Волк. Юность. - Виктория Гетто

— Удачно?

— Вполне.

Маура едет чуть позади. Но стрижёт ушами не хуже своей кобылки. Добавляю специально для неё:

— Баня готова?

— Разумеется!

Доса Аруанн даже обижена таким глупым, по её мнению, вопросом. Успокаиваю её:

— У меня есть для вас подарки. Пригодятся там.

…Естественно. Шампуни, лосьоны, притирания… Словом, косметика. Два контейнера. Из десяти. Такого количества всем обитателям Парда хватит на десять лет!.. Внезапно матушка осаживает свою лошадь, её лицо меняется, и она зловеще шипит:

— Это что такое, Атти?!

Вначале я не могу понять причину её гнева, потом соображаю, что нас догнали лошади, везущие клетку. Дёргаю щекой, и мама чуть затихает, но не настолько, чтобы забыть о своём вопросе:

— А, это… Она воткнула мне кинжал в бок. В этот.

Прикладываю руку к левому боку, который уже лишь слабо зудит. Заодно радуюсь тому, что Юрика решила остановиться на недельку в гостях у своей подруги досы Аланы, заведующей ткацкими мануфактурами Парда. Всё-таки столь дальнее путешествие в зимнее время далось благородной даме нелегко. Но гнев мамы уже обращён на сидящую в клетке саури. От неё, кстати, ощутимо попахивает, поскольку не очень то удобно справлять естественные надобности на ходу, да и стыдливость у ушастой оказалась не маленькой… Я всё-таки сжалился, и заменил верёвки обычными кандалами. Ручными и ножными. Они легче, и можно как-то, словом, гораздо удобнее сходить, что по большому, что по маленькому. Но не слишком, короче. Между тем доса Аруанн поворачивает своего коня к клетке, подъезжает вплотную, затем рявкает не хуже меня:

— Ты, злодейка, как посмела поднять руку на моего сына, графа дель Парда?!

— Мама, она тебя не понимает.

На меня смотрят изумлённые глаза матушки:

— Она что, из дальних земель, что не знает человеческой речи?

— Из очень дальних, мама. Очень.

Подъезжаю к клетке, просовываю руку внутрь и на мгновение приоткрываю поднятый воротник тулупа, в который закутана саури. Та злобно шипит, с ненавистью смотрит на мою маму, которая бледнеет и невольно натягивает поводья. Её жеребец храпит и пятится назад. Сзади слышен слабый вскрик ужаса Мауры, до этого молчаливо едущей позади нас. Её деликатность я ценю, кстати. Доса Аруанн показывает на острые уши, потом осеняет себя знаком Высочайшего:

— Исчадие ада… Атти! Убей её немедля!

— Ма! Прекрати! Она не исчадие ада! Эта… Женщина, точнее, девушка, просто несчастная, переболевшая Биномом Ньютона. Поэтому так и выглядит!

И тут же рявкаю саури, естественно, на русском:

— Хватит дурить! Ты пугаешь мою маму!

Неожиданно для меня, Ооли послушно замолкает. И… Я едва успеваю захлопнуть изумлённо отпавшую челюсть — саури смущённо улыбается досе Аруанн. На самом деле смущённо. Я же вижу… И, естественно, что моя добросердечная матушка тут же тает, напускаясь на меня:

— Атти, так это последствия болезни?

Лгать противно, но приходится:

— Да, мама. Из-за этого её тело стало таким.

— Безобразие, почему ты издеваешься над бедняжкой?! Её и так наказал Высочайший, тебе этого мало?

Ну не читать же мне лекцию о взаимоотношениях между двумя видами разумных? Поэтому молчу. Мама, между тем, задумчиво произносит, глядя на содержимое клетки:

— Я, конечно, понимаю, что преступница должна быть наказана. Но её хотя бы можно помыть?

Мгновенно прикидываю варианты. Увы, моя мама, когда хочет, может быть ужасно упрямой… Так что придётся, пожалуй… Согласиться… Согласно киваю в знак согласия.

— Хорошо. Можете взять её в баню. Но потом я отправлю её в темницу.

Матушка на мгновение озаряется своей столь любимой мною улыбкой, затем снова спрашивает:

— Я вижу, что ты знаешь её речь?

— Да, мама.

— Тогда скажи, чтобы слушалась меня.

Обречённо говорю с любопытством смотрящей на досу Аруанн Ооли:

— Слушай, саури, моя мама — очень добрая женщина. Она хочет помыть тебя в бане.

Та просто молчит, и я не выдерживаю:

— Ты же хочешь вымыться?

Ушастая кивает.

— Тогда веди себя хорошо и будь послушной. Иначе у тебя будут крупные неприятности.

Снова кивок. Хорошо, что этот жест у нас, в смысле, обоих рас, одинаковый… И тут раздаётся её красивый голос, опять на русском, без малейшего акцента:

— Даю слово…

Сзади раздаётся голос Мауры:

— А где Юрика?

— Да, где доса дель Рахи?

Присоединяется к вопросу мама.

— Осталась отдохнуть у Аланы. Вернётся через неделю. Она очень устала.

— А, понятно.

Тянет матушка, удовлетворённая таким ответом. Краем глаза вижу, что личико Мауры озаряется едва заметной довольной улыбкой. Эх, баронесса, тебе тоже ничего не светит, поверь, как бы ты не пыталась… Между тем обоз вползает в ворота Парда, где сервы сразу принимаются за разгрузку саней. Первые возчики, кто освободился от груза, уже спешат вернуться в свои селения…

Как же хорошо побывать в настоящей бане после долгого перерыва! Нет, ну, я, конечно, мылся в дороге. Особенно, когда стояли лагерем возле кораблей в долине горячих источников. Но потом то — две недели пути, когда торопились в Парда изо всех сил, и человеческих, и лошадиных. Так что сейчас я просто блаженствую! Чистый, свежевымытый, в практически стерильном льняном лёгком костюме из просторных свободных шаровар и футболки без рукавов. Удобно расположившись на диване комнаты отдыха с кружкой горячей ароматной натты в одной руке, и пышной сладкой плюшкой, которая просто тает во рту, в другой. Благодать! Чувствую в себе этакую лёгкую истому. Но мне это очень нравится. Так хорошо… А вот и мои дамы! Открывается дверь, и на пороге появляется моя мама. В лёгком светлом халате до колен, с открытыми руками и вырезом на груди. Ну, не очень большим, разумеется. У Мауры тот куда смелее… Она идёт второй. А это кто ещё с ними? Ооли?! Чистенькая, пахнущая вкусно цветами и свежей водой, с распущенными свободно седого цвета блестящими волосами, едва не касающимися пола. В таком же откровенном халате, как и остальные. Да они что, с ума сошли? Мои тётеньки?! Саури — и без оков! С трудом удерживаюсь, чтобы не сорваться с места. Между тем матушка и её наперсница устраиваются на диванчике напротив меня, так же тянутся к чайнику с наттой, а ушастенькая с любопытством осматривается вокруг, потом вдруг решительно опускает свой аккуратный задик возле меня. И мало того — поджимает ноги, натягивая на них короткие полы халатика и приваливается к моему боку. Счастливо вздыхает, потом ухватывает выпечку с блюда и аккуратно ест. Да что за… Я не верю своим глазам, но вот же она. Рядышком. Её головка на моем плече, в руках — сладкая плюшка. И улыбка собственницы на тонком личике. Ничего не понимаю…