплый смех.

— Нет, конечно. Просто для меня работа это работа, детка. Ничего личного.

Я хочу заткнуть себе рот, но следующие слова вылетают сами:

— А Настя тогда как?

— А это уже, радость моя, не твоего ума дело. Тогда я заеду за тобой в шесть утра. Будь готова с вещами, пожалуйста.

Когда я отключаюсь, то замечаю, как Танька смотрит на меня хитрющим взглядом. В руке у нее надкусанное яблоко, а на губах гуляет дурацкая улыбка.

— Что? — не понимаю я.

— Да нет, ничего-ничего, — отвечает Боброва. — Похоже, кто-то втю-рил-ся. Знаешь, как в этих турецких сериалах? От ненависти до любви. Ай-ла-ла-ла-ла! — напевает она незнакомый мотив.

— Сама ты втюрилась! — кричу я, но Таня уже ушла в кухню.

Я его вообще-то ненавижу, пытаюсь убедить я себя. Но всего один поцелуй у него в кабинете помогает осознать: возможно, теперь это уже не совсем правда.

8

— Интересно?

— Хм… очень, — бормочу я, уставившись в экран ноутбука. — Блин, связь опять пропала! И вообще, Олшевский, не лезь — следи за дорогой.

— Да оставь ты эту работу хотя бы на несколько часов, — говорит Руслан, включая поворотник. — Без тебя там ничего не развалится.

— Сказал кто? Самый главный трудоголик нашей компании? Да ты просто завидуешь, что я не за рулем и могу работать.

— Ну, я смотрю, не сильно-то можешь. Связи-то все равно нет.

— Вот сейчас подъедем к Владимиру, обязательно появится, — спорю я, как маленький ребенок.

— Вот сейчас приедем во Владимир и пойдем завтракать. — Руслан поворачивает голову мою сторону и добавляет: — Без компьютера. Хотя я бы предпочел выпить кофе в одиночестве, но мы тут с тобой застряли еще на долгие часы.

— Ты что, думаешь, мы отдыхать едем?

— Вообще-то это была не моя идея.

— И уж тем более не моя, — продолжаю спорить я.

— Хорошо, и не твоя. Тогда, так и быть, давай поговорим о работе. Что там с бюджетом на четвертый квартал?

— Полная жэ, — признаюсь я. За окном виднеется целое стадо пятнистых коров с мельтешащими туда-сюда хвостами. — Какао у поставщика подорожало на четверть. За год выходим на просто дичайшие цифры — мне надо посмотреть точно, но это что-то в районе шестидесяти процентов. Ценник опять надо увеличивать. А «Шестерочка» снова просит такую же скидку, как в прошлом году. Мы такими темпами будем скоро торговать себе в убыток. Возможно, придется уменьшать граммаж пачек.

— Ну, к счастью для тебя, это проблема твоего начальника. Тебе вообще не кажется, что ты многовато на себя берешь?

Я фыркаю.

— Марк Евгеньевич давно переложил на меня все, что мог. Но не то чтобы я сильно против. Работа интересная, платят хорошо.

— Только времени свободного нет. Поверь мне, Савельева, с тобой было бы гораздо приятней общаться, если бы ты не работала в режиме сумасшедшего хомяка в колесе.

— Еще скажешь, что мне мужика хорошего надо? — хмыкаю я.

— Кто тебя такую, кроме меня, выдержит? — то ли всерьез, то ли в шутку отвечает Руслан. — Спорю, тебе по вечерам бывает дико одиноко.

Не знаю, как так всегда получается, что он заставляет меня обсуждать такие личные темы.

— У меня есть Таня. И Виконт. — Я пожимаю плечами.

— Виконт?

— Кот. Ты его видел. Таня подобрала с помойки тощим котенком, выкармливала с пипетки. Вырос огромной пушистой зверюгой. Я иногда думаю, что у него там каких-нибудь диких котов понамешано, а не просто мейн-кун пробегал. А что насчет тебя, умник? Тебе сколько, тридцать три?

— Тридцать шесть. Я просто хорошо сохранился, — улыбается Руслан, пропуская вперед какого-то Шумахера.

Ух, я думала, меньше.

— А угадай, сколько мне, — неожиданно для себя игриво спрашиваю я, окончательно отложив ноут в сторону.

— Двадцать девять.

— Ты знал! — возмущаюсь я.

— Знал, — признает он. — Попросил вчера Лизу показать личное дело.

— Ах ты жук!

— Есть такое. Надо знать, сколько лет твоей красавице невесте.

Во Владимире мы останавливаемся на широкой улице около кафе с романтичным названием «Маяк». Внутри по-скандинавски уютно, и в глаза сразу бросается необычная посуда ручной работы, из которой едят и пьют посетители.

— Ничего себе, прикольно, — говорю я, озираясь по сторонам. Затем смотрю на ценники. — И недорого.

Мы берем по большой чашке кофе и круассану с рыбой, а затем устраиваемся у окна, где открывается прекрасный вид на улицу и дерево с полностью желтой листвой.

У Руслана звонит телефон, и он сразу берет трубку. Его лицо тут же становится серьезным.