Лирические произведения - Семен Кирсанов

ГРУЗИНСКАЯ

О, Картвелия             целит за́ небо,пули легкие             дальше не были.В небо кинемся             амхина́гебо,двинем в скалы             на взмахи сабли.

Чика красного,              чика белого,Чиковани и Жгенти,             чокнемся! —Сокартве́лоши             ми пирве́лад вар! —Говорю я,             ко рту рожок неся.

Зноем обдал нас             город Тби́лиси.Хорохорятся             горы го́лубо.Дождь на Мта́цминде,             тихо вылейсяи до Ма́йдани             мчи по желобам…

ЛЮБОВЬ МАТЕМАТИКА

Расчлененные в скобках подробно,эти формулы явно мертвы.Узнаю: эта линия — вы!Это вы, Катерина Петровна!

Жизнь прочерчена острым углом,в тридцать градусов пущен уклон,и разрезан надвое явами, о, биссектриса моя!

Знаки смерти на тайном лице,угол рта, хорды глаз — рассеки!Это ж имя мое — ABC —Александр Борисыч Сухих!

И когда я изогнут дугой,неизвестною точкой маня,вы проходите дальней такойпо касательной мимо меня!

Вот бок о бок поставлены мынад пюпитрами школьных недель, —только двум параллельным прямымне сойтись никогда и нигде!

ТБЦ

Роза, сиделка и россыпь румянца.Тихой гвоздики в стакане цвет.Дальний полет фортепьянных романсов.Туберкулезный рассвет.

Россыпь румянца, сиделка, роза,крашенной в осень палаты куб.Белые бабочки туберкулезас вялых тычинок-губ.

Роза, сиделка, румянец… Втайне:«Вот приподняться б и „Чайку“ спеть!..»Вспышки, мигания, затуханьяжизни, которой смерть.

Россыпь румянца, роза, сиделка,в списках больничных которой нет!(Тот посетитель, взглянув, поседел, какзимний седой рассвет!)

Роза. Румянец. Сиделка. Ох, какв затхлых легких твоих легкобронхам, чахотке, палочкам Коха.Док-тора. Кох-ха. Коха. Кохх…

БОЙ СПАССКИХ

Колокола. Коллоквиум             колоколов.Зарево их далекое             оволокло.

Гром. И далекая молния.             Сводит землякрасные и крамольные             грани Кремля.

Спасские распружинило —             каменный звон:Мозер ли он? Лонжин ли он?             Или «Омега» он?

Дальним гудкам у шлагбаумов             в унисон —он     до района                     Баумана                                    донесен.

«Бил я у Иоанна, —             ан, —звону иной регламент             дан.

Бил я на казнях Лобного             под барабан,медь грудная не лопнула, —             ан, —

буду тебе звенеть я             ночью, в грозу.Новоград             и Венециякнесов  и амбразур!»

Била молчат хвалебные,             медь полегла.Как колыбели, колеблемы             колокола.

Башня в облако ввинчена —             и онапробует вызвонить «Интерна —             ционал».

Дальним гудкам у шлагбаумов             в унисон —он     до района                      Баумана                                      донесен.

ДЕВИЧИЙ ИМЕННИК

Ты искал           имен девичьих,календарный           чтил обычай,

но, опутан           тьмой привычек,не нашел           своей добычи,

И сегодня           в рифмы бросишьнебывалой            горстью прозвищ!

Легкой выправкой           оленеймчатся гласные           к Елене.

В темном лике —           Анастасья —лепота           иконостасья.

Тронь, и вздрогнет            имя — Анна —камертон, струна,           мембрана.

И потянет с клички           Фекла —кухня, лук,           тоска и свекла.

Встань под взмахом           чародея —добродетель —           Доротея!

Жди хозяйского           совета,о модистка           Лизавета!

Мармеладно —           шоколаднаОриадна           Николавна…

Отмахнись           от них рукою,зазвени           струной другою.

Не тебе —           звучали этиимена           тысячелетий.

Тишина!           Silence! и Ruhig!Собери,           пронумеруй их, —

календарь           истрепан серый, —собери их           в буквы серий,

чтобы люди           умирали,как аэро,           с нумерами!

Я хотела           вам признаться,что люблю вас,           R-13!

Отвечаю,           умилен:— Я люблю вас,           У-1 000 000!

СЕВЕРНЫЕ ПИСЬМА

Севернее!                 Севернее!                                     В серое!      В серебряное!В сумерки,           рассеянные           над седыми дебрями!

Выше!           Выше!                      Севернее!           Северней полет…Шумный ветер стервенеет,           нескончаем лед.

Разве есть на свете юг?           Дай ответ!Разве этих синих дуг           где-то нет?

Холод молод и растущ,           холод гол,и гудит полярных стуж           колокол.

И назад уйти нельзя,           задрожав, —выше — в гибель поднялся           дирижабль.

Сколько дымных           белых лет,сколько длинных           кинолент                    замерзало?Сколько темных           звезд вослед                   замерцало?

Путешествуем? Путешествуем           в снах туманных высот.Мы над северным снегом шефствуем           с высоты пятисот.

Что за право? Какая охота?           Чьи ладони несутмиллион ледяных Хара-Хото           подо мною внизу?

Милая!           В таком аду,где и лед           кричит «ату»,с лету, сразу           разберешь,до чего           наш мир хорош!

Слушай!           Мной осиротев,вспомни,           вдруг похолодев,на какой           я широте,на какой           я долготе.

Недавно в безмолвную темень,от ужаса сузив зрачки,на самое полюса темяони побросали флажки.

Смешные! Зеленые с красным,но белое их замело.Назад возвращаться не страшно,и айсберг принять за мелок.

А южнее — лучше,лучше — ближе к лету.Северные людипели песню эту:

           «Пимы наши,                      пумы,           чумы наши,                      шумы,           думы наши,                      дымы           кажутся                      седыми».А южнее — лучше,лучше — ближе к лету.Мурманские людипели песню эту:

           «Роба наша —                      рыба,           слава наша —                       ловля,           сельди                      идут в сети,           тропы наши —                      трапы».

А южнее — лучше,лучше — ближе к лету.В Новгороде людипели песню эту:

           «Снится мне                     пшеница,           рожь                     всего дороже,           а ячменной                      жмене           на пшене                     жениться».

А южнее — лучше,лучше — ближе к лету.Черноморья людипели песню эту:

           «У купальни —                       пальмы;           ляг плашмя                       у пляжа;           камбала                       рукам была           тяжела,                      как яшма».

Ниже! Туже! Туже!Вдруг запахло стужей.Кто-то у Батумаобо мне подумал.

Ты не проворонишьзвук из южных комнат?Может, у Воронежа тоже,может, помнят?..

Льдины, льдины, льдины…Дирижабль, падаяна лед, в крик единыйразорвался надвое.

Предъявляйте полюсу счет,           стиснув брови до морщи,от замерзших уже и еще           не замерзших.

Отбивая крылья грачам,           промерзало и пролетало,сломя голову и крича,           голубое тело Латама.

Небывало низка земля,           не бывало пространства ниже.Сколько градусов ниже нуля           и меня, обхватив, пронижет?

Но увидит пингвиний съезд,           как убит самолет разбегом,как дотягивается SOS,           чтоб рукою схватить Шпицберген.

Этот кромешный округ,граничащий с нами рядом,подписывает картографсловом: «Dediseratum».

Парусники-нетопыритак же носили Пири,от ледяных осколковтак же спасался Кольгоу.

На ледяную крепостьшел погибать «Эребус»,и, как они, замучендыбою льдов Амундсен.

Спросишь, бегло           проглядевши прессу,что за пекло           бьет в нас из обреза?

Где «Малыгин»?           В ледовитом гудебледнолики           и бесследны люди.

У какой он           нынче параллели?Он спокоен,           льды не поалели.

За тобою           я плыву, «Малыгин»,китобоем           в этот лед великий,

и прилажен           парус к верху улиц,такелажем           рифмы протянулись.

Уплывает, как дельфин —           фин-Финляндия.Моря ширится разлив —           лиф-Лифляндия.

Как медведь пластами лап —           лап-Лапландия.Корабля широкий крен —           грен-Гренландия.

Коду и азбуке           выучим айсберги,килем железным           в гущу влетим,на повороте           нам побороть их,бело-зеленые           глыбы льдин.

Страшные лопасти           в волны вплавивши,мы пробиваем           заторы,громы кларнетов           и грохоты клавишейв имени той,           о которой…

Первым теплом,           как тобою, обласканный,ветер меня           облетает,орден снежинки           на меховом лацканетает, дрожит           и не тает…

Скоро встретим           товарищей,возвратившихся           сверху.Скинут шапки           да варежкида проделают           сверку.

Перед днями           хорошимишапки теплые           стащат,у кого           отморожено,а кого           недостача…

Там,           где воет и мечетсяморе,           льдом облитое,будет жить           человечествоголубой           теплотою.

Будем петь,           созывая,кто смелее           и гибче,острова           называяименами           погибших.

АЛАДИН У СОКРОВИЩНИЦЫ