История Израиля. Том 1 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1807-1951 - Говард Морли Сакер

еврейства самостоятельных земельных приобретений за пределами Старого города. В 1875 г. еще одна группа иерусалимских жителей купила участок, находившийся за другой городской стеной и получивший название Меа Шеарим (“Сто ворот”). Эти попытки были вызваны не просто стремлением вырваться из тесноты Старого города, но и решимостью начать трудовую жизнь, свободную от пристального внимания иерусалимского раввината. Очевидно, желание это разделяли многие евреи Иерусалима, хотя только после Первой мировой войны число покинувших пределы Старого города превысило количество оставшихся.

Кроме того, в 1875 г. Саломон с помощью друзей и единомышленников занялся поиском пригодных для сельского хозяйства земель. На это ушло почти три года; поиски навлекли на Саломона яростные нападки ашкеназских раввинов, которые с подозрением относились к проявлению деловой инициативы, потому что боялись лишиться благотворительной помощи из-за границы. Наконец, в 1878 г. подходящий участок был найден и куплен в долине Шарон, в пяти милях от Яфо. Это было дикое и заброшенное, удаленное от дорог место, где нельзя было рассчитывать на защиту турецкой полиции. Зато почва там оказалась плодородной, а воду можно было брать из протекавшей неподалеку реки Яркой. Для первых 26 семей, поселившихся там, были быстро построены глинобитные дома. Саломон и его товарищи назвали поселение Петах-Тиква (“Врата надежды”).

К несчастью, река изобиловала не только водой, но и личинками комаров — возбудителей малярии. В первый же год существования поселения почти все жители заболели малярией. Часть их умерла, часть покинула это место. Те, кто выжил, страдали не только от болезней, но и от голода в ожидании первого урожая. Когда же урожай был собран, среди иерусалимских евреев не нашлось покупателей — их религиозные руководители не простили Саломону его “ереси”. Хуже того, на второй год Яркой вышел из берегов и затопил поселение, разрушив глинобитные домики. Сломленные физически и морально, евреи-земледельцы оставили его и вернулись в Иерусалим. Петах-Тиквы как не бывало! Казалось, уже ничто не могло поднять дух приунывших пионеров-ортодоксов.

Первая алия[71]

Между 1882 и 1903 гг. в Палестину прибыло 25 тыс. евреев — такого наплыва здесь не было со времен указа 1492 г. об изгнании евреев из Испании. Эту иммиграцию обычно называют первой алией, однако фактически их было две: одна в 1882–1884 гг., вторая — в 1890–1891 гг. Многие из репатриантов были убежденными сионистами и прибыли в Палестину под влиянием и под покровительством Ховевей Цион и Билу (см. ниже). Однако значительная часть, может быть даже большинство, были просто беженцами, спасавшимися от преследований в царской России, и верующими, желавшими посвятить остаток жизни изучению Торы и молитве. 95 % новых репатриантов обосновалось в Иерусалиме, Яфо, Хевроне и Хайфе. Лишь немногие из них открыли свои лавки и мастерские. Большинство сохраняло приверженность халуке. Довольно скоро стало ясно, что, хотя у европейского движения Ховевей Цион и появилось немало последователей, но для роли иммиграционного агентства оно непригодно. Бесспорно, руководителями многих филиалов Ховевей Цион были люди решительные и способные, такие, как Лев Леванда и Йосеф Фин[72] в Вильно, историк Шауль Рабинович[73] в Варшаве, рабби Шмуэль Могилевер[74] в Белостоке, д-р Макс Мандельштам в Киеве. Руководство Ховевей Цион в течение ряда лет питало наивные надежды на поддержку со стороны Альянса и других еврейских организаций на Западе, однако все эти могучие филантропические общества не проявили ни малейшего сочувствия сионизму.

В конце концов за создание плацдарма в Палестине решила взяться группа убежденных молодых сионистов. В январе 1882 г. 30 таких энтузиастов собрались в Харькове на квартире студента Исраэля Белкинда[75], чтобы обсудить “судьбы нации”. В большинстве своем они были выходцами из достаточно обеспеченных семей и либо учились в университете, либо уже занимались профессиональной деятельностью. В их мировоззрении сочетались страстный еврейский национализм и пламенное российское народничество. Для этих молодых людей (что вообще характерно для того поколения русского студенчества) социальные реформы были неотделимы от национального становления. Поэтому после продолжительной дискуссии группа пришла к выводу, что следует немедленно приступить к возрождению еврейской жизни в Палестине на основе “продуктивизации”, не дожидаясь широкомасштабной помощи еврейства в целом. Тут же было образовано общество содействия эмиграции, получившее затем название Билу (аббревиатура ивритских слов “Дом Яакова! Вставайте и пойдем”). На последующих собраниях девятнадцать человек выразили желание оставить университет и работу и немедленно отправиться в Эрец-Исраэль. Остальные взялись за подбор новых кандидатов для создания образцовой сельскохозяйственной колонии в Палестине. “У нас нет капитала, — отмечал в своем дневнике один из основателей Билу Хаим Хисин, — но мы уверены, что, попав в Палестину, сумеем обосноваться там. Со всех сторон мы ощущаем горячую поддержку идее колонизации Эрец-Исраэль; нам уже обещана помощь различных обществ и влиятельных частных лиц”.

Помощь эта должна была прийти не от обедневших организаций Ховевей Цион, а от английского евангелиста Лоренса Олифанта. Побывав в 1879 Румынии, где в это время происходили антисемитские эксцессы, Олифант стал очевидцем трагического положения еврейских беженцев. Затем он присутствовал на конференции Ховевей Цион в Яссах и сразу почувствовал, какие возможности таит в себе нарождающееся палестинофильское движение. После этого неутомимый англичанин отправился в Стамбул, надеясь уговорить турецкое правительство дать евреям разрешение на колонизацию Святой земли. В Турции ему ничего не удалось добиться, тогда Олифант поехал в Палестину, чтобы ознакомиться с положением дел на месте. В 1880 г. он выпустил книгу “Земля Гильад”, посвященную идее, к которой он обращался уже не раз: еврейская иммиграция под британским покровительством позволит Англии обрести военную сферу влияния на Ближнем Востоке. Обстоятельно излагая свой проект возрождения Палестины, Олифант подчеркивал, что задача выполнима, но требует средств. А деньги, как он впоследствии уверял своих друзей-евреев, можно получить у английского правительства или у еврейских филантропов, живущих в Англии.

Сведения об этих возможностях дошли до молодых членов Билу, и они с нетерпением начали ждать, когда же обещание осуществится. Прошли недели, потом — месяцы. К сожалению, Олифант довольно скоро понял, что Великобритания, за четыре года до этого занявшая Кипр, вовсе не заинтересована в том, чтобы снова возбуждать недовольство Османской империи. Что касалось богатых евреев, то Олифанту пришлось самому убедиться в том, что уже было и так известно: почти все без исключения богатые и влиятельные евреи выступали против сионистской идеи. В июле 1882 г. в Харькове узнали, что англичанин ничего не добился, и члены Билу решили больше не ждать. Полагая, что неудача Олифанта является временной, они перенесли свою штаб-квартиру из Харькова в Одессу, и уже в конце месяца четырнадцать из них отплыли в Стамбул. Несколько недель спустя туда пришло печальное известие о том, что Олифант исчерпал