Сезон гроз - Анджей Сапковский

— Этот! — комендантша вытряхнула из ушей остатки подливки и обвиняюще указала на Геральта.

— Он виноват, милостивый господин инстигатор! Скандалил тут и орал, а потом драться полез. А все из-за мечей каких-то со склада, на которые не имел расписки. Гоншорек подтвердит… Эй, Гоншорек, что ты там в углу корчишься? Усрался что ли? Пошевеливай задницей, встань, скажи уважаемому господину инстигатору… Эй! Гоншорек! Чегой-то ты?

Достаточно было присмотреться внимательнее, чтобы понять, что случилось с Гоншореком. Не нужно было щупать пульс, достаточно было лишь взглянуть на белое, как мел, лицо. Гоншорек был мертв. Обыкновенно и просто умер.

— Мы организуем расследование, господин из Ривии, — сказал Феррант де Леттенхоф, инстигатор королевского трибунала, — поскольку вы подаете официальную жалобу и иск, мы вынуждены его организовать, таков закон. Мы допросим всех, кто во время вашего ареста и в суде имели доступ к вашим вещам. И арестуем подозреваемых…

— Тех же, что обычно?

— Простите?

— Ничего, ничего.

— Ну так вот. Дело наверняка будет раскрыто, а виновный в краже мечей будет привлечен к ответственности. Если кража действительно имела место. Я ручаюсь, что мы разрешим этот вопрос и узнаем всю правду. Раньше или позже.

— Хотелось бы раньше, — ведьмаку не слишком нравился тон инстигатора, — для меня мои мечи — это способ существования, я не могу без них выполнять свою работу. Я знаю, что моя профессия многими воспринимается скверно, а лично я часто страдаю от предвзятого отношения. Основанного на предубеждениях, предрассудках и ксенофобии. Я надеюсь, что этот факт никоим образом не повлияет на расследование.

— Не повлияет, — сухо ответил Феррант де Леттенхоф. — Ибо у нас здесь господствует правосудие.

Когда помощники вынесли тело покойного Гоншорека, по приказу инстигатора произвели ревизию хранилища оружия и всей конторки. Как не трудно было догадаться, ведьмачьих мечей там не осталось и следа. А все косящаяся на Геральта комендантша стражи показала им подставку с острым стержнем, на который покойник насаживал копии выданных депозитарных расписок. Среди этих квитанций моментально отыскалась выданная ведьмаку. Комендантша пролистала журнал учета и минуту спустя подсунула им его под носы.

— Прошу, — торжествующе сказала она, — как видите, расписка в получении. Подпись: Герланд из Рыбли. Говорила же я, что ведьмак был здесь и сам свои мечи забрал. А теперь брешет, верно, чтобы компенсацию отхватить! Это из-за него Гоншорек копыта отбросил! От перенапрягу желчью захлебнулся и удар его хватил.

Но, ни она, ни кто-либо из других стражниц не решилась, однако, подтвердить, что кто-то из них действительно видел Геральта во время получения оружия.

Прозвучало объяснение, что, мол, вечно здесь кто-нибудь крутится, а они были заняты, потому как ели.

Над крышей здания суда кружили чайки, пронзительно вереща. Ветер отогнал на юг грозовую тучу над морем. Вышло солнце.

— Хотел бы заранее предостеречь, — сказал Геральт, — что на мои мечи наложены сильные чары. Только ведьмаки могут к ним прикасаться, у других они отбирают жизненные силы. Проявляется это главным образом в потере мужских сил. То есть, половом бессилии. Полном и постоянном.

— Будем иметь это в виду, — кивнул головой инстигатор. — Однако, я попросил бы вас пока что не покидать города. Я готов закрыть глаза на инцидент в кордегардии, в конце концов инциденты случаются там регулярно, сударыни стражницы довольно легко поддаются эмоциям. А поскольку Юлиан… То есть господин Лютик ручается за вас, я уверен, что ваше дело в суде разрешится благополучно.

— Мое дело, — прищурил глаза ведьмак, — есть ничто иное как притеснение. Преследование, на почве предубеждений и нежелания…

— Будут рассмотрены все улики, — отрезал инстигатор, — и на их основании будет начато следствие. Как того требует правосудие. То самое, благодаря которому вы на свободе. Под залог, а значит условно. И вам, господин из Ривии, надлежит соблюдать эти условия.

— Кто внес этот залог?

Феррант де Леттенхоф прохладно отказался раскрыть инкогнито ведьмачьего доброжелателя, попрощался и в сопровождении помощников удалился в сторону входа в здание суда. Лютик только этого и ждал. Едва они миновали рынок и вошли в переулок, выложил все, что знал.

— Настоящая полоса неудачного стечения обстоятельств, дружище Геральт. И злополучных инцидентов. А что касаемо залога, то заплатила его за тебя некая Литта Нейд, среди своих известная как Коралл, по цвету помады для губ, каковой она пользуется. Это чародейка, которая выслуживается перед Белогуном, здешним корольком. Никак не возьму в толк, для чего она это сделала. Потому что ведь не кто иной, как именно она отправила тебя за решетку.

— Что?

— Говорю же. Это Коралл на тебя донесла. Это-то как раз никого не удивило, широко известно, что у чародеев имеется на тебя зуб. А тут внезапно сенсация: чародейка ни с того ни с сего платит залог и вызволяет тебя из темницы, в которую сама же тебя и упекла. Весь город…

— Широко известно? Весь город? О чем ты еще болтаешь, Лютик?

— Я использую метафору и перифраз. Не делай вид, что не понял, ты ведь меня знаешь. Ясное дело, что не «весь город», а лица исключительно немногочисленные и хорошо осведомленные, будучи близкими к влиятельным кругам.

— И ты стало быть тоже один из них?

— Угадал. Феррант мой кузен, сын брата моего отца. Я прибыл сюда к нему с визитом как к родственнику. И узнал о твоей афере. Я немедленно за тебя вступился, можешь в этом не сомневаться. Поручился за твою порядочность. Рассказал о Йеннифэр…

— Благодарю сердечно.

— Оставь свой сарказм. Я был вынужден о ней рассказать, дабы разъяснить кузену, что тутошняя магичка порочит тебя и чернит от ревности и зависти. Что это обвинение — фальшивка, что ты никогда бы не опустился до финансовых махинаций. И вследствие моего заступничества Феррант де Леттенхоф, королевский инстигатор, судебный исполнитель наивысшего чина, уже убежден в твоей невиновности…

— У меня такого впечатления не сложилось, — сказал Геральт. — Скорее наоборот. Я чувствую, что он мне не доверяет. Ни в деле о мнимых хищениях, ни в деле исчезновения мечей. Слышал, что он говорил о доказательствах? Доказательства для него фетиш. Потому доказательством махинации служит донос, а доказательством мистификации с кражей мечей подпись Герланда из Рыбли в журнале. Да еще мина, с которой он предостерегал меня не покидать город…

— Ты судишь о нем предвзято, — заявил Лютик. — Я знаю его лучше, чем ты. То, что я за тебя ручаюсь, для него стоит больше, чем дюжина дутых доказательств. А предостерегал правильно. Почему, как ты думаешь, мы оба, он и я, отправились в кордегардию? Чтобы предостеречь тебя от совершения глупостей! Кто-то, говоришь, впутывает тебя в это дело, фабрикует липовые доказательства? Тогда не давай им в руки неопровержимых доказательств. Именно таким был бы побег.