НА ГРАНИЦЕ КОЛЬЦА - Russell D. Jones

По логике, так и должно быть: Граница важнее отдельной жизни. Но когда видишь рыдающую девчонку, перепуганную, выжатую досуха, начинаешь ненавидеть логику и расчёты.

С другой стороны, источником эмоций и скрежета зубовного были чувства Златы. Она слишком хорошо относилась к Наставнику, ждала благородных поступков, хотя знала, что стоит на кону и каковы правила игры. Выходит, Дед предвидел это, когда пытался предотвратить их сближение?..

Хлопнула входная дверь. Скрипнула вешалка в прихожей. С глухим стуком упали ботинки. Подошвы тапок зашаркали по линолеуму.

Злата равнодушно наблюдала, как любимый мужчина ставит на плиту сковороду с остатками вчерашнего рагу, разогревает, выкладывает на тарелку и приступает к еде – как будто на кухне никого не было, а сам он вернулся со смены на заводе.

Как будто всё нормально.

Так оно и было.

С первого дня их знакомства, задолго до того, как профессиональное доверие переросло в глубокую привязанность, Злата приняла его главное правило: «Никаких объяснений и оправданий». Всё идёт как идёт.

Поначалу такая политика нравилась: он не лез в душу и принимал происходящее с холодным спокойствием. Но игра имела смысл при условии, что участники процесса в курсе, что происходит. Наличие пятнадцатилетней приманки серьёзно меняло общую картину…

– Ничего не хочешь спросить? – не выдержала Злата, когда Дед поднёс ко рту первую ложку с куском мяса и стружками тушёного лука.

Он отрицательно помахал ложкой, торопливо прожевывая пищу.

Покосился в сторону хлебницы. Вздохнув, Злата отрезала ему кусок ржаного. Он промычал что-то благодарственное – и продолжил ужин.

– Про племянницу свою ничего не хочешь спросить? – не унималась Злата, постепенно закипая.

Дед вытер куском хлеба опустевшую тарелку и, не вставая с табурета, повернулся к сковороде за новой порцией.

– Не хочу, – ответил он, вылавливая из соуса последние куски мяса. – Ты здесь. Ты спокойна. Значит, и она в порядке.

– Ты уверен?

– Уверен. Она в порядке. Ты – нет, – и с видом опытного доктора он заглянул ей в лицо. – У-у-у, как всё печально! Что так? Вспомнила младшую сестрёнку? Прости, у тебя же был брат! Острый приступ материнского инстинкта?

Злата отвела взгляд.

– Ты понятия не имеешь, что там произошло, – пробормотала она, задыхаясь от злости. – Ты не представляешь...

– Наоборот! – он швырнул ложку в тарелку, так что брызги полетели. – Это ты понятия не имеешь, что там произошло! Кто просил тебя лезть?! – прокричал он шёпотом.

Побледнев от гнева, Злата приподнялась со своего места, но так ничего и не ответила.

– Он ничего ей не делал! – продолжал Дед, и в глазах у него горело ледяное бешенство. – Перенёс к себе – какая трагедия! Нужно было стоять и наблюдать. Ждать меня, а не бросаться в драку! Понимаю, Кукуня заскучал, но ты-то чего? А?!

– Мне не нравится, что ты её используешь, – объяснила Злата, зная, что говорить этого не стоит.

– А мне плевать, что тебе не нравится, – тут же парировал Дед. – Дилемма принца крови. У кого родился, тем и сгодился. Она моя племянница – значит, я могу использовать её.

И он вновь увлечённо занялся содержимым своей тарелки.

С грустью глядя на учителя, Злата подумала, что раньше ей нравилась его безжалостная принципиальность. Нравилось, что он был таким суровым, словно капитан, прошедший сто штормов и тысячу штилей. Даже грубость его казалась правильной… Получается, всё изменила девчонка-сирота, которая отчаянно хотела, чтоб на неё обратили внимание?

Так или не так, но Злата не собиралась отступать. И младший брат, как и вся её прошлая жизнь, тут ни при чём.

– И как ещё ты собираешься её использовать?

– Так, как она позволит.

Злата резко встала и повернулась, чтобы уйти, но Дед схватил её за руку и заставил наклониться.

– Я её ни к чему не принуждаю, – зашептал он ей на ухо.

Дыхание у него было холодным, как сквозняк.

– Я ей не лгу. Заметь, ничего не обещаю. Позволяю делать то, что хочется. Она не спрашивала у меня совета, как поступить. Она не спрашивала, что я думаю о ней и её дальнейшей жизни!

– В пятнадцать лет это не так просто, – так же шёпотом возразила Злата. – В пятнадцать не знают, что нужно о чём-то спрашивать!

– В том-то и смысл, – ухмыльнулся Дед.

– Ты не имеешь права втягивать её! – она вырвалась и вскочила, готовая к продолжению спора, но он уже остыл, закрылся.

– Ты не имеешь права… – повторила Злата, не скрывая отчаяния.

– Имею, – ответил он, ставя тарелку в раковину и включая воду. – Чтоб ты знала: Варьку втянуло давно. За пару лет до рождения. Если бы я хотел уберечь её, я бы попросил Алину сделать аборт.

* * * 00:12 * * *

– Здравствуйте, Екатерина Васильевна. Фёдор Викторович вас беспокоит. Воронцов. Я вас попросить хотел, насчёт Вареньки…

Голос дяди раздавался откуда-то с другого края вселенной. Но Варя различала каждое слово. Несколько раз звук прерывался. Как будто по голове колотили подушкой. Немые провалы. И в ушах начинало гудеть.

Потом всё проходило, и Варя вновь могла слышать, как он заговаривает зубы классухе.

– …Перестаралась, да. Сплошные крайности! Если дурить, то с размахом, если учиться, то до обморока…

«С чего они все решили, что я такая зубрила?» – думала Варенька, ожидая, пока закончится очередной приступ глухоты. «Всего-то и надо, что запомнить дребедень из учебника, а потом галочки поставить в тесте или у доски оттараторить. Это что – подвиг?»

– …Сложный характер, согласен, сложный. Она и раньше была конфликтная, а как Алина… когда её мама умерла…

Судя по всему, в школу сегодня идти не надо. Радость? Нет. Праздник? Вряд ли. Непонятно всё. А почему отмазывают? «После вчерашнего», – ответила она себе, и зацепилась за эту мысль, безвольно слушая дядин голос.

– …Отец? Не знаю. Ничего про него не знаю, а сестра не рассказывала. Ей и отчество по деду дали. Что? Нет, сестра ничего не оставила…

«Всё ты врёшь», – хотя не было ни сил, ни желания реагировать, Варя не смогла пропустить мимо ушей паскудную ложь. – «Всё ты врёшь, врёшь, врёшь!!!»

Мысленный крик перерос в действительный. Не осознавая себя, девушка начала кататься по постели, колотя руками и ногами. Одеяло отлетело в сторону, подушка сползла на пол. Бьющееся в судорогах тело едва удерживалось на постели.

Приступ усилился – неподготовленный к магии организм бунтовал, реагируя на перенесённый опыт. Запрокинулась голова, лицо побагровело, покрылось испариной, из-за стиснутых зубов доносилось невнятное рычание.

Кто-то ворвался в комнату, схватил в охапку, понёс…

Ледяная вода привела её в чувства. Варя начала кашлять, отплёвываться, и дядя отпустил её. Сунул полотенце.

– На, вытрись.

Когда он вышел, Варя опёрлась о раковину. В зеркале увидела растрёпанные чёрные перья и свой перепуганный больной взгляд – и расплакалась. А потом включила воду и начала делать то, для чего не нужны мыслительные усилия: чистить зубы.

Когда с ритуалом умывания было покончено, с полотенцем на шее и в пижаме, окончательно проснувшаяся, но ещё не способная мыслить связно, она прошлёпала на кухню. Примостилась на табуретке у холодильника. Молча взяла у Златы кружку с чаем. Начала отхлёбывать, громко хлюпая.

– Будешь истерить – засуну в ванну всю, целиком, – пообещал дядя, подворачивая мокрые рукава халата.

Злата шумно втянула воздух, но промолчала и водрузила в центр стола большую тарелку со скворчащими гренками. После чего села на своё место, забыв снять фартук.

– Я не хочу есть, – пробурчала Варя.

Воспоминания о недавнем приступе таяли, и привычная обида застилала прочие чувства.

– Ну, и ладно. Мне больше достанется, – дядя взял с тарелки сразу две штуки. – Спасибо, Златочка!

Завтрак продолжился в тишине, вернее, без слов: Варя хлюпала чаем, дядя хрустел гренками, Злата стучала ложкой, поглощая полезную и питательную овсянку.

– Ну, спасибо хозяйке! – сказал, вставая, дядя, а потом внезапно наклонился и чмокнул Злату в колючую соломенную макушку. – Вареник, я тебя сегодня отпросил. Иди поспи. Или телевизор посмотри. Или в Интернете полазай. Можешь со Златой в спортклуб пойти – в бассейне поплаваешь. А хочешь, мы с тобой в кино сходим, как тебе?

Варя мрачно посмотрела на него. Детское прозвище резануло слух, разозлило оскорбительной неуместностью.

– Чего он от меня хотел? – спросила она, глядя на дядю исподлобья.

Понятно было, что «он» – это Беседник.

«Он» – то есть всё-таки что-то вроде человека.

– Ну, ты будешь отвечать?! – девушка повысила голос.

Злата вздрогнула и покосилась на хозяина дома, но тот продолжал доброжелательно улыбаться.

– Он такое со мной сделал, чтобы я это увидела, или вы? – Варя отставила от себя пустую кружку и приподнялась на табурете. – А что вы ещё умеете? Я в школу не пойду, слышишь?! Пока ты мне всё не расскажешь, и только правду, я не буду ходить ни в какой лицей!