История Израиля. Том 1 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1807-1951 - Говард Морли Сакер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К середине столетия идея возрожденного Сиона стала настолько популярной в Англии, что отразилась в творчестве самых выдающихся поэтов и писателей романтической школы. Так, яркий романтик своего времени Бенджамин Дизраэли[63] воспевал дело еврейского возрождения в раннем романе “Давид Алрои”[64]: “Вы спрашиваете меня, чего я желаю? Мой ответ — национального бытия… Вы спрашиваете меня, чего я желаю? Мой ответ — Земли обетованной”. Другие авторы Викторианской эпохи приписывали евреям (как и другим народам — шотландцам, грекам, болгарам) пламенный национализм, который повсеместно признавался залогом будущего Европы. В стихотворении “О, плачьте, как плакали вы…”, одном из самых широко цитируемых произведений из цикла “Еврейские мелодии”, лорд Байрон горько сетовал:
Нора — у зверя, у людей — страна,
Могила лишь — Израилю дана.
Сэр Вальтер Скотт воплотил возвышенную мечту о возрожденном Сионе в образе Ребекки, экзотической героини “Айвенго”. Точно так же Джордж Элиот[65] в монологе еврея — героя романа “Даниэль Деронда” — выражает подлинно христианское стремление к тому, чтобы “униженный еврей не остался без защиты на суде народов… И зачтется миру, как зачтется Израилю”. Примечательно, что все эти романтические и мистические откровения никак не принимали в расчет практических нужд самих евреев, которые относились к ним с недоверием и считали пустой болтовней.
“Христианский сионизм”, хотя и не вызывал доверия у евреев, был полезен европейским политикам, ищущим решения “восточного вопроса”. Так, Наполеон, вторгшись в Палестину в апреле 1799 г. во время восточной кампании, обратился к евреям Азии и Африки с патетическим призывом встать под его знамена и восстановить свою древнюю столицу в Иерусалиме. “Израильтяне, восстаньте!” — гласило его воззвание.
“Изгнанники, восстаньте! Вслушайтесь! Ныне наступил миг, который, быть может, не повторится еще тысячу лет: ныне вы можете потребовать восстановления своих гражданских прав наравне со всеми народами мира, прав, которых вы были бесстыдно лишены на протяжении тысячелетий; вы можете заявить о своем политическом национальном существовании среди других народов, вы можете гласно и раз и навсегда заявить о своем свободном естественном праве поклоняться Богу согласно вашей вере…”
Несчастное еврейское население Иерусалима, не говоря уже о прочих евреях Азии и Северной Африки, едва ли обратило внимание на эти риторические упражнения. Но Наполеон не смог взять город Ако, который защищал турецкий гарнизон при поддержке британского флота, и был вынужден поспешно отступить в Египет.
Однако через сорок лет министры иностранных дел стран Европы собрались в Лондоне, чтобы урегулировать кризис, вызванный вторжением Мухаммада-Али в Сирию и Палестину. Английский министр иностранных дел Пальмерстон, убежденный Шефтсбери и его единомышленниками, считал, что евреи мечтают вернуться Сион и что их присутствие в Святой земле послужит турецким (и английским) интересам. Поэтому Пальмерстон обратился к своему послу в Стамбуле со следующим письмом:
“В настоящее время среди евреев, рассеянных по Европе, существует глубокое убеждение в том, что приближается время возвращения их народа в Палестину… Чрезвычайно важно, чтобы султан поощрял евреев к возвращению… поскольку богатства, которые они привезут с собой, увеличат достояние во владениях султана. Кроме того, еврейский народ, вернувшись под власть и покровительство султана по его приглашению, послужит в будущем преградой коварным планам Мухаммада-Али и его преемников”.
Позже, во время Крымской войны и Ливанского кризиса 1860 г.[66], христианские поборники сионизма во Франции выдвинули идею о том, что еврейское буферное государство в Палестине может способствовать реализации внешнеполитических целей французского правительства. Еще больший интерес к этим планам возник в ходе Берлинского конгресса в 1878 г. Как мы увидим далее, эти тайные планы без малейших изменений были вновь возрождены во время Первой мировой войны.
Старый ишув
В поделенной между провинциями Бейрут и Сирия Палестине царила в начале XIX в. административная сумятица. В течение столетий турки управляли ею с таким безразличием и беспомощностью, что в Палестине то и дело случались вооруженные стычки между местными пашами, а бедуинские разбойничьи шайки терроризировали местное население, составлявшее к 1840 г. 400 тыс. человек. Торговля почти угасла. Развитие этого сельскохозяйственного региона было заторможено из-за жесточайших налогов, воинских наборов, принудительного труда, засухи и налетов саранчи. Евреев, проживавших в основном в четырех “святых городах”, к началу XIX столетия насчитывалось 5–6 тыс. человек. Если бы Палестина так и осталась забытой окраиной Османской империи, это незначительное меньшинство пришло бы со временем к полному упадку и исчезновению. Однако возникновение “восточного вопроса” свидетельствовало о том, что Турция все в большей степени попадала в зависимость от Западной Европы, а за поддержку в борьбе с Россией Стамбулу пришлось заплатить не только обещаниями реформ, но и тем, что в 1840 г. вновь были подтверждены договоры с европейскими странами, дающие их представителям особые привилегии на территории Османской империи. Суть их сводилась к тому, что проживающим в Турции европейцам гарантировался юридический и финансовый иммунитет под покровительством консулов соответствующих стран. Более того, согласно англо-турецкой договоренности, достигнутой в 1864 г. стараниями британского консула в Иерусалиме, это покровительство распространялось также на евреев — жителей Святой земли. В результате получение этих привилегий способствовало росту иммиграции европейских евреев. К 1856 г. еврейское население Палестины превысило 17 тыс. человек.
В большинстве своем новые иммигранты были фанатично религиозными людьми. Именно поэтому более трети из них предпочло поселиться в Иерусалиме, который никак нельзя было счесть привлекательным в экономическом и социальном отношении. Мусульманское большинство Иерусалима согласно было терпеть соседство культурно ассимилированных и владеющих арабским языком сефардов и других средиземноморских евреев, но к пришлым ашкеназам мусульмане относились с нескрываемой враждебностью. Несмотря на новый статус иммигрантов под покровительством Великобритании, уделом ашкеназов на многие годы оставалась жизнь в гетто, статус зимми[67] (означавший ущемление в правах), насмешки, издевательства, а иногда и убийства без суда и следствия. При этом старожилы-сефарды не оказывали новым иммигрантам поддержки — их тревожило, как бы появление единоверцев из Европы не подорвало их положения коренных жителей. И все же, находясь под покровительством консула, ашкеназская община в Иерусалиме продолжала расти. Медленно и с трудом она отстаивала свои религиозные и гражданские права.
Даже если бы
