Выгодный жених - Патриция Грассо

– Но я не рискну появиться в обществе, – сказала Белл. – И никогда не выйду замуж.

– Впасть в спячку ты можешь и в особняке отца, – возразила Фэнси. – А о твоем саде я позабочусь.

– Нет! Ты погубишь мои растения. – Белл вздохнула, смирившись с неизбежностью. – Ладно, я буду навещать свой сад. Скажешь моим клиентам, что садовая богиня переехала в Парк-лейн?

– Непременно. – Фэнси обняла сестру. – Ты выйдешь замуж.

– Кому нужна жена со шрамом?

– Ты встретишь мужчину, который тебя полюбит. Белл улыбнулась.

«Чудеса и впрямь случаются каждый день», – подумала она.

Глава 3

Сохо-сквер. Ее дом – там, не в особняке на Парк-лейн. Целая жизнь будто канула в прошлое.

Белл остановилась у окна своей спальни в Инверари-Хаусе. Дома она спала в одной комнате с Фэнси и Рейвен. С непривычки на новом месте после нескольких ночей она не чувствовала себя отдохнувшей. Комната была слишком большая, что усиливало ощущение одиночества.

Спальня, выдержанная в античном стиле, со стенами бело-голубого цвета с позолотой окнами выходила в сад. Напротив окон, у стены, как на постаменте, возвышалась большая кровать с пологом. Перед белым мраморным очагом был разложен греческий шезлонг. Здесь также стоял высокий комод черного дерева, ширма с ручной росписью и висело большое зеркало в золоченой витой раме.

Вся эта роскошь для принцессы, подумала Белл. А она никакая не принцесса.

Белл посмотрела на сад под окном. Ей не терпелось исследовать растения, кустарник и деревья.

Воздух был напоен ароматом лилий. Их отличительный запах подсказывал ей, что эти весьма привередливые растения наслаждаются жизнью.

Белл понимала, что ее отец пытается компенсировать эмоциональный ущерб, нанесенный дочерям за все предшествующие годы. Это было справедливо, но она бы чувствовала себя более комфортно, если бы здесь не было столько людей. И если бы не шрам на щеке.

Слуги шныряли в каждом коридоре и торчали за каждым углом, глядя на нее с жалостью.

Эта эмоция всегда вызывала у нее презрение. Жалость унижает человеческое достоинство. Видит Бог, уж лучше безразличие или ненависть.

Белл почувствовала, что ее ноги коснулась собачья лапа. Паддлз уселся рядом и с тоской смотрел на нее.

Герцогиня, взяв с собой сестер, отправилась за покупками, чтобы обновить гардероб. Белл не собиралась выходить в свет, поэтому не нуждалась в новых платьях. Отказавшись от поездки, она на целый день осталась с псом.

– Вывести тебя? – спросила Белл мастифа. Паддлз тявкнул, услышав слово «вывести».

Белл прошла к туалетному столику и взяла свою волшебную корзинку. Быть может, какие-то растения нуждаются в уходе.

Белл подошла к большому зеркалу и осмотрела свое лицо. Рана на щеке подживала. Рейвен сделала крохотные стежки, однако шрам остался на всю жизнь. А сколько потребуется швов, чтобы заштопать рану в сердце?

Поскольку Белл теперь носила распущенные волосы, она, насколько это было возможно, прикрывала ими шрам.

– Пойдем, Паддлз.

Белл шла по коридору третьего этажа до лестницы, не отрывая глаз от ковра, избегая взглядов слуг, надеясь, что шрам не очень виден из-под волос.

– Добрый день, мисс Белл.

Она взглянула на дворецкого, стоявшего в холле.

– Добрый день, сэр. Я веду Паддлза в сад.

Тинкер бросил взгляд на мастифа.

– Я понял.

– Это не возбраняется?

– Ну, коль скоро мастер Паддлз предпочитает сад ватерклозету, – насмешливо произнес Тинкер, – думаю, его светлость не станет возражать.

Белл улыбнулась.

– Ага! Я заставил вас улыбнуться, – подмигнул ей Тинкер. – И покраснеть.

Белл с псом покинули холл и, пройдя на заднюю половину дома, вышли в сад. Она с облегчением вздохнула. В саду не было ни души.

Паддлз, обнюхивая землю, носился по саду, словно выпущенный на волю преступник. Белл остановилась насладиться идиллической картиной и божественным запахом.

В середине сада журчал фонтан. Красные и желтые тюльпаны окружали его причудливым хороводом.

Лиловые глицинии устало клонились к большому кирпичному дому. Вязы, серебристые березы и дубы располагали к уединению в глубине аллеи. В изобилии цветущие растения дополняли буйство красок, а кустарник и изгородь терялись вдали. Извилистая тропинка приглашала к неспешной прогулке по саду, а каменные скамьи манили к отдыху.

Белл осматривала каждое растение, кустарник и дерево. Ничто не ускользало от ее взгляда. Вся растительность, похоже, чувствовала себя здесь хорошо. Даже анютины глазки у ствола белой березы выглядели вполне здоровыми.

Интересно, как поживают ее собственные анютины глазки? Ведь никто за ними не ухаживает. Завтра же надо съездить в Сохо, проверить и обиходить сад.

Белл поставила корзину на скамью и села рядом. Этот искусно разбитый сад нравился ей как по цвету, так по и форме. И сама погода благоприятствовала восприятию. Кучевые облака, как перекати-поле, белыми пятнами вкрапливались в колокольчиково-синее небо.

– Белл? – К ней направлялся герцог Инверари. – Можно присоединиться к тебе?

Уголки ее губ изогнулись в вежливой улыбке.

– Эта скамья – собственность вашей светлости.

– Я не хотел бы нарушать твоего уединения.

Белл не поверила ни единому его слову. Начиная с первого момента их встречи она сделала для себя несколько выводов. Ее отец привык властвовать. Он отдавал приказы в туманных формулировках, под очаровательной маской предложения или просьбы. Упорный и решительный, герцог не терпел непослушания.

Их взгляды встретились.

– Пожалуйста, присоединяйтесь.

Отец сел рядом с ней на скамью. К ним примчался мастиф и завилял хвостом перед герцогом.

Герцог Инверари, казалось, не изменился. Остался таким, каким Белл его запомнила, – высоким и загадочно красивым. Только виски посеребрила седина.

– Ваш сад в прекрасном состоянии, ваша светлость, – сказала Белл.

Отец изогнул темную бровь.

– Использовать титул при обращении дочери к отцу представляется мне несколько формальным.

– Я не чувствую нашей близости, – сказала Белл. – Мы едва знаем друг друга.

Неужели он действительно ждал от нее и сестер большего? Разве, по существу, они не были чужими? Для теплых отношений нужно время и заботливая подпитка. Родство крови еще не гарантирует любовь и лояльность.

– Твоя сестра не может простить мне моих прошлых ошибок, – сказал герцог. – Ты тоже сердишься на меня?

– Я не Фэнси, – ответила Белл.

Отец дотронулся до ее руки:

– Ты простишь меня?

– Мое прощение не сможет облегчить вашу совесть. – Белл переплела пальцы с его пальцами. – Вы сами должны простить себя.