Легенда о розе. Цена предательства - Ольга Рузанова

грохот мебели, звон стекла и глухое рычание. Удерживая Марка за шкирку, как щенка, Алекс кидает его из стороны в сторону.

Лев невозмутимо стоит на пороге.

- Алекс! – выкрикиваю я, заметив, что за Кляйсом тянется полоска крови, - Хватит, Алекс!

Марк пытается что-то сделать, но до специалиста уровня СОБР ему далеко. Лицо разбито, одежда местами порвана.

- В машину его, - командует Грозовой, передавая того в руки нашим людям.

Заломив руки, Марка уводят, а мы с Алексом остаемся в кабинете вдвоем. Среди обломков мебели и битого стекла.

Он смотрит на меня, словно видит впервые. А я, корчась от стыда, прячу глаза.

- Ты что творишь, Ирма? – спрашивает тихо.

На губах все еще горят поцелуи Кляйса, а тело заледенело от ужаса. И меня саму от себя тошнит.

- Я… я думала, у него важная информация…

- Ты?.. Думала?.. – качая головой, разводит руками, - каким местом, Ирма?

- Не смей… так… со мной… разговаривать, - задыхаясь, проговариваю я.

- Он мог быть вооружен! – срывается на крик, - он мог взять тебя в заложники!

- Бред! – запускаю пальцы в волосы, ору в ответ, - он бы на такое не пошел!

- Ты идиотка, Ирма! Ты больная идиотка!

- Не ори на меня! Ты мне никто!

Алекс осекается. Лицо всего за мгновение превращается в каменную маску. Гнев испаряется как по волшебству. Он превращается в постороннего человека, начальника нашей охраны.

- Идем, я тебя домой отвезу.

Я беру сумку с дивана и выхожу из кабинета. Грозовой молча идет следом.

В офисе полно наших людей, а мой телефон не перестает вибрировать.

Я крупно всех подставила. И Митрича, и Леву, и Алекса. Дядя голову мне оторвет.

- Что будет с Марком? – спрашиваю, когда мы усаживаемся в машину.

- Не мне решать, - ровно отвечает Грозовой.

Отвернувшись к окну, сморю в свое отражение. Только сейчас я начинаю понимать, что натворила. Какому риску подвергла себя и всю свою семью. И Алекс… перед ним особенно стыдно.

Повернувшись, незаметно кошусь на его профиль. Брови нахмурены, а лицо все также неподвижно. Обидела его незаслуженно.

- Прости, - шепчу виновато, когда, он помогает мне выйти из машины.

- Перед родными своими извинись.

- Как ты узнал?

- Митрич дозвонился. Засомневался он в твоих словах про сигнализацию.

Убедившись, что я дошла до дома, Алекс сворачивает на тропинку, ведущую на задний двор. Уходит, даже не пожелав спокойной ночи.

Мысленно три раза перекрестившись, я вхожу в кабинет дяди сразу попадаю под прицельный огонь. Он в выражениях не стесняется. Орет, так, что стены дрожат, и бокалы на полке подпрыгивают.

Митрич, красный как рак, сидит тихо на диване и, изредка цокая языком, осуждающе качает головой.

Я стою, понурив взгляд. Сказать в оправдание нечего.

- Дура @бнутая! Его вчера с Шумовыми видели!

- Я не знала… Он сказал, что хочет отомстить им за отца…

- Тебе и не надо ничего знать! Сиди и не высовывайся!

Разбрызгивая слюну, дядя бьет кулаком по столу. Седые волосы стоят дыбом, лицо покрыто бордовыми пятнами. Подбородок мелко трясется.

- У Валентина онкология, - попав в паузу, вставляет Митрич.

- Это же хорошо?.. – шепчу я, - или нет?..

- Хорошо?! – орет дядя, - да он знает, что я его щенков в порошок сотру, как только он сдохнет. На меня снова охота сейчас начнется!

По телу прокатывается дрожь. Я не хочу пережить это снова.

Дядя прав. Перед смертью Шумов захочет зачистить город для своих сыновей. А это значит, в ближайшее время от него можно ожидать чего угодно.

- Как ты не понимаешь, он через тебя до меня добраться хочет!

Меня снова бросает в дрожь, и теперь трясет, не переставая. От мысли, что это правда.

От мысли, что Марк снова меня использует.

Дядя еще долго орет на меня, Митрич, думая, что никто не видит, глушит коньяк. А я снова, как восемь лет назад, чувствую себя ничтожеством.

Глава 9.

Глава 9.

Этой ночью уснуть так и не получается. Бездвижно лежа на спине, я смотрю в потолок. За окном стрекочут кузнечики, в вольере подвывает Вольтер. Его суку, из-за начавшейся течки, пришлось убрать на другой конец двора, но он все равно чувствует ее.

Теперь страдаем с ним на пару.

Мне тоже плохо. В груди все стянуто, и болит сердце. За всех. За дядю, у которого подскочило давление, за Митрича, которого мой поступок нехило тряханул, за Алекса, за мудака Кляйса, который сейчас неизвестно, где и… за себя, дуру.

Жалко себя тоже. Не дал Бог ума. Недостойна я своей фамилии.

Тяжело вздохнув, встаю и подхожу к окну. В окнах Алекса темно. Появляется соблазн эгоистично прервать его сон. Пойти к нему и потребовать, чтобы он занялся со мной сексом.

Иногда я так делала, но сегодня не тот случай. Секс не вернет меня в его глазах на прежний уровень. Похоже, я его разочаровала.

Утром, когда с первыми лучами солнца, доберман перестает, наконец, выть, я ненадолго проваливаюсь в сон.

Будит меня Катя, наша горничная. Стоя у кровати, тихо зовет меня по имени.

- Что? – хриплю спросонья.

- Вас Олег Петрович зовет.

- Я сплю.

- Он сказал, это срочно.

Издав протяжный стон, я тру глаза. Ведь не отвертеться.

- Иди. Скажи, сейчас приду.

Кивнув, горничная исчезает.

Не любит меня, нутром чую. Всегда подчеркнуто вежлива, а в спину злобой дышит. Думает я не вижу, как она на Грозового слюни пускает. Знает, что на соперницу мою не тянет, от того и бесится, сучка.

Умывшись и почистив зубы, спускаюсь в кабинет.

Дядю еще не отпустило. Психует, дергаными движениями поправляя на шее галстук.

- Из дома ни ногой.

- У меня дела в городе.

- Перебьются твои дела, - отрезает жестко.

Я тут же взвиваюсь. Смирение не моя добродетель. Головная боль и недосып не добавляют позитива.

- У меня бизнес и дела, которые не терпят моего отсутствия!

- Рот закрыла! – рявкает дядя.

- Я не собираюсь сидеть взаперти, как нашкодившая соплячка!

- Рот, я сказал, закрыла! Не соплячка она!.. Мокрощелка безмозглая! – удар кулаком по крышке Макбука, - если понадобится, в вольере с собаками будешь сидеть!

Я падаю в кресло. Желание спорить испаряется как спирт на коже. Давно я не