Москва слезам не верит (сборник) - Валентин Черных

— А вы, значит, не сомневаетесь? — спросила Александра.

— Я лично нет, — сказал Гога. — А вот как она, — он кивнул на Катерину, — я ещё не знаю, но у неё для этого ещё будет время.

Наступила тишина: Гога и Александра смотрели теперь на Катерину. Она молчала. Так они все трое и сидели молча.

После ухода Гоги Катерина с дочерью мыли на кухне посуду.

— Откуда он? — спросила Александра.

— С электрички, — ответила Катерина.

— А кто он такой?

— Ты видела сама, — ответила Катерина.

— А какая у него профессия?

— Электросварщик.

— Ну, электросварщиков у нас ещё не было. А за кого он тебя принимает? Может быть, за приёмщицу с фабрики-прачечной?

— Я думаю, за женщину, — ответила Катерина.

— Слушай, а это забавно. Пусть он так и думает. Вот смеху-то будет, когда узнает, а? Ничего, пусть походит, он не зануда. Ты же его не обманывала, он сам так решил. Давай разыграем, а?

— Не говори глупостей. Пошли спать.

Катерина и Александра ещё спали, когда позвонил Гога. Ему открыла сонная Александра.

— Что это такое? — напустился на неё Гога. — Мы же договаривались.

— О чём? — спросила Александра.

— О пикнике!

— Мать, на пикник! — крикнула Александра.

— Никуда не поеду, — заявила Катерина. — Сегодня воскресенье, хочу отоспаться.

— Отоспитесь на природе, — заявил Гога. — Я взял надувные матрацы.

— Так надо же собираться, — сопротивлялась Катерина. — Я ничего не купила.

— Всё куплено, — заявил Гога. — Машина у подъезда.

Ещё окончательно не проснувшись, Катерина и Александра вышли из дому и усидели у подъезда «Победу».

— Вы ещё и владелец? — спросила Александра.

— Пополам с приятелем. Он ездит, я ремонтирую.

— Ей, наверное, больше лет, чем мне? — предположила Александра.

— Если бы так, то она была бы просто юной и прекрасной. Она почти моя ровесница.

На загородном шоссе Гога увеличил скорость. Воскресные водители не торопились, и они начали обходить «Жигули» и «Волги». Некоторых владельцев это возмущало, и они тут же обгоняли «Победу» снова. Но подолгу держать высокую скорость они не рисковали, и Гога их настигал, а настигнув, нажимал на сигнал, который вдруг завывал на низких правительственных нотах, и машины тут же жались вправо.

— Далеко едем? — поинтересовалась Катерина.

— Вы хорошо поработали за неделю, — заявил Гога. — Расслабьтесь, получайте удовольствие, никаких мыслей, вопросов и сомнений. Можете спать, петь песни.

— Давайте песни, — завопила Александра и первая затянула: — «Калинка, калинка, калинка моя, в саду ягода малинка, малинка моя…»

Гога подхватил. Катерина стряхнула остатки сна и поддержала певцов.

Неслась по шоссе старенькая «Победа» в потоке ярких приземистых, сверкающих лаком и никелем «Жигулей» и неслась из «Победы» разудалая песня.

У Гоги были свои заветные места. Они остановились в лесу на берегу речки, Гога вынул из багажника стол, складные стулья мангал и начал нанизывать на шампуры заранее заготовленное мясо.

— Мать, у него масса достоинств, — заявила Александра. — Во-первых, водит машину, часть забот снимается сразу, запасливый, этого нам тоже очень не хватает.

— Это ещё не всё, — пообещал Гога. — Ещё я играю на гармошке, гитаре, балалайке, хожу на руках, играю в преферанс и морской бой.

— Этого вполне достаточно, — сказала Катерина. — Прелесть-то какая! — вздохнула она.

Их обступили уже начинающие желтеть деревья, внизу синим полотнищем извивалась река, было тихо и спокойно.

После обеда они лежали на надувных матрацах, подставив лица и тела солнцу, последнему горячему осеннему солнцу.

— Гога, — сказала Катерина. — Я должна тебя предупредить. Я не та, за которую ты меня принимаешь.

— Конечно не та, — согласился Гога. — Ты лучше.

— Я серьёзно, — сказала Катерина.

— Она серьёзно, — подхватила Александра. — Она не из фабрики-прачечной, она крупный…

— Руководитель промышленности, — подхватил Гога.

— Да, — серьёзно сказала Катерина.

— Она ещё и депутат, конечно, — сказал Гога.

— Да, — подтвердила Катерина.

— Туда-сюда ездит по заграницам. И только вчера вернулась из Парижа.

— Не вчера, — сказала Катерина, — а две недели назад.

— Не будем мелочиться, — сказал Гога. — День, неделя, плюс-минус — не имеет никакого значения.

— Я это серьёзно, — сказала Катерина.

— Я тоже, — сказал Гога. — Ты — серьёзная женщина, я — серьёзный мужчина.

— Гога, вы молодец! — И довольная Александра захлопала в ладоши.

Вечером они возвращались в Москву.

— Гога, — начала Александра, — наша соседка, уезжая в отпуск, оставила машину на ремонт и просила её забрать. Вы поможете?

— Когда забирать — сегодня, завтра? — спросил Гога.

— Прекрати, — предупредила Катерина.

— Можно завтра, — сказала Александра.

— Ладно, тогда завтра, — согласился Гога.

Они подъехали к дому. Во дворе на лавочке сидел молодой человек, очень высокий и очень худой. По тому, как он поднялся, увидев их, Гога всё понял сразу.

— Твой? — спросил он Александру.

— Мой, — подтвердила Александра. — Мама, мы погуляем немного.

— До одиннадцати, — предупредила Катерина.

— Само собой, — согласилась Александра.

Гога и Катерина поднялись в квартиру.

— Поговорим? — предложила Катерина.

— Поговорим, — согласился Гога и бросился к телевизору. — Извини, наши играют с канадцами.

И Гогу уже больше ничего не интересовало, кроме игры.

Катерина встретилась с молодым человеком, который присутствовал на совещании НИИ и комбината, — в кафе.

— Витя, почему вы промолчали па совещании? — спросила она, когда им принесли кофе.

Пока молодой человек обдумывал, что ему ответить, Катерина стремительно перешла в наступление.

— Витя, хотите перейти в СКВ нашего объединения? Мы тут же откроем вашу тему.

— Вы откроете, а Павлов закроет, — мрачно заключил молодой человек,

— А вы не переоцениваете его возможности? — спросила Катерина.

— Скорее, недооцениваете вы, — так же мрачно заключил молодой человек. — У него, как говорят сейчас, рука — большая и лохматая.

— Где? — спросила Катерина.

— У самого министра. Это всё знают.

— А министр об этом знает? — спросила Катерина.

Молодой человек недоуменно пожал плечами.

— А вы думаете, кто-нибудь войдёт к министру и спросит у него: это правда, что вы поддерживаете Павлова?

— А почему бы нет? — спросила Катерина. — Я, пожалуй, зайду и спрошу.

— Вы это серьёзно? — Молодого человека такой поворот явно заинтересовал.

— Абсолютно, — заверила Катерина, вставая. — Подумайте о нашем предложении. У нас вам будет интереснее. И зарплата больше.

Катерина стояла внизу, задрав голову вверх, и рассматривала клетку будущего гигантского здания, уходящего ввысь своими тридцатью этажами. Наверху сверкали огни электросварки.

Гога спустился на внешнем подъёмнике. Был он в брезентовой робе и грубых башмаках.

— Ты? — удивился Гога. — Как же нашла?

— Кто ищет — тот находит. В театр пойдёшь?

— Пойду, — тут же ответил Гога.

— Хоть бы поинтересовался, в какой и на какую постановку, — укорила его Катерина.

— С тобой хоть куда. — Гога оглядел Катерину. — А ты даже ничего, — протянул он удивлённо.

Катерина была в ярком костюме с только что уложенной причёской.

— Мне надо соответствовать, — решил Гога. Он остановил проезжавший мимо самосвал: — Вить, подбрось до дома. За мной не пропадёт, ты же знаешь.

Витя взглянул на часы.

— Залезай.

Подножка МАЗа была так высока, а юбка у Катерины так узка, что Катерина беспомощно взглянула на Гогу. Гога поднял её на руках, поставил на подножку, а шофёр поднял Катерину уже до сиденья.

Самосвал двинул к Ленинским горам.

Поздно вечером Гога и Катерина не спеша шли по Москве.

— А ты давно разошлась с мужем? — вдруг спросил Гога.

— Шестнадцать лет назад, — ответила Катерина.

— И Сашке шестнадцать, — сопоставил Гога. — А ещё раз выходила?

— Нет. Не получилось.

— Ну, ты как собака на сене, — возмутился Гога. — Ни себе ни людям. Нет, это возмутительно — в такие годы жить одной.

— Но ты ведь живёшь один, — сказала Катерина.

— Живу, — согласился Гога. — Но не так уж и регулярно один, — посчитал он нужным признаться.

— Я тоже, — сказала Катерина. — Не всегда была одна.

— А теперь всё, — заключил Гога, — побаловался и хватит. Теперь я у тебя. А если что замечу…

— Что тогда будет?

— Отлуплю, — убеждённо заявил Гога.