Ворон из пустого гроба - Абэ Тисато

Когда все воспитанники получили оружие, Касин подозвал своего помощника.

– Отныне на занятиях все должны носить одинаковые уэ. Быстро свяжите такие же, как у него!

При этих словах помощник поднял руки, чтобы воспитанники хорошенько его разглядели, и начал медленно поворачиваться на месте. Это уэ отличалось от уэ телохранителя Нацуки и наставников на церемонии. Рукава неширокие, без карманов тамото[9], прямые, как труба, и сужаются на локтях. Штаны хакама под коленями тоже сужались и незаметно переходили в высокие носки таби[10]. От груди до бедер тело закрывала широкая полоса с разрезами, подвязанная поясом, так что на первый взгляд казалось, будто человек одет в куртку хо.

Воспитанники начали вязать себе уэ, стараясь сделать их одинаковыми, а между ними ходили помощники учителя и указывали на ошибки. Сигэмару тоже сделали замечание:

– Важен не только внешний вид. Колени и локти должны быть толще, уэ должно плотно прилегать к телу. Старайся на совесть, чтобы получилось как на подошвах.

– Потолще?

– Чтобы защитить суставы. Переделай, свяжи несколько слоев, чтобы они поглотили удар.

Сообразив, Сигэмару взялся за дело заново, а Касин вместе с помощниками, не переставая ходить туда-сюда, стал объяснять:

– Такая форма нужна, чтобы не мешать движениям в бою и сэкономить силы. Это уэ защищает важные органы, причем безотказно. А если свяжете его как следует, оно подойдет и для церемоний, так что любая неотесанная деревенщина будет выглядеть в нем вполне прилично и даже красиво.

Убедившись, что основные ошибки исправлены, Касин еще раз напомнил, что все воспитанники обязаны постоянно носить именно такое уэ.

– Теперь подвяжем кадзё. Иногда военным приходится превращаться в воронов-коней. При этом меч должен держаться крепко и не мешать вам. На занятиях по искусству управления вас научат правильно подвязывать шнур, чтобы он мог послужить и вместо поводьев, и вместо стремян. Если увижу, что вы закрепили шнур абы как и в нужный момент он оказался бесполезен, я лично смешаю вас с ржавой пылью.

Сигэмару не мог себе представить, как можно сделать из меча упряжь, но завязал шнур, как было сказано, и прицепил меч к поясу.

Получив одобрение помощников, новички наконец стали похожи на воспитанников Кэйсоин.

Когда все закончилось, солнце стояло еще высоко. «Семечек» отвели на площадку к большому лекционному залу. Сигэмару потихоньку вздохнул полной грудью – вот теперь-то начнутся настоящие занятия! – но в тот день они услышали от Касина только два приказа: «Сбор!» и «Становись!». Двигаясь вразнобой, новички по приказу выстраивались в шеренги и разбегались, меняли место, снова собирались, строились и опять расходились. Так повторяли до захода солнца.

Когда пришла пора готовиться к ужину, ко всеобщему облегчению раздалось:

– На сегодня хватит!

К этому времени первогодки уже были выжаты досуха – скорее духом, чем физически.

– И что это было?

– Какой во всем этом смысл?

Однокурсники, день за днем вынужденные выполнять одни и те же приказы, недовольно бурчали, однако бесконечно скучная муштра первым днем не ограничилась. И следующий день, и всю вторую половину третьего дня они потратили на упражнения, где в них вбивали умение двигаться группой. К новому упражнению не приступали, пока их тела, получив приказ, не начали двигаться сами по себе.

«Семечкам» до смерти надоела постоянная муштра, вот только мало того, им в то же время пришлось посещать теоретические занятия. Для Сигэмару проблемой были как раз не тренировки, а утренние лекции. С утра их ждали шесть уроков: музыка и этикет, каллиграфия, счет, военное дело, лечебное дело и право. Дома Сигэмару редко приходилось читать, поэтому все эти занятия казались ему сплошным мучением. А уж сколько заданий давали наставники… Их количество превосходило все ожидания.

Поев и приняв ванну, великан возвращался в свою комнату и садился за задания, не имея даже времени поспать, но все равно не успевал все закончить. Впрочем, это относилось не только к нему: большинству ребят из семей простолюдинов также приходилось сражаться с теорией.

Со второго дня Юкия стал помогать другу с заданиями, и прознавшие об этом однокурсники, забыв о стыде, тоже обратились к нему со своими просьбами. Ни разу не выказав недовольства, юноша старался помогать всем, но вдруг наткнулся на прочную стену. Оказалось, он совершенно не умеет объяснять что-то другим.

– Не ожидал. Кто бы мог подумать, что именно здесь я буду абсолютно бессилен.

Поначалу он важно заявил, что запросто всех выручит, однако вскоре понял, что не может поладить с ребятами, хотя говорит с ними на одном языке, и схватился за голову.

– Да ладно тебе, Юкия. Мы знаем, что ты очень старался. – Собравшись в десятой комнате, ребята чуть не рыдали, представляя, как завтра их будет ругать наставник.

Один совестливый Юкия все повторял:

– Где же «ладно»?

В конце концов он стал просто давать им списывать.

Любая лекция была для Сигэмару невыносима, полюбить теорию никак не удавалось. Однако один урок стал особенным. Им оказалось занятие по этикету и музыке. Первая лекция прошла на следующий день после поступления и стала первым теоретическим занятием в Кэйсоин.

Убрав на места столики в столовой и передвинув длинные парты из угла в центр, воспитанники напряженно ждали наставника. Тут с улыбкой вошел человек, совершенно непохожий на других наставников Кэйсоин. Он сказал:

– Доброе утро. Хорошо выспались?

Лет ему было за сорок. Безукоризненно чистые волосы собраны в нетугой узел, мягкое лицо изрезано морщинками из-за улыбки, которая никогда не сходила с лица, а уэ связано по фигуре, но выглядит свободным. В общем, несмотря на довольно молодой возраст, он создавал впечатление ушедшего на покой хозяина, сидящего в глубине лавки. Однако в отличие от обычного отшельника, у этого не было правой руки. Короче говоря, наставник оказался одноруким мужчиной, умудренным опытом, несмотря на свой возраст.

– Меня зовут Сэйкэн. В этом году я буду заниматься с вами этикетом и музыкой. Если вы что-то не поймете на лекции или возникнут какие-то пожелания, можете говорить, не стесняясь. Времени нам выделили предостаточно, давайте проведем его с пользой.

Неожиданная улыбка нового наставника успокоила «семечек», на которых еще вчера полдня кричал страшный Касин. Многие растерялись, а самые понятливые быстро почувствовали некоторое презрение к скромному учителю.

– Господин учитель! – тут же поднял руку воспитанник, который еще до занятий возмущался из-за множества теоретических уроков.

– Слушаю, – все с той же улыбкой сказал Сэйкэн.

Тот быстро заговорил:

– Честно говоря, я не понимаю, зачем в Кэйсоин нужно занятие по этикету и музыке.

– Вот тебе раз! – пробормотал Сэйкэн, делая брови домиком.

Он ничуть не рассердился, и воспитанник, осмелев, продолжал все настойчивее:

– Чтобы стать Ямаути-сю, самое важное – научиться владеть мечом, разве не так? Но вчера нам даже дотронуться до мечей не дали. Если у нас есть время на эти занятия, разве не лучше потратить его на упражнения в зале?

Действительно, среди всех лекций меньше всего смысла воспитанники видели в этикете и музыке. Каллиграфия и счет еще могли пригодиться, чтобы читать приказы и считать войска на марше. Однако чем заниматься на уроках по этикету и музыке? Правильными манерами и придворной моралью?

Остальные воспитанники, тоже недовольные тем, что их ждали только муштра да лекции, зашептались.

– А еще: что у вас с рукой? – прозвучал главный вопрос, и Сэйкэн улыбнулся.

– В молодости всякое бывало.

– И несмотря на это, вы наставник в Кэйсоин?

Видимо, юноша сомневался, сможет ли однорукий учить их, будущих воинов. Сигэмару тоже не радовали лекции, и все же ему показалось, что рука не имеет к этому отношения. И вообще, это невежливо. Ему стало интересно, что сделает Сэйкэн, столкнувшись с таким поведением, недостойным воспитанника академии, однако тот и не собирался отвечать на грубость.