Траектория жизни. Между вчера и завтра - Константин Феоктистов

Работы шли, но оставалось непонятным ни руководству, ни военным заказчикам (ведь все это делалось под лозунгом обороны страны), а зачем делать ракеты? Военная неэффективность «Фау-2» была видна невооруженным глазом: плохая точность попадания, малая дальность, ненадежность. Обычные, да и атомные бомбы доставлять к цели самолетами было тогда и точнее, и дешевле. Изобретались самые нелепые доводы в доказательство целесообразности и даже необходимости для армии иметь на вооружении эти неэффективные ракеты. Например, на одном из совещаний в НИИ-4 генерал в погонах авиационного инженера (не называю фамилию — ведь потомки-то его, наверное, живы) всерьез доказывал, что даже при тогдашней точности попадания в цель ракеты могут быть эффективны, если стрелять ими по городам во время перерыва на обед, когда рабочие выходят на улицы. Хотя он был в очках и в аккуратном мундире, лицо его, когда он рассуждал подобным образом казалось лицом настоящего людоеда. Ну вылитый неандерталец. Чем только люди не зарабатывают себе на хлеб!

Но мы-то понимали, зачем нужны ракеты. Нам нужно было туда, за облака! Осознавали, конечно, что на эти фантастические дела никто денег не даст. Тут нам и могли «помочь» военные. Они и не дремали: для американцев доставка атомных бомб самолетами проще и дешевле, у них военные базы в Европе и по нашим южным границам, а наши самолеты до Америки просто не долетят, а если и долетят, их десять раз собьют по дороге, значит, нужно делать межконтинентальную ракету. Убедили себя и убедили начальство в том, что ракеты, доставляющие атомные бомбы на расстояния восемь-двенадцать тысяч километров, и будут тем оружием, которое обеспечит безопасность страны.

Параметры межконтинентальной ракеты (размеры, стартовая масса, тяга двигателей) определялись двумя главными величинами: дальностью полета и массой бомбы, которую нужно добросить до цели. Чтобы остаться в пределах реального, остановились на дальности около 8000 километров. И по договоренности с разработчиками ядерной бомбы приняли ее массу равной 3 тоннам, а всю массу головной части ракеты (то есть массу бомбы плюс массу конструкции и тепловой защиты головной части ракеты) равной 5,5 тоннам. Эти величины и легли в основу проектирования первой межконтинентальной ракеты Р7.

Работы начались в 1953 году после совещания основных разработчиков с участием Устинова. В мае 1954 года было выпущено постановление о разработке межконтинентальной ракеты, а уже в июле того же года был представлен эскизный проект. В мае 1957 года первая ракета была привезена на новый, специально созданный для летных испытаний межконтинентальной ракеты, полигон в Тюра-Таме. Тут интересно сравнение дат: глобальные решения принимались не в ЦК КПСС и не в правительстве, а Устиновым и Королевым (а часто и одним Королевым), и уже позже, не мытьем, так катаньем, они добивались оформления этого решения постановлениями «компетентных органов». В этой мутной системе государства-монополии без царя в голове, в системе нефиксированных и в любой момент могущих оказаться измененными правил игры и Устинов, и Королев чувствовали себя как рыба в воде.

Надо сказать, что роль Устинова в нашем ракетно-космическом деле несправедливо забывается. Возможно, это связано с тем, что с легкой руки телеобозревателя Евгения Киселева это имя стали связывать с вторжением в Афганистан — одной из самых позорных авантюр в нашей истории. Киселев в своей передаче, посвященной вторжению, прямо попытался доказать, что человеком, настоявшим на принятии этого решения, был Устинов.

Авантюр с семнадцатого года было множество, начиная с самой Октябрьской. Был и Иранский Азербайджан, и вторжение в Южную Корею, и война во Вьетнаме. Такие люди, как Устинов, в принятии решений по этим делам участия не принимали. Устинов, конечно, являлся типичным руководителем высшего звена в государстве. Не уклонялся от ответственности. Брал на себя то, что ему никто и не навязывал. Как, например, взял на себя ответственность за создание ракетной промышленности в нашей стране. И добился успеха, используя не только свою власть, прямые указания, приказы и постановления. Можно было наблюдать, как он принимал решения о создании конкурирующих, параллельно работающих конструкторских бюро и заводов, организовывал их строительство, а часто и городов для их работников (в Златоусте, Миассе, Днепропетровске, Красноярске, Омске), методом проб и ошибок подбирал для них руководящие кадры конструкторов и производственников, обещая многое и многое, хотя и не все, выполняя. Со временем он стал управлять всем военно-промышленным комплексом страны. Попытка отстранить его от власти над ВПК путем «задвигания наверх» (в секретари ЦК) ни к чему не привела. И находясь в своем кабинете на Старой площади, он продолжал оставаться фактически хозяином ВПК и ощущал себя именно хозяином. Любил объезжать свои владения, радовался новым организациям, создаваемым, как он считал, в интересах дела.

Как-то он приехал на испытательную базу под Загорском (Сергиев Посад), где ракеты должны были подвергаться стендовым испытаниям. Встречал его Г. В. Совков, очень толстый и тем не менее подвижный, хитроумный, много повидавший в жизни человек, в то время замдиректора по хозяйственной части Загорской испытательной базы (между прочим, бывший ударник в джазе Утесова). Совков любил рассказывать эту историю о посещении «хозяина». Водил он Устинова по стендам, расположенным на крутом берегу реки, показывал инженерные и жилые корпуса. Кругом строительство, развороченная территория, пустыри, мусор.

— Что-то у вас много беспорядка, грязи? — (Самое время Устинову внести свой вклад.) — Расчистить надо, а здесь неплохо бы и парк разбить.

— Конечно, конечно, Дмитрий Федорович, мы так и думаем. Даже заказали уже саженцы.

С тем Устинов и уехал. Через некоторое время, уже зимой, звонит Совкову верный человек: Д.Ф. завтра будет у вас! Совков велит свистать всех наверх, за ночь все вычистить: туалеты, дороги, покрасить бордюры, чтобы все было шик да блеск! И вдруг с ужасом вспоминает: парка-то нет! Что делать? Вызывает снабженца:

— У тебя метлы есть?

— Есть.

— Вези все сюда.

За ночь площадь бульдозерами разровняли, на расстоянии в пять метров рядами вкопали метлы прутьями вверх, каждую обвязали марлей. К утру «деревья» были готовы. Приехал «хозяин». Провел его Совков по стендам, по территории. Тот остался вроде бы доволен. «А это что у вас?» — «Будущий парк» — «А зачем марля?» — «Это же саженцы, осенью сажали, обмотали, чтобы зимой не замерзли». Устинов уехал довольный: дело «укореняется», указания выполняются. Вполне возможно, что легенду придумал сам Совков — веселый был человек. Смешно, но уж очень похоже на правду.