Засекреченный свидетель - Фридрих Незнанский

Коротая время, Калачев выкурил сигарету до самого фильтра и щелчком отправил вниз, понаблюдав, как планирует с высоты четырнадцатого этажа яркий огонек. За его спиной в номере наконец раздались голоса: Владислав специально оставил дверь незапертой для этого позднего посещения.

— Что-то случилось? — вопросом встретил он визитеров, переступая порог балконной двери.

— Нет, все в порядке, — ответил один из гостей.

— А почему так поздно?

— Самолет из Москвы припозднился немного, — пояснил второй, — да и дольше положенного добирались из Адлера в Сочи. На дороге везде дорожные патрули — останавливают всех и «трясут». Сам президент сейчас отдыхает в резиденции «Бочаров ручей». Но, как видишь, мы все-таки добрались до тебя, несмотря на все препоны. Собственно, и опоздали-то минут на двадцать. Ну ладно, на полчаса. Не сердись. А может, так оно вышло даже лучше. По крайней мере, на этот раз никто из ушлых журналистов…

— Как прошло совещание? — нетерпеливо прервал извинения Калачев.

Снова отозвался первый:

— Отлично. Наши доводы услышаны. Наверху принято окончательное и твердое решение. Ты остаешься еще на один срок! Доволен?

— Доволен. Но теперь надо крепко помозговать, — ответил Владислав, — поразмыслить…

— Над чем мозговать? — перебил его второй. — Теперь тебя Мишаня точно не опередит, будь уверен. Колеблющихся не будет. Все «болото» теперь твое: каждому даны четкие указания, подкрепленные должным вознаграждением. Мы, кстати, и все, что тебе обещали, привезли сюда.

— Зачем сюда? — не понял спортивный босс. — По-братски делиться мы вроде бы договаривались там, в Москве.

— Видишь ли, мы на нашем сборище обсудили и эту проблему. И решили, что здесь безопаснее, от ненужных любопытных глаз подальше. Ты положишь этот чек в местный банк, а он отправит деньги в Швейцарию, добро уже получено. И еще…

Первый пришелец продолжал объяснять Калачеву то, что говорилось на сугубо секретном совещании в столице, а второй в это время, будто невзначай, зашел за спину президенту Олимпийского комитета.

Острая боль вдруг пронзила затылок Калачева, лишая способности продолжить разговор, — точный профессиональный удар кастета раздробил Владиславу основание черепа. Но он, обездвиженный и обмякший, еще смутно, мучительно соображал и понимал, что с ним происходит что-то страшное.

Он был прав, потому что в этот момент двое крепких мужчин приподняли его с пола, вытащили на лоджию и резким движением перевалили через балконную решетку. Бывший президент Российского олимпийского комитета, могущественный спортивный функционер очень по-киношному, словно гигантская птица, размахивающая белыми крыльями, полетел вниз к фонтану, шумевшему прохладными ночными струями тринадцатью этажами ниже.

Но крылья не помогли. Калачев, не сумев взлететь, быстро достиг земли и глухо об нее шлепнулся, сильно ударившись ничего уже не чувствующими ногами о кафельную облицовку небольшого бассейна, из центра которого в ночное небо била журчащая вода.

Его тело, еще несколько секунд назад горячее и живое, распласталось мясной отбивной под окнами престижного отеля, возле ограды немудреного декоративного фонтана, каких великое множество в городе-курорте Сочи…

3

— Знаешь, Слав, я вот вчера полночи проиграл в «Цивилизацию». Много чего понял.

— Во что играл? — не понял Грязнов.

— Игра такая компьютерная.

— И давно ты в детство впал? — Грязнов чуть не расхохотался. Даже ладонью рот прижал, поскольку место для веселья было явно неподходящим.

— Зря хихикаешь, — вполголоса продолжил Турецкий, даже не обидевшись. — Просто мы с Ириной подарили Нинке в прошлый день рождения ноутбук. Неплохой весьма компьютер взяли: у нас в прокуратуре и у начальства таких не очень-то сыщешь. Вечером дочь попросила меня помочь поставить ей новую игрушку. Она стратегиями увлекается — вот и выбрали «Цивилизацию».

— Никогда не слышал.

— Темнота, — ухмыльнулся Александр Борисович. — Отстал, однако, от жизни, генерал. Хорошая игра, кстати. Умная. Учит стратегически мыслить и управлять значительными ресурсами, пусть и вымышленными. Там играешь за руководителя страны. Поначалу маленькой, но постепенно народонаселение растет. Ты выбираешь, как жить дальше: науку ли двигать, культурой обеспокоиться или все силы на промышленность кинуть. Можно мускулы наращивать — огромную армию создавать. Так вот, я вариантов пять испробовал разных. В четвертом часу лег — и не смейся лучше, самому смешно. Только вот сколько я ни пытался обойтись со всеми соседями миром, неизбежно наступал момент, когда развиваться в согласии со всеми становилось невозможно. Либо собственный народ начинал бунтовать, либо соседи потихоньку принимались поджимать со всех сторон. И вынужден я был начинать «расширять жизненное пространство». Не хотел, а приходилось. А если я сам упорно никого не трогал, непременно находился кто-нибудь, объявлявший мне войну по смехотворному поводу.

— Ну-ну. И к чему это ты? В реваншисты подался? Пересматриваешь уроки истории?

— Да ладно тебе издеваться. Нет, конечно. Просто моделирую реальные ситуации. Подумалось, что в жизни многое происходит лишь из-за того, что кто-то начинает собственное пространство расширять за счет других.

— Намекаешь на это? — Грязнов подбородком кивнул в сторону творящейся в дальнем углу помещения суеты.

— Не знаю пока. Однако именно с этим-то нам и предстоит разобраться. — Турецкий странно покачал головой, не то отрицая, не то соглашаясь. — Ну что? Идем взглянем на останки сильного мира сего?..

Морг Первой градской больницы вовсе не каждый день работал в таком напряженном режиме. Его повседневную холодную тишину, где обычно трудились лишь патологоанатом с помощниками, сегодня нарушали разговоры следователей Генеральной прокуратуры, работников уголовного розыска, судмедэксперта, понятых, которые неловко переминались с ноги на ногу чуть поодаль, стараясь не путаться под ногами у врачей и криминалистов.

Повод был достаточно серьезный: в столицу прибыло тело трагически погибшего в Сочи председателя Российского олимпийского комитета. Конечно, согласно закону и следственной практике, расследованием каждого преступления должны заниматься территориальные следственные органы, то есть следствие всегда ведется по месту совершения преступления. Сочинской прокуратурой по факту гибели Калачева было возбуждено уголовное дело, и расследование началось. Однако погибший был крупным государственным чиновником. Приключившееся несчастье сразу же получило широкую огласку, возник никому не нужный общественный резонанс. И после некоторого замешательства и долгих дебатов президентская администрация и правительство обратились все-таки к генеральному прокурору Владимиру Михайловичу Кудрявцеву с «просьбой» взять это дело из региональной прокуратуры в центральную. Ну и расследовать, естественно, самым тщательным образом.

Вообще говоря, высшие государственные инстанции и Федеральную службу безопасности подключили «на всякий пожарный», однако уголовное дело надлежало вести все-таки уголовному розыску и прокуратуре. На коллегии Генпрокуратуры было принято решение: поручить расследование обстоятельств гибели председателя РОК Калачева следственно-оперативной группе во главе с госсоветником юстиции третьего класса Турецким. Александр Борисович, поставленный об этом в известность заместителем генерального прокурора и давним другом Константином Дмитриевичем Меркуловым, безотлагательно приступил к работе.

— Ну что тут у нас?

Заместитель начальника Первого Департамента МВД России генерал-майор милиции Грязнов Вячеслав Иванович, которого министерское руководство вынуждено было отпустить в группу Турецкого, обошел вокруг стола, на котором лежало тело бывшего спортивного функционера.

— Вообще говоря, есть кое-какие нестыковочки. — Опытный судмедэксперт Борис Игоревич Обручев, сухощавый пожилой мужчина, потер руки, словно бы в предвкушении удовольствия.

— Не томи, Боря, а? — вмешался Турецкий. — Дел еще выше крыши.

— Вот какая здесь хреновина, поглядите. — Обручев откинул простыню с ног погибшего. — Характер фактически всех повреждений говорит о том, что потерпевший сверзился с огромной высоты ногами вниз. Видите? Множественные переломы конечностей, смещенные кверху кости таза. Внутренние органы опущены от сильного удара, селезенка надорвана. Но смерть наступила не от этих повреждений. По большому счету, эскулапы его собрали бы. А умер бедолага от перелома основания черепа. Лично меня это настораживает.

— Он не мог, переломав ноги, удариться обо что-нибудь затылком? — подсказал Грязнов.

— Мог. Но это надо на месте уточнять: куда падал, что там вокруг было. Сама-то голова почти в порядке. Только под затылком…