Оскал Анубиса - Виктор Бурцев

Каир поражал грязью и бедностью на фоне обычных современных зданий и банков. Подобный контраст действовал угнетающе, словно где-то рядом шла затяжная гражданская война.

Долго задерживаться в Каире Миша с Бумбой не собирались, им нужно было в Луксор.

Еще в аэропорту Гурфинкель выяснил, что полет на самолете из Каира в Луксор стоит семьдесят английских фунтов. Это было просто непростительное расточительство, о чем в ультимативной форме Миша и заявил своему напарнику. Покровский, к слову сказать, особо по этому поводу не выступал, ему было все равно, на чем они доберутся до Луксора, хоть на самокатах. Тропическая жара очень странно подействовала на Бумбу, вогнав его в апатию.

Гурфинкель уже пожалел, что они довольно поспешно распрощались с Серегой Черкасским еще в здании аэропорта. Бывавший не раз в Египте новый русский вполне мог посоветовать им, как без особо сильных затрат добраться до Луксора.

Прочитав на досуге туристический проспект, Миша знал, что из Каира в Луксор идет престижный поезд со специальным вагоном для иностранцев “Нефертити”, но цены на билеты в этот поезд мало чем отличались от цен на самолет.

Кроме этой проблемы, на несчастного Гурфинкеля свалилась проблема пребывающего в состоянии полной апатии Бумбы, который ни с того ни с сего стал тратить их скудные запасы денег. Миша только на несколько минут отвлекся на изучение порядком потрепанного туристического проспекта, как Бумба уже где-то ухитрился приобрести с рук белую футболку с изображением сфинкса и надписью “Я люблю Египет”.

— Ты что, совсем сдурел? — закричал на друга Гурфинкель. — Ты сколько за нее заплатил?

— Тридцать фунтов, — невозмутимо ответил Бумба. — Самый большой размер взял, последнюю забрал.

— СКОЛЬКО?! — Глаза у Миши чуть не вылезли из орбит.

Бумба повторил.

— О Боже! — воскликнул Гурфинкель, гневно уво-рачиваясь от буквально хватающих за руки таксистов и сомнительных личностей, предлагающих дешевое жилье и папирусы, ринулся прочь от здания каирского аэропорта.

Пожав плечами, Бумба спокойно последовал за другом.

Через час после их прибытия в Каир оптимальный вариант был наконец найден.

Автобус.

Отыскав местный автовокзал не без помощи братьев-туристов из Германии (Миша безошибочно опознал бошей, так как те шли по улицам Каира ровным строем), “расхитители гробниц” погрузились в автобус, якобы идущий в Луксор. Но кого бы они ни спрашивали, включая смуглого усатого водителя, никто им точно сказать не мог, действительно ли данный автобус направляется именно в Луксор. Местные жители не то подшучивали над взмыленными туристами, не то действительно не знали, куда идет этот чертов автобус.

Полчаса пропотев в раскаленной на солнце машине, Гурфинкель с Бумбой наконец услышали долгожданное объявление, что автобус, в котором они сидят, направляется-таки в Луксор.

Что ж, пока им относительно везло.

Собрав достаточное количество пассажиров, состоящих преимущественно из лиц арабской наружности, автобус не спеша, словно беременная бегемотиха, тронулся в путь. Потом, уже выкатив на широкую, нещадно терзаемую изо дня в день солнцем прокаленную автостраду, водитель нажал на газ до упора.

Уныло рассматривая сквозь пыльное окно не менее унылый ландшафт, представляющий собой выжженную солнцем пустыню, Миша Гурфинкель думал над тем, что судьба любит откалывать весьма забавные штуки. Вот и сейчас она довольно беззаботно швыряла их с Бумбой навстречу новым приключениям, не особо заботясь об их комфорте.

И это было обидно.

Чертовски обидно.

— А знаешь, как по-арабски будет: иди к черту? — продолжал приставать к Мише Покровский, снова углубившись в изучение англо-арабского разговорника.

Гурфинкель в ответ протяжно застонал.

— Ага, — обрадовался Бумба, — не знаешь. А я знаю. Нужно сказать: ялла, я хаббара аббет.

— Кстати об обеде, — к слову вспомнил Миша. — Если я не ошибаюсь, последний раз мы с тобой ели еще в аэропорту Хитроу перед отлетом в Каир.

— Точно, — кивнул Бумба и, поняв прозрачный намек напарника, извлек из их НЗ в своем кейсе две шоколадки “Сникерс”. — Заряди мозг, — весело сообщил Покровский, с аппетитом хрупая батончиком.

— Если он есть, — ехидно добавил Гурфинкель, многозначительно подмигивая приятелю.

Вскоре их резво двигающийся автобус был остановлен на дороге полицейским патрулем.

Местные полицейские оказались довольно хмурыми парнями. Они быстро переговорили о чем-то с усатым водителем, после чего прошли в салон автобуса, выборочно проверяя у пассажиров документы. Паспорта у Миши с Бумбой они проверяли с особой тщательностью, то пристально вглядываясь в фотографии на документах, то снова переводя взгляд на кислые потные физиономии туристов.

Через пять минут Гурфинкель понял, что произошло.

— Нет, — сказал он по-арабски. — Вы перепутали, вон мой паспорт, а это паспорт моего друга. Он, кстати, болел ветрянкой, когда ему фотографию делали, так что вы не удивляйтесь.

Полицейские кивнули и, вернув иностранцам паспорта, покинули автобус.

— Не нравится мне все это, — тихо промямлил Бум-ба. — Fignja, blin, какая-то. Ты заметил, как странно они на тебя смотрели?

— Странно смотрели? — переспросил Миша. — Нет, я ничего такого не заметил. Просто они сверяли с моим лицом фотографию в твоем паспорте.

Пожав плечами и прикрыв лицо от солнца раскрытым разговорником, Бумба удовлетворенно задремал, и даже постоянно попадающиеся под колеса автобуса колдобины не были препятствием для его сна.

— “Да это йети какой-то, а не человек”, — завистливо подумал Гурфинкель, глядя на сопящего приятеля.

Настроение у Миши после странного полицейского патруля почему-то сильно испортилось. Мишу стали терзать нехорошие предчувствия, а своим предчувствиям он, как правило, доверял, и они еще ни разу его не подводили.

Не подвели они Мишу и теперь.

Второй раз автобус, вопреки ожиданиям Гурфинкеля, тормознули не полицейские, а военные. Это сразу было понятно, достаточно взглянуть на защитного цвета джипы и на людей в камуфляже с автоматами, преградивших дорогу автобусу.

Военные.

На востоке они были похуже полиции. Настоящие садисты в камуфляже. Гурфинкель прекрасно это знал и потому грубым пинком разбудил храпящего рядом Бумбу.

— Чего тебе? — отмахнулся Покровский, сладко причмокивая губами.

— Плохи наши дела, Эндрю, ой плохи, — прошептал Миша, видя, как автобус плавно притормаживает рядом с военным постом.

— А что такое? — встрепенулся Бумба. — Автобус идет не в Луксор?

— Да не в этом дело, — Гурфинкель ткнул пальцем в окно, — гляди.