Реарити. Начало - Ким Чон

Старик поскрёб свой бородатый подбородок:

– Лопату я тоже где-то потерял. А вот где?! Точно не помню….

Рёта бросил бесполезное занятие. Встал во весь рост и высказал своё мнение:

– Знаете, дедушка, Вам стоит дождаться утра. Тут можно найти что угодно, но батарейка, скорее всего, потеряна где-то в другом месте.

– А я и не терял ничего! – резко ответил дедушка. Фонарь работает, – и он пощёлкал выключателем.

«Как это?»

Дети многозначительно посмотрели на старичка, переглянулись и поняли, что он их надул.

– Ами, пошли! – Рёта, протянул ей руку и она ее приняла.

– Согласна! Нечего нам делать рядом с обманщиками. Пошли.

Они стали быстро удаляться прочь.

– Нет! Нет! Постойте…. Мне очень жаль! – Дедушка раскаялся. Это чувствовалось. – Понимаете, я безгранично одинок. Очень люблю играть, а играть мне не с кем. Сами подумайте рядом никого. И у меня в самом деле куриная слепота.

– Что выберите? Крестики-нолики, Судоку, Маджонг, Рэндзю, Го, шахматы, Какуро26. – не останавливаясь, перечислял дедушка.

– Эээээ, остановитесь!!! Рёта, можно я выберу? – попросила Ами.

Рёта кивнул.

– Тогда Маджонг! И… также возьмём кости с цветами и сезонами, если у Вас есть. Папа специально заказывал такой набор, где 144 кости. Потом мы играли всей семьёй – мама, папа, я и мой двоюродный брат.

– Эх, щас, повеселимся!

Старик с азартом потёр руки и вытащил из шкафа большой ящик. Но неожиданно огорчился:

– Вот незадача! Если нас всех посчитать, то… одного участника не хватает.

С этим нельзя было не согласиться.

Молчание длилось минут пять… Ветер покачивал керосиновый фонарь, прикреплённый к двери с помощью кованой цепи. Шум моря за стенами этого рыбацкого домика умиротворял. На полках можно было бесконечно долго рассматривать фотографии с красивыми пейзажами: морские рассветы и закаты. Любопытная чайка выгнула шею и разглядывала тех, кто сейчас разглядывал ее. Пёс, присевший на передние лапы, с преданностью в глазах ждал, когда чья-то рука, принадлежащая неизвестно кому, кинет мячик. И куча других снимком в деревянных рамочках приковывали к себе внимание.

Ами тихо спросила Рёту:

– Эти фотографии чёрно-белые?

Он положительно кивнул.

– А ты видишь цвета на той картине? – спросил Рёта.

В глаза бросилось художественное полотно «Морской пролив с маяком».

Химэ призналась:

– Честно-пречестно – не все цвета… Многие вещи раскрашены как бы не до конца.

Рёта-сэмпай тихо прошептал:

– Понятно. Если что… Для справки. Это копия картины Айвазовского27.

– Дети! – с чувством произнёс старик. – Я знаю, кого позвать, чтобы мы наконец-то начали игру.

Он закатал штаны и выскочил из домика, но неожиданно быстро вернулся.

– Я забыл, снаружи темно. Мальчик, подай фонарь. Он за тобой.

Рёта, совершенно не понимая его бурных эмоций, подал фонарь и принялся ждать исхода дела.

Через мутные стёкла дома они увидели, как старик зашёл в волны и, наклонившись к воде, прокричал несколько раз:

– Аммицу28! Аммицу!

Море молчало. Не то чтобы совсем. Был слышен шум морского прибоя, но фразы типа: «Сейчас, дедушка! Надену сандалии и выйду», не было.

Старик вернулся в домик и грустно произнес:

– Спит, наверное.

Аммицу не спал. Мгновение спустя послышался плеск воды, будто кто-то вынырнул. На слух можно было определить, что это, наверняка, кто-то большой, сильный… гладкий, как булыжник. Вода струйками стекает с его тела… Вот он идёт по песку, вот ставит обувь (?) на приступочку возле дома… Вот дверь, скрипя на петлях, открывается…

…Он и вправду был гладкий, желейное тело переливалось в свете фонаря. Он словно состоял из сотни прозрачных кубиков, в которых, как в янтаре, замерли, застыли много лет назад всякие насекомые; просвечивали ракушки всевозможных форм и размеров; двустворчатые моллюски, гастроподы, кусочки водорослей, даже малюсенький морской конёк стал частью его организма. Они лежали там далеко не хаотично, скорее, наоборот – хорошо организованно, со вкусом, каждый элемент на своём месте… как если бы дети смотрели в аквариум. На его щеках располагались жаберные крышки. Дышать он мог, даже будучи на суше. Может быть интенсивнее, а, может, и как обычно. От потоков воздуха поднимались и опускались четыре усика – короткие и длинные. Они росли у него над самым ртом. – Фьюфффффф, фьюфффффф», – раздавалось его неспокойное дыхание.

– Это мой друг, – заявил дедушка. Он, как и я, очень одинок. Живёт глубоко в море, в забитой илом яме. Прости, что разбудил. – обратился он к Аммицу. – Прости, друг!

– Фьююююю, – послышалось в ответ. На голове шевелился целый букет из водорослей. – Фьююююю…

– Познакомься с моими….. еще одними друзьями! Я вправе называть вас так? – Дедушка глянул сначала на Аммицу, а потом на детей.

– Конечно! – Ами и Рёта сказали это почти в один голос.

Аммицу протянул руку, желая скрепить новое знакомство рукопожатием.

У него было по три коротких пальца на каждой из рук. Неприятная слизь, покрывающая его тело, после приветствия осталась у ребят на ладонях, но очень быстро впиталась в кожу, не оставляя ощущения липкости.

– Рёта.

– Ами.

– Мой сладкий Аммицу!, – дедушка заулыбался. Его рот зиял дырами в тех местах, где не хватало зубов.

– Ну, а Ваше имя? – задала Химэ вопрос, обращаясь к старику.

– Никко29! Просто Никко.

– Победитель рассказывает сказочную историю, – объявил Рёта. Все согласились на эти условия.

Дедушка Никко открыл ящик с «Маджонгом». Перемешал кости ветров. Каждая выкладывалась в ряд рисунком вниз. Поочередно вытаскивая кости из ряда, участники определили своё место за столом. Южный ветер достался Ами. На Восточной стороне расположился Рёта, Северный ветер вытащил Аммицу, ну а дедушке, соответственно, полагалось сесть на Западе. Игроки выложили перед собой кости в два этажа, по 18 штук. Потом сдвинули свои конструкции к центру стола. Игра началась…. Стук костей о стол напоминал щебетание воробья. Сложная, но увлекательная игра затянула настолько, что незаметно пролетела ночь. Казалось, что запомнить все комбинации абсолютно невозможно! Панг и Конг минорных костей… правила Рук. Нет-нет, человеческий мозг он хоть и мышца, но есть же предел?! Однако, всеобщая увлечённость происходящим разрушала барьеры, не мешала, а, наоборот, помогала, способствовала запоминанию.

До выигрыша не хватало всего одной фишки. «Просящая рука» Аммицу ожидала нужную кость. И, наконец, «полная победная рука» составила 4 комбинации – конг и пары.

– Маджонг! – закричал дедушка. От победителя требовался рассказ. Но Аммицу говорить совсем не умел. Изо рта вылетали только свистящие звуки:

– Фьюююююкк, Фии, Фиии, Фьюююююкк.

Никко взял на себя смелость и решил, что неплохо было бы ему самому поведать историю… про зайца и черепаху. Он знал эту сказку лучше всех. И, если ему доводилось кому-либо ее рассказывать, то он, несомненно, делал это максимально выразительно, повышая и понижая голос в нужных местах, переходя местами на шепот. Во всех красках!

– На одном очень далёком острове для императора Кано30 построили дворец небывалой, сказочной красоты, – начал дедушка. Внешняя отделка его была выполнена из камушков аквамарина. Вечерами дворец становился еще более красивым, чем днём и утром. Если к императору приезжали гости, то они бывали настолько поражены красотой дворца, что, буквально разинув рты, часами ходили вокруг него, не в силах наглядеться, даже не заходили внутрь, стараясь навсегда запомнить, запечатлеть в себе величие дворца. Фотоаппаратов в то время еще не было. Кто умел рисовать – брал с собой альбом и делал эскизы. Говорят, что среди камушков встречались и такие, которые отливали сапфирово-синим цветом. Самые редкие. Было у императора и еще одно сокровище: его дочка – Мика31. Талия ее была тонкой, как стебелёк. На лице всегда играла добрая и искренняя улыбка. Помахивая кипарисовым веером, она любила садиться на колени к отцу, каждый раз с новой просьбой:

– Папочка, я хочу новое кимоно. Пусть его соткут и распишут вручную. Как обычно. И еще, можно попросить? Хочу, чтобы сделали канитель из серебра и золота…

Император посылал швеям письмо со специальным указом и ставил императорскую печать в виде оранжевой хризантемы с 16-ю лепестками.

Через некоторое время Мика снова подходила к отцу:

– Папочка, папочка, я хочу шпильку и гребень… Может быть, ко дню рождения получится?

Следуя специальному заказу императора, для него искусно создавали и присылали гребень и длинную шпильку, расписанную цветами лотоса, и украшенную вставками – двумя перламутровыми уточками.

Император давал дочери всё самое лучшее. Подарки, образование, самую вкусную, изысканную еду… Однажды, Мика обратилась к нему с еще одной просьбой: