Юность Моисея - Александр Холин

Только и надежда осталась уже не у всех. Толпы изувеченных, искалеченных, прокажённых, ищущих в Иерусалиме путь к исцелению, и просто стариков просили помощи, сострадания, протягивали худые искалеченные руки, заглядывали мутным неживым глазом мне в душу, но я ничем не мог помочь им. Сейчас не мог…

— Да кто тебе разрешит помогать несчастным, и где ты найдёшь для этого силы? — хмыкнул один из мужчин. — Лучше учился бы ремеслу своего отца и не создавал для нас проблем.

— Вот жилище моего Отца, — мальчик указал на храм, откуда они только что вышли. — И только там я мог найти общение с Ним.

Воспалённый возглас мальчика прервался голосом ещё одного взрослого, разговаривавшего до тех пор чуть в стороне с матерью отрока. Женщина не мешала мужчинам, поучающим Иисуса, как будто знала, чем должно всё закончиться. Недаром же она с младенчества воспитывалась в храме, значит, знала те Божьи истины, о которых не всегда могут догадаться мужчины.

— Да будет радостным день ваш, — поприветствовал собеседник Мицриам искателей потерявшегося Иисуса. — Я обратил внимание на мальчика ещё вчера, и ничего бы в храме с ним не случилось. Он стал мне даже более любопытен после того, как только что показал свои настоящие места фарисеям, и саддукеям. Такого не делал ещё никто. Устами младенца глаголет истина. А эти уважаемые люди давно заслуживают наказания за своё неверие и недоверие к другим. Я поговорил уже с Мицриам, она ничуть не против, чтобы мальчик воспитывался у нас, в нашей школе.

— А кто вы? — запоздало поинтересовался отец нашедшегося Иисуса. — Чему обучаете вы и имеете ли благословение от первосвященника?

— О себе я расскажу вам обязательно, но немного позже, потому что задерживаться возле храма сейчас не стоит, — мужчина указал на выходящих из дверей святилища оскорблённых фарисеев. — Поэтому прошу всех вас посетить наш ашрам ессеев. [15] Это недалеко отсюда, на полпути к Гефсиманскому саду.

— Вы не ответили, чему можно обучить в вашей школе? — вдруг поинтересовался Иисус. — Надеюсь, не станете спрашивать, что такое алеф? [16]

— О нет, Иисус, — улыбнулся мужчина. — Меня зовут Закхей. Я владею божественной магией и наукой изучения человеческого сознания. Но уже сейчас во многом мне самому нужно учиться у тебя, а не объявлять, что могу научить многому.

И всё же мистерию познания тебе предстоит изучить вместе со мной в ближайшее время. Это написано в книге откровений, об этом говорил Исайя и тебе, Иисус, предстоит познать структуру человеческого сознания, ибо в этом, и есть смысл существования Вселенной.

— Для этого надо куда-то ехать? — не отставал мальчик. — И где можно встретить ангельское откровение?

— О, во многих странах есть двери в потусторонние миры. Допустим, священный город в глубинах Тибета, между Индией и Китаем, — ответил Закхей. — Там, в храме города находится дверь в потусторонний мир. Именно там тебе предстоит познакомиться с Рудрой Чакрином, царём Шамбалы. Это тоже было предвещено пророками. Ведь только там можно познать жизненную силу этого мира. Туда со времён зарождения человечества стремились попасть многие, но не каждому дано войти в поток Божьей силы и уцелеть потом.

— А вход туда только один и то не каждому? — поинтересовался Иисус. — Что ж это за страна такая, где нет ни выхода, ни входа?

— Нет, ты не прав, — рассмеялся Закхей. — Ещё один вход в Шамбалу есть в Аркаиме, столице гиперборейского царства Десяти городов. Но нам незачем путешествовать так далеко. Хотя, после познания тибетских истин, всякая протяжённость расстояний исчезнет.

— Когда же мы отправимся на Тибет? — глаза у мальчика загорелись в предчувствии настоящего приключения. — Я уже хочу отправиться в такое путешествие.

— Ишь ты какой, — снова улыбнулся учитель Закхей. — Сразу подавай ему всё и как можно больше. Никогда не надо спешить, ведь только тот никуда не опаздывает, кто не спешит.

— Зачем мальчику куда-то ехать? — вмешалась Мицриам. — Я хочу навещать его во время учения.

— А вот обо всём этом мы и поговорим в ашраме, — согласно кивнул Закхей. — Идёмте, путь наш недолог.

Мальчик шагал по городу с мужчинами уже как равноправный, но не эти мысли будоражили его сейчас. Он понял через видимые страдания других, что должен всё-таки расстаться с тем Божественным блаженством, которым хотел поделиться со всеми и сразу. Прежде, чем делиться блаженством, надо научиться что-то терять.

Ничего не исчезнет бесследно, но необходимо понять дарованную Богом возможность общения с себе подобными. Тем более что рядом незримо следовала новая спутница, имя которой Человеческое Страдание. А, следуя рядом, эта женщина не уставала твердить мальчику, что не покинет его больше никогда и никуда не скроется.

В сознанье Хозарсифа сегодняшний сон пронёсся, как повторное видение, которое не хотело оставаться не записанным. Но юноша знал: как только первосвященник разрешит, всё будет записано и сохранено. Может быть, именно это для Хозарсифа сейчас важнее всего. Ведь недаром тайные знания хранятся записанными в манускриптах.

Впереди у него лежал такой же путь обучения жреческим тайнам и Божественным откровениям. Может, именно поэтому сон снова привиделся мальчику, готовому вступить на путь учения, пока ещё не поздно отступить. Но стоит ли отступать, когда решение уже принято? И стоит ли изменять решения — ведь не бывает ничего неизменного?

Привидевшийся отрок был явным Екклесиастом. [17] Не предстояло ли Хозарсифу пройти тот же путь, предназначенный мальчику? Если это действительно так, то сам Хозарсиф от рождения был Избранным. Об этом ему часто говорила мать, предполагая увидеть сына властителем Египта. Об этом не раз говорил шумерский жрец Отой, духовник матери и первый учитель Хозарсифа. Ведь все знания, которыми сейчас мог блеснуть будущий неофит, были получены через проповеди жреца, принявшего в воспитании мальчика деятельное участие.

Более того, юному племяннику Рамсеса II самому было интересно общаться с Отоем, и каждый раз, когда жрец приезжал в Мемфис, Хозарсиф искренне радовался, ибо знал, что получит от жреца столько духовной пищи, сколько сможет вместить. 

Глава 3

Исповедь — перед Богом. Но каким? Или самооправдание и самолюбование?

В наши времена, когда истина скрыта столькими покровами, а обман так прочно укоренился, распознать истину может лишь тот, кто горячо её любит.

Б. Паскаль

Иерофант, [18] встретивший Хозарсифа, шагал молча. Юноша пристроился чуть сзади, стараясь не отставать. Пройдя меж колонн в гипостиле, они вошли в зал «Божественного откровения». На пороге Хозарсиф на секунду замешкался, поскольку простым смертным сюда входить не разрешалось. Стоило ли ему переступать установленную черту запрета?

Однако иерофант шёл, не оглядываясь, поэтому юноша снова догнал жреца, стараясь уже не разглядывать невиданные доселе внутренние стены монастыря и вообще не глазеть по сторонам, хотя зал отличался от гипостиля не только красочными изображениями богов. Так же здесь возле мозаичных стен примостились гипсовые статуи множества богов, очень смахивающие на живых существ, но, скорее всего чем-то напоминающие земных мутантов, чем небожителей.

Впереди виднелась часовня Осириса, куда вход был запрещён даже жрецам, но справа от часовни была дверь в подземные пещеры, перед которой стояла статуя Исиды. Левой рукой она прижимала к груди младенца, а правой держала крест в виде символа Анх. [19] Собственно, здесь были заключены два символа: крест как символ жизни и круг как символ вечности, а вместе они обозначали бессмертие. Этот крест являлся также символом объединения женского и мужского божеств, Осириса и Исиды, то есть, союз земного и небесного. С детства, учась письму, Хозарсиф запомнил, что этот знак всегда означал «жизнь» и всегда являлся частью слов «благосостояние» и «счастье». Именно с помощью этого ключа можно было открыть ворота смерти.

Неужели сама Исида принесёт юноше с этим знаком продление существования на земле и обретение жизни в зазеркальном потустороннем мире? Статую богини Хозарсиф тоже никогда раньше не видел, даже не слышал, что она есть в храме. Причём, изображение богини было настолько живым и образным, что мальчик даже открыл рот от удивления.

Мембра несколько минут стоял перед статуей, читая молитву, потом обернулся к юноше:

— Мы поговорим с тобой потом, о Хозарсиф. Ты племянник фараона и я должен почтительно относиться к тебе. Только здесь ты уже никто, в святилище ты становишься обыкновенным неофитом, [20] то есть, человеком, ищущим путь познания истины. Сейчас важно решить, нужно ли тебе посвящение священным тайнам богов или достаточно одного приблизительного знакомства, как хотела твоя мать?