Агентурная кличка – Лунь (сборник) - Николай Черкашин

– А это моя лодка! Вообще-то, это жилье моего брата, но сейчас он воюет в Африке, а я обитаю тут. Прошу!

Сильва отперла невысокую дверцу в торце надстройки, и Лунь, пригибаясь, вошел вслед за хозяйкой в узенькую каюту, которая служила и гостиной, и кухней одновременно. Тут с трудом могли разместиться четыре человека. На откидном столике теснились электроплитка, кофеварка, соковыжималка, тостер…

Сильва включила кофеварку и провела гостя в корму. За ширмой-гармошкой оказалась узенькая спаленка с двумя койками по бортам.

– Если откинуть эти створки, то кровати объединяются в одно ложе.

Сильва показала, как это делается, да так и оставила.

– И давно вы здесь живете?

– С тех пор как боши разбомбили наш дом на Бейкер-стрит.

– У меня тоже дом разбомбили… В Мемеле. И жена там погибла.

– Сочувствую вам очень… Ой, кофе готов! Давайте поужинаем!

– Только, чур, я готовлю! У вас картошка есть?

– Есть.

– А яйцо найдется? И луковица. Я свое любимое блюдо приготовлю – драники.

Через десять минут Лунь разложил на тарелки поджаристые оладьи из тертого картофеля.

– Эх, жаль сметаны нет!

– Да и без сметаны так вкусно! – восхищалась Сильва. – Вы прекрасный повар!

Смеркалось, и Сильва задернула на оконцах маскировочные шторки, зажгла свечи и разлила по рюмкам виски.

– За ваш корабль! – приподнял свою рюмку Лунь. – За его счастливое плавание!

– Англичане говорят так: сломай дом, построй корабль! – улыбнулась Сильва. – Мой дом уже сломан. И корабль построен. Давайте лучше выпьем за наше знакомство. Оно, конечно, вынужденное и даже служебное. Но мне бы хотелось думать, что мы познакомились сами, случайно – в метро…

– Тогда уж лучше не в метро! – подхватил идею Лунь. – Давайте в Париже, перед войной. На Монмартре…

– Я была в Париже перед войной!

– Тем более! Я вошел в кафе, а вы сидели у столика возле окна. Почти все места были заняты. Гарсон сказал, что если мадмуазель не возражает, то он может посадить меня за ее столик.

– Мадмуазель не возражает…

– И тогда мы сделали по глотку этого напитка!

– И у мадмуазель закружилась голова. И она стала рассказывать свои любимые анекдоты про слугу Бэримора… Интересно, какие анекдоты рассказывают немцы? Мне кажется, у них проблемы с юмором.

Лунь напряг память:

– Ну, например, такой. Звонок в полицию. «Алло, там какой-то мужчина насилует в парке мертвую женщину!» – «Сейчас выезжаем!» Через минуту в трубке снова тот же голос: «Извините, я ошибся. Она – англичанка!»

Сильва вспыхнула:

– Это гнусная геббельсовская клевета на английских женщин!

– Вы готовы ее опровергнуть? – дерзко спросил Лунь.

– Я готова ее опровергнуть, – тихо произнесла Сильва и смело посмотрела в глаза своему гостю.

– Опровергнуть на деле?

– Опровергнуть на деле, – как эхо повторила девушка и покусала слегка пересохшие губы.

Лунь взял ее ладони и приложил к своим щекам. Пальцы Сильвы погладили его по вискам. Он притянул ее к себе, с радостью ощущая, как покорно льнет к нему женское тело. Волосы, упавшие к нему на шею, источали какие-то неведомые ему ароматы Туманного Альбиона. Поцелуй в нежное местечко за ухом, потом легкий присос в шею заставил девушку встать и стянуть свою блузку. Он помог расстегнуть ей черный шелковый бюстгальтер и оторопел при виде налитых, идеально округлых грудей, увенчанных вишневыми ягодками. Это были не девичьи бутоны, это была грудь настоящей женщины, набравшая всю свою соблазнительную спелость. Лунь потянулся к ней губами, но тут истошно завыла сирена воздушной тревоги. Нагло, зло, тяжело гудели моторы немецких бомбардировщиков.

– Никуда не пойдем! – перехватила его тревожный взгляд Сильва. – Остаемся здесь. И назло Гитлеру займемся любовью!

Ох, и славно позлили они Гитлера в эту ночь!

Где-то в районе Падингтонского вокзала грохотали взрывы бомб и заливисто тявкали зенитки. Лунь надежно прикрывал своим телом свою новую подругу и новая подруга, не обращая внимания на воздушный бой, подбрасывала своего партнера с испанской страстью! Вот так, вот так, вот так любят англичанки! И пусть не сочиняют об их бесстрастии гнусные басни! В какофонию войны – свисты и взрывы, вой и трескотню – вплетались жаркие вздохи Сильвы, ее сладкие стоны и восторженные вскрики. Они творили жизнь посреди разбушевавшейся смерти.

И вдруг лицо девушки стало прекрасным, оно просияло такой негой и таким счастьем, что Лунь невольно залюбовался ею. О, как прав был Флобер, утверждая, что худоба – мать сладострастия! Сильва выскользнула из-под него и, словно рябина на снегу, вспыхнули на миг ее шарики-соски – теперь она прикрывала его от железных птиц, бороздящих лондонское небо. Должно быть, лодка раскачивалась от их толчков и от бортов разбегались волны… Самолеты давно улетели, а они все еще продолжали свою неистовую любовную скачку.

Утром, наскоро позавтракав яичницей с беконом и недопив кофе, они отправились в офис на Бери-лэйн. Только теперь, проходя мимо дымящихся развалин многоэтажных домов, обходя кирпичные груды руин, Лунь понял, какой мощный налет они пережили там, на утлом челноке посреди бушевавшего моря огня.

Моулди встретил их на пороге своего кабинета.

– Ну и как вам Лондон? – спросил он, усаживаясь в кресло, спросил так, словно и не было ночной бомбардировки.

– Он великолепен, сэр! – совершенно искренне воскликнул Лунь.

Моулди усмехнулся и понимающе покосился на Сильву.

– И какие у вас планы на жизнь? – лицо Моулди быстро приняло серьезно-деловое выражение.

Лунь все еще улыбался, не в силах отрешиться от ночных радостей.

– Я бы хотел остаться в Лондоне навсегда.

– Важно понять, хотел бы Лондон, чтобы вы остались в нем навсегда? Сейчас Лондону важнее, чтобы вы остались на время войны в Германии, а не здесь. Вы военный человек и ваше место на войне.

– Я понимаю, сэр…

– Мне приятно, что вы меня правильно понимаете. Надеюсь, вчерашняя прогулка несколько сблизила вас с миссис Джонстон?

– Безусловно, сэр.

– Это очень важно. Ведь вам предстоит работать вместе.

– Я уже это понял. Готова ли миссис Джонстон работать со мной?

Сильва чуть заметно улыбнулась:

– Я готова работать с вами.

– Превосходно! – подытожил Моулди. – Тогда поговорим о деле подробнее.

Из всего сказанного Лунь понял одно: Англию серьезно беспокоит морская блокада Британии и в Данциге, где находится мощная судоверфь, которая строит подводные лодки, действует некая группа агентов МИ-6 – в ее работе и предстоит принять участие им с Сильвой. Кто они, что они – знать об этом Луню не полагалось. Его задача на первых порах была проста: выполнять все указания Сильвы.

– Вы приедете в Данциг как муж и жена, состоящие в неформальном браке. В остальном в вашей судьбе и в вашей истории, господин Вебер, ничего не меняется. Вы по-прежнему отставной майор вермахта, инвалид, который познакомился в Париже с замечательной фройляйн Сильвой, влюбился в нее и увез ее в Германию. Вы увезете ее в Данциг, где будете заниматься вашей прежней работой. То есть работать портье в отеле. В гораздо более престижном отеле, чем тот, в котором вы служили в Берлине. Это отель «Ганза», а Сильва будет работать в нем горничной. Ваши рабочие места уже «забронированы». Жить будете там же, в отеле, в служебном номере. Постарайтесь до мелочей разработать историю вашего знакомства в Париже и заучить ее, так чтобы никаких разночтений у вас не было. Каждый из вас потом расскажет мне вашу «лав стори» во всех подробностях.

Ну, а пока приглашаю на ланч!

Глава четвертая

«Я пью только кальвадос!»

«Ну, вот, у меня теперь новая Клара! – поздравил сам себя Лунь. – Везет же мне на служебных жен!» Он обнимал Сильву за плечи, в кубрике торпедного катера. Катер нещадно трясло и швыряло на крутой волне, он перепрыгивал с гребня на гребень, как телега с ухаба на ухаб. Усидеть можно было, только крепко обнявшись и упершись ногами в ножки столика. К тому же Сильву изрядно укачало еще в прибрежной зоне – до выхода в Ла-Манш.

– Да, у тебя на лодке было намного уютнее! – пытался он ее развеселить. – Качало, конечно, но гораздо более приятно…

– Мы сами себя качали, – вымученно улыбалась девушка. – Ни за что бы не стала моряком.

– Ну, вот, а еще говорят, что англичане – морская нация!

– Сейчас я не англичанка. Я просто женщина, которую зачем-то запихнули в эту железную коробку и стали подбрасывать.

– Еще полчаса – и мы во Франции! И ты станешь француженкой. А в Париже обязательно сходим в тот ресторанчик, где мы познакомились.

– Это было кафе, если ты помнишь.

– Хорошо бы узнать его название.

– И имя гарсона, который нас познакомил.

Лунь нежно поцеловал ее в уголок губ. Она ответила ему вялым поцелуем.

– А не заняться ли нам любовью прямо сейчас – назло Гитлеру? Здесь так подбрасывает, что даже двигаться не придется!