Свет мой зеркальце, скажи… - Екатерина Риз

– Говорю, выглядишь хорошо. Королева, да и только.

Пришлось кивнуть.

– Спасибо. – Приходилось напоминать себе, что я это не я, что нужно изображать сестру. И «простите» в образ Лады вряд ли вписывается. Я плечи расправила, подбородок вскинула, а на мужчину взглянула свысока. Насколько умела это делать, так и постаралась.

– Я, кажется, просил тебя здесь не появляться. Помнишь?

– Я просто зашла поужинать.

– Просто зашла? В таком платье?

Я провела ладонью по своему бедру, по ткани платья. Мужчина не мог этого видеть, я сделала это для себя и неосознанно.

– Новое. Подошёл бы любой повод его надеть.

– Я теперь стал «любым поводом»? – Он откровенно ухмыльнулся, а взгляд спустился на мою грудь. – Даже обидно.

Я глаза отвела, чтобы он не заметил растерянность в моём взгляде. Я старалась поскорее осмыслить его слова и явный намёк. Во что Ладка меня втянула?

А мужчина тем временем подался вперёд, на край стола облокотился. Продолжал смотреть на меня, потом спросил:

– Ромка вернулся?

Я соображала. Господи, как же трудно врать!

– Нет, – ответила я, в конце концов.

Холёный усмехнулся.

– Я так и подумал. Иначе ты бы сейчас сидела рядом с ним и любимому носки вязала.

– Кроме язвительности я ничего не слышу, – порадовала я его.

– О, как мы заговорили. Почувствовала свою силу?

Я гордо молчала. Хотя, попросту не знала, что сказать.

– Зря ты так. Не надо портить отношения с тем, кто при необходимости может тебе помощь оказать.

– Какую именно помощь?

Холёный руками развёл и с особым удовольствием на меня поглядывая, проговорил:

– Любую. Но тебе ведь не нужна любая, тебе всегда нужна финансовая.

– Это какой-то бессмысленный разговор, – пожаловалась я.

– Почему бессмысленный? Липа, солнышко, ты знаешь, что я всегда готов… к твоей благодарности. И когда Ромка тебя пинком под зад выкинет, я буду готов купить тебе пару новых платьев.

Я смотрела на него и молчала. Потом с трудом сглотнула. Молчать и дальше было странно, и поэтому я тихо проговорила:

– Обойдусь.

– Ой, не зарекайся. – Его нога под столом коснулась моей ноги, с явным намерением, и я поторопилась отодвинуться. А сама никак не могла глаз от его лица отвести. Мужчина усмехнулся, из-за стола поднялся, остановился рядом со мной. Загораживал меня ото всех своей тушей, потом чуть качнулся в мою сторону, я едва сдержалась, чтобы не пихнуть его в живот. А он меня разглядывал сверху. – И почему красивые бабы всегда такие суки, как ты, не знаешь?

– Это вам природа мстит, – ответила я.

Повисла пауза, я в какой-то момент не выдержала, голову подняла и посмотрела ему в лицо. Холёный казался немного обескураженным, но, в итоге, он усмехнулся, после чего сказал:

– Ужинай, красавица. А потом сделай милость, иди домой. Не хочу, чтобы твой полоумный ворвался ко мне с взводом своих головорезов. И заплати за ужин. Я пока злой.

Он отошёл, я же отвернулась ото всех, чувствуя, как от напряжения каждую мышцу сводит. Сунула руки под стол и стиснула их.

– Олимпиада Викторовна, десерт?

Я зажмурилась. Пришлось сделать пару коротких вдохов, чтобы хоть как-то с собой справиться. Повернулась к молоденькому официанту, качнула головой.

– Нет, спасибо. Счёт.

Когда я забирала банковскую карту, моя рука дрожала. Я сунула её в сумку, торопливо поднялась из-за стола и кинулась прочь из ресторана.

3

Произошедшему не было никакого разумного объяснения. Было одно неразумное, мол, Ладка по какой-то причине назвалась моим именем. Раз или два. Но лично мне подобное казалось диким. Хотя, если вспомнить этого неприятного холёного господина, с господскими замашками, я могла понять, почему сестра не захотела с ним знакомиться под своим настоящим именем, но, по всей видимости, они встречались далеко не один раз.

Но причем тут я? Почему моим именем?

И какого чёрта она отправила меня в этот треклятый ресторан?!

«Чтобы тебя увидели», подсказал мне внутренний голос, намекая на свою мудрость и понимание ситуации. Внутренний голос жил в обнимку с интуицией, и они на пару бунтовали в последние несколько дней. А я от них старательно отмахивалась. И довела ситуацию до того, что сейчас стою посреди улицы, не в силах сообразить, что предпринять.

– Олимпиада Викторовна, вам такси вызвать?

Я дёрнулась, обернулась за своё плечо и увидела рослого парня в чёрном, не слишком презентабельном костюме. По-видимому, охранник. И он тоже обратился ко мне по имени.

Убью Ладку, решила я.

А в данный момент покачала головой.

– Нет, спасибо. Я пройдусь.

– Пройдётесь? – переспросил охранник и присмотрелся ко мне внимательнее. – Не думаю, что это хорошая идея. Роман Евгеньевич явно не одобрит.

Мне очень хотелось сказать ему, что Роман Евгеньевич в данный момент обзаводится ровным тропическим загаром и ему не до меня, и на самом деле едва заставила себя смолчать. Махнула парню рукой и направилась по тихой улочке в сторону шумевшего вечерней суетой проспекта. Шла твёрдым шагом, чтобы казаться уверенной и спокойной. В том случае, если за мной продолжают наблюдать. Но на самом деле мне бежать хотелось, сломя голову. Добраться до сестры и придушить ту.

В какой-то момент я поняла, что не знаю, куда иду. Пересекла проспект, не обращая внимания на чужие взгляды, а их было немало. На меня никогда откровенно много внимания не обращали, а тут видимо мой дорогой наряд взгляды притягивал. А я шла и шла вперёд, пересекла шумную улицу, площадь, свернула в первый попавшийся переулок, и, совершенно неожиданно для себя, совсем скоро оказалась в большом сквере, среди праздно шатающихся и отдыхающих людей. Сгущались сумерки, на кронах деревьев зажглись запутавшиеся в листве лампочки, неподалёку слышалась живая музыка. Люди отдыхали после рабочей недели, пахло кофе и выпечкой. А я дошла до свободной скамейки и тяжело на неё опустилась. Ноги не держали, но повинны в этом были туфли сестры, а не моя мгновенно расшатавшаяся нервная система. Я вытянула ноги, сложила руки на груди и стала смотреть в одну точку. Сказать, что я была зла, значит, ничего не сказать. Я не понимала, как Лада могла, и что ей такое взбрело в голову, пользоваться чужим именем. И совершенно неважно, что мы сёстры и даже близняшки. Это моё имя!

Через полчаса стало ясно, что я завтра же уезжаю домой. Не собираюсь я её ждать, а уж тем более прикрывать. Кстати, я ещё сильно подумаю, хочу ли я вообще с ней общаться после таких фокусов!

Но до сестры я всё же постаралась дозвониться. Объяснения получить хотелось. Очень хотелось, но Ладкин номер был по-прежнему отключён. Этому можно было найти объяснение, но я не хотела их находить, я хотела от сестры объяснение получить!

Всю ночь я ворочалась, не спала, почему-то вспоминала физиономию Холёного, тон нашего разговора, от этого переживала, и спать не могла. А утром, набрав ещё раз номер сестры и удостоверившись, что она по-прежнему недоступна, решилась, наконец, залезть в её шкаф для бумаг. До этого утра я даже помыслить о подобном не могла. Это был чужой дом, чужая жизнь, чужие документы и фотографии, но сейчас меня больше беспокоили собственные переживания, чем право на Ладкину частную жизнь.

Я открывала все ящики и дверцы подряд, проглядела кое-какие бумаги, но нигде имён указано не было. Какие-то покупки, безымянные сертификаты, целая стопка глянцевых журналов за начало года. Зачем их хранить?

Фотографии, в рамках и без, на каждой Лада, и на каждой с ослепительной улыбкой. На некоторых снимках рядом с ней разные мужчины, кого-то она обнимала, с кем-то просто стояла рядом. Потом мне попалась папка с рекламными фотографиями. На них Лада выглядела неземной красавицей, словно голливудская звезда. Даже если принять во внимание тот факт, что над этими фотографиями поработал фотошоп, мне было очень трудно поверить, что и я могу так выглядеть. Так сверкать. Мне всегда казалось, что я проще, светлее, спокойнее. А от этих снимков током бьёт.

Не сделав ни одной толковой находки в гостиной, я осмотрелась в спальне, после чего прошла в третью комнату. Она казалась не жилой. Только вместительный книжный шкаф в углу и письменный стол у окна. Все ящики оказались заперты, я подёргала за ручки без всякого толка, потом попыталась открыть стеклянные дверцы шкафа, но они тоже, как выяснилось, запирались на ключ. Я остановилась, в раздражении глядя на своё отражение в стекле, руки в бока упёрла. Размышляла, есть ли у меня право что-то в этом доме взламывать. Я склонялась к мысли, что моральное точно есть, а вот что касается законных оснований… Кто знает, что Ладка под замком прятать может?

К чёрту всё, решила я в конце концов. Нужно ехать домой и больше обо всём этом не думать!

Чтобы успокоиться, я решила выпить кофе, всё-таки только десять утра, а я к этому времени всю квартиру обыскать успела. А затем позвоню на вокзал и закажу билет. Всё равно – на поезд, на автобус, но к вечеру я буду дома.