Полет в неизвестность - Сергей Дмитриевич Трифонов

Нарядно сияли белым цветом покрашенные известью стволы яблонь, груш, слив, вишен в садах на частных участках. Мощенные камнем мостовые, изрядно попорченные немецкими и советскими танками, уже находились в завершении ремонтных работ. По городу ходило два полупустых трамвайных вагончика, один красного, другой желтого цвета. Улицы сияли чистотой. Несколько маленьких пивных торговали пивом, а в двух кафе с летними террасами подавали ячменный кофе. Все это виделось советским бойцам и командирам картиной неизвестной, загадочной жизни, незнакомого, а значит, непонятного советскому человеку весьма зажиточного образа жизни немцев, имевших в большинстве своем в собственные дома, одетых в добротное платье и обутых в крепкие кожаные ботинки и туфли.

Многих раздражала эта немецкая чистота и ухоженность, этот, пусть и призрачный, достаток, неизменные улыбки немцев, рожденные то ли страхом, то ли, казалось многим, насмешкой над русскими. Только вышедшие из самой страшной в истории человечества кровавой бойни, сломившие самого опасного на земле зверя, потерявшие родных и близких, однополчан, израненные и контуженные, прошагавшие с востока на запад через сожженные и разграбленные города и села, красноармейцы и командиры по инерции готовы были мстить немцам. Они и мстили. Мародерство и насилие захлестнули оккупированную Германию. Не успел Савельев распаковать чемодан, как дежурный выложил перед ним почту, стопку документов с полметра высотой. Одним из первых он прочитал донесение:

«Начальнику Отдела по руководству военными комендатурами полковнику т. Шестакову

В районе ЦЕРБСТ отмечены факты, когда выходящие в поле для работы женщины подвергались насилию, что сейчас во многом тормозит окончание полевых работ. Сельская полиция, там где она создана, не стоит на высоте задач. Она совершенно игнорируется отдельными военнослужащими. В работе неинициативна, не может понять своих задач, даже сторонится работников комендатур, стараясь не попадаться на глаза. Два дня назад в районе города РОСЛАУ один из полицейских, ехавший на велосипеде по заданию Ландрата и военного коменданта, был остановлен по дороге группой военнослужащих, которые забрали велосипед, сняли наручные часы и ушли. Об изложенных фактах безобразий проинформирован инструктор 7-го отдела политотдела 33-й армии майор Лиханов…

Инспектор Отдела по руководству военными комендатурами фронта гвардии капитан ЯСЕНОВИЧ».

Савельев почесал затылок. «Похоже, и это на нас взвалят, ведь комендатурам явно не справиться. Ладно, поживем — увидим».

Опергруппа с приданными ей подразделениями и техникой разместилась на территории бывшего военно-инженерного училища вермахта, на северо-западной окраине города, по соседству с городским управлением полиции (там же ранее располагалось местное гестапо) и моргом. Когда Савельев впервые обходил территорию городка со своими заместителями, майор Кубацкий, зампотылу, крепкий коренастый сорокалетний мужичок с умными и добрыми глазами, с удовольствием и без всякого бахвальства рассказывал начальнику:

— Вот здесь, товарищ подполковник, — он указал на два ближайших от ворот и забора двухэтажных здания, покрытых так называемой немецкой шубой из цементного раствора с добавлением толченой красной глины, отчего чуть розоватые стены выглядели свежими и аккуратными, — размещаем две роты мотострелкового батальона, а третью роту — в последнем корпусе, в самом конце городка, чтобы под охраной был, так сказать, весь комплекс сразу. В домах и оборудованные оружейные комнаты есть, и казарменные помещения с туалетами, умывальниками, душем. Представляете, немцы всю мебель в целости и сохранности оставили!

Вдоль центральной аллеи военного городка, обсаженной с обеих сторон березами и липами, по правой стороне, торцом к аллее, вытянулась линейка однотипных двухэтажных зданий, между которыми располагались турники, брусья, гимнастические стенки, сваренные из металлических труб, места для курения — врытые в землю бочки и вокруг них выкрашенные в зеленый цвет деревянные скамейки. Слева от аллеи — стадион и плац с высоким флагштоком и совершенно свежим алым стягом на нем.

За мотострелками разместились рота связи, саперная рота, медпункт. Три корпуса отвели автомобильному батальону фронтового подчинения. Дальний конец городка венчал большой автопарк с гаражами и полуоткрытыми боксами. Там же были отдельные ворота с контрольно-пропускным пунктом для группового выезда техники.

Правее шеренги казарм выглядывало двухэтажное здание бывшей администрации военного училища в обрамлении кленов, дубов и каштанов, с балконом на фасаде. Майор Кубацкий разместил в нем штаб опергруппы. Разместил, надо сказать, весьма комфортно, обеспечив кабинеты должностных лиц добротной мебелью, плюшевыми шторами, немецкими телефонными аппаратами, трофейными картами Германии, Саксонии, а кабинеты начальника и его первого зама, майора Снигирева, а также свой еще и картами Анхальт-Цербстского района, где располагался Рослау. За штабом находились четыре небольших здания гостиничного типа в два этажа, бывшие дома проживания офицерского состава немецкого училища. В двух из них Кубацкий разместил командный состав опергруппы, а два других отвел ученым, инженерам и конструкторам. Зная по собранной информации о скромности Савельева, зампотылу не решился разместить командира в отдельном коттедже, ранее принадлежавшем начальнику училища, генерал-майору инженерных войск фон Бродицу, сбежавшему 2 мая за Эльбу и благополучно сдавшемуся американскому патрулю. Кубацкий мудро предложил командиру оставить коттедж как гостевой домик для вышестоящего начальства, которое, безусловно, периодически станет наведываться в места дислокации новой воинской части. Савельева же он разместил на втором этаже офицерского общежития в большой светлой комнате с отдельным душем и туалетом.

Длинное одноэтажное здание столовой для нижних чинов, пристройка к нему, служившая офицерской столовой, и мощная котельная с огромными кучами неиспользованного силезского угля, прятались в рощице ясеня и клена. За котельной, примыкая почти вплотную к восточной стороне забора, тесно ютились складские помещения, учебные классы, аккуратные штабели досок и металлических лесов, покрытые гофрированным железом. В одном из помещений бывшего склада оборудовали тюрьму на двенадцать камер, в которой все было как положено: дежурка, комнаты следователей, туалеты, душевая, бельевой склад.

Всюду ощущалась не только немецкая аккуратность и бережливость, но и твердая рука опытного и рачительного фронтового тыловика и профессионального хозяйственника. Савельев, вместе со штабом около двух часов осматривавший хозяйство, остался доволен:

— Благодарю вас, Михаил Иванович. Уверен, так будет и впредь.

После осмотра городка состоялось первое совещание руководителей. Майор Снигирев доложил о готовности группы выполнять свои задачи, о поступлении приданных подразделений и техники, в том числе и о размещении на ближайшем к городу аэродроме прибывшей из Бреслау авиаэскадрильи. Он сыпал цифрами, фамилиями, номерами воинских частей, названиями городков и местечек, промышленных предприятий и мастерских. Генерал Барышников был прав, характеризуя Снигирева: цепкий взгляд, прекрасная память, быстрое, но очень рациональное мышление, отличное владение картой.

Из доклада Савельев понял: Снигирев до приезда начальника объехал всю округу, собрал сведения о дислоцировавшихся поблизости воинских частях, их командирах и начальниках отделов контрразведки «Смерш», познакомился со вновь назначенным бургомистром города и чиновниками Цербстского районного ландрата[14],