(Не)пристойное предложение (СИ) - Хард Софи

Руслан пододвигает к себе чашку и даже тянется за вареньем, которое неторопливо накладывает себе в розеточку. Ну реально как будто каждый день тут чаи распивает.

— Я финансовый директор в компании по производству кондитерских изделий, — официальным тоном отвечает Олшевский.

— И как это, работать в одном офисе со своей девушкой? — внезапно вклинивается в разговор Таня.

Я сажусь рядом с подругой и — надеюсь — незаметно толкаю ее в бок. Та все же коротко взвизгивает, и Руслан это замечает, а вот Яша полностью сосредоточен на фантике наших фирменных трюфелей. Не знаю, как сама сумела сохранить фигуру со всеми этими бесконечными сладостями.

— Прекрасно. — Руслан не ведет бровью и делает глоток. — Люблю созерцать красоту в течение рабочего дня.

А вот эта шпилька предназначается исключительно мне. Я вспоминаю, как вот эти самые руки, что только что касались моей спины, гуляли по голым ляжкам молоденькой стажерки. В желудке моментально созревает отвращение, которое помогает вспомнить, кто передо мной на самом деле.

Этот нахал приехал по первому моему зову, чтобы развлечь себя и в очередной раз взглянуть на мое унижение.

— Как жаль, что скоро придется уходить в декрет, — качаю головой я, смело глядя наглецу прямо в глаза.

— Ничего, милая, я уж сумею нас прокормить.

— И вы что, живете здесь все втроем? — крутит головой Яша.

А с виду такой глупенький.

— Нет, что вы. — Губы Руслана растягиваются в злорадной улыбке. — Диана здесь временно, уже в субботу она переезжает ко мне. Моей девушке не пристало жить в… таком месте.

Я сжимаю в руках нож, которым собиралась намазать варенье на хлеб с маслом. Вот это уже прямое оскорбление! Я на эту квартиру даже ипотеку брала — правда, довольно быстро выплатила благодаря своевременным повышениям и премиям. Для меня этот дом как ребенок. Даже важнее, чем ребенок.

— Господа, вам не пора? — Едва держусь, чтобы не взорваться. Везувий так не брызгал лавой, как я сейчас брызжу раздражением.

На меня пялятся три пары удивленных глаз.

— Но мы же только… — мямлит Яша.

— Дай хотя бы чай допить, — добавляет сердобольная Танюха.

И только спокойный как удав Руслан никак не возражает. Еще бы. Он у меня знатно получит, как только мы выйдем за порог этого «места».

Я не понимаю, как Таня может даже думать о том, что из этой затеи что-то может получиться. Яшу надо выкидывать из своей жизни, а не ставить его дохлые букетики в шикарную вазу.

— Все, поехали за продуктами. У нас еда закончилась. — Это не совсем ложь, так что хоть какое-то разнообразие за день.

Я встаю и тащу Руслана за собой, и Яше приходится идти следом.

Олшевский припарковался прямо у подъезда, поэтому просто так выпроводить Яшу не удается. Увидев черный «мерс» Руслана, он присвистывает и даже решается зачем-то потрогать автомобиль, а затем и сфоткать его. Руслан на все это терпеливо смотрит.

— Ух ты, классная тачка, — выдыхает Яша.

— Прошу простить, — говорит Олшевский, — но нам с Дианой надо по делам. Она все-таки в положении — ей тяжело ждать, сам понимаешь.

Почти насильно мнимый жених запихивает меня в салон, и я успеваю подумать только об одном: хорошо хоть про обещанный суп никто так и не вспомнил.

6

— Савельева, не хочешь мне ничего объяснить?

Я устало прикрываю глаза и потираю переносицу.

— Обойдешься.

— Ну вот, теперь узнаю твою стервозную натуру.

Если бы у него в машине не было так чисто, я бы в него чем-нибудь запульнула.

— Куда ты меня вообще везешь, Олшевский? — дергаюсь я, внезапно осознав, что мы выехали на шоссе.

— Ответишь на мой вопрос — и я отвечу на твой.

— Козел.

— А я смотрю, ты вновь осмелела. — Несмотря на напряженную обстановку, он улыбается и, кажется, вполне искренне.

— У меня стресс, Руслан Игоревич.

— Называй меня так в постели — меня заводит.

Я все-таки не могу сдержаться и пихаю его кулаком в плечо, но несильно, так как он все-таки за рулем. В офисе мы общаемся совсем по-другому, хотя, признаться, тоже частенько на повышенных тонах. Сейчас все так же и в то же время… немного по-другому. Но я не могу определить точно, что же изменилось.

— А если серьезно, что случилось? — спрашивает Руслан, и, как ни странно, его спокойствие действует и на меня. — Если это и твой бывший тоже, то у тебя такой себе вкус на мужиков, уж прости за откровенность.

Я откидываюсь на спинку сиденья.

— Это Танькин бывший. Полный придурок, но она еще со школы всех убогих жалела. Котят подбирала со сломанными лапками и, вот, мужиков без мозгов.

— Дай угадаю, это она беременна?

Я присвистываю.

— Да ты у нас Шерлок Холмс, Олшевский.

— Не стоит комплиментов, — отмахивается он. — Я был лучшим студентом на всем потоке.

— Хорошо, уговорил — больше не буду, — соглашаюсь я. — В общем, он сегодня явился во время обеда и принялся выяснять с Таней отношения. А на столе лежал тест. В общем…

— В общем, ты теперь у нас под прикрытием, — заканчивает за меня Руслан. — Всегда знал, что ты поехавшая.

— Эй! — возмущаюсь я. — Я выложила тебе все свои карты — теперь ты колись, куда едем.

— В супермаркет.

Мне аж обидно становится, что мы совершили такой неравноценный обмен информацией. И видя мой вопросительный взгляд, Руслан добавляет:

— Я видел твой холодильник. Там и правда мышь повесилась. Так что раз уж мы здесь, то почему бы не совместить приятное с полезным?

— И что из этого приятное? — бормочу я. — Точно не твоя компания.

Он в ответ только смеется.

Ходить по супермаркету вместе с Русланом — тем самым надменным финдиректором, у которого, если цитировать Гермиону Грейнджер, эмоциональный диапазон как у зубочистки, — оказывается очень странным опытом. Внезапно ловлю себя на мысли, что как с человеком с ним дышать одним воздухом гораздо приятнее, чем как с сотрудником «Шок-о-рая». Но показать это мне мешает гордость или, как сказал Руслан, стервозный характер.

Олшевский катит за мной тележку, а я не глядя на него кидаю туда все подряд.

— Тебе правда нужно столько… презервативов? — спрашивает он меня у кассы, где я по ошибке схватила их вместе с шоколадными батончиками.

Но отступать некуда — позади Москва.

— Угу, — киваю я с деловым видом.

И пускай думает что хочет.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать, Савельева? — Кажется, в его голосе слышны панические нотки.

— Расслабься, это наглядное пособие для Таньки.

— И как ты, прости грешного, будешь это пособие демонстрировать?

Позади нас в очереди бородатый дедок громко кашляет от неловкости, и мы одновременно смеемся. Эта неожиданная солидарность немного подтапливает многолетний лед между нами.

В машине я снова откидываюсь на спинку сиденья и протяжно вздыхаю.

— Тяжелый день? — с сарказмом спрашивает Руслан, выезжая с парковки.

— Наипаршивейший, — соглашаюсь я. — Если бы мне утром сказали, что вечером меня повезет домой наш длиннорукий финансовый директор, я бы сказала этому человеку, что он объелся грибов.

— А почему длиннорукий? — искренне удивляется Руслан.

— Ну, ты так ловко доставал до Настиной задницы… — заговорщически шепчу. — Кстати, после такого дня я бы сейчас что угодно отдала за мартини с водкой.

— Пить в начале рабочей недели?

Я смотрю в окно, где в темноте мелькают многоэтажки и понимаю, что, несмотря на время, сна у меня ни в одном глазу.

— В таком начале рабочей недели сам бог велел что-нибудь выпить.

— Согласен, — неожиданно соглашается Олшевский и включает поворотник. — Знаю я тут одно место…

Вкус у коллеги и впрямь оказывается неплохой. Бар уютный, длинный — на европейский манер, — и практически все здесь выполнено из темного дерево. «Irish Dream» — гласит вывеска. Судя по количеству народа в понедельник вечером, место очень даже популярное.

— Беременные вперед, — шутит Руслан, снимая с меня куртку.