Удар под ребра - Оксана Кириллова

Двадцать седьмого сентября, когда на город внезапно обрушилась снежная буря, я вернулась домой вечером, после института и подработки, уставшая и продрогшая до костей. Тима еще не было; те минут пятнадцать, пока набиралась ванна, показались мне часом – я провела их закутавшись в плед и усиленно дыша на свои руки. Когда наконец вода в ванне достигла нужного уровня, я сбросила шерстяное платье, колготки и нижнее белье и с наслаждением погрузилась в этот теплый рай. Мелькнула мысль, что я забыла в комнате халат.

«Тим придет не раньше чем через час, так что я успею выйти. Да пусть даже он увидит меня завернутой в полотенце – подумаешь, мы давно свои люди, переживет», – решила я. И впервые у меня пронеслось в голове игривое: «Интересно, а если бы я, проходя мимо него, развязала полотенце, как бы он отреагировал?». Скорее всего, сильно удивился бы, но, быстро справившись с первоначальным шоком, сделал то же, что сделал бы, окажись на моем месте любая другая более или менее привлекательная девушка. В конце концов, я ничуть не хуже их – просто я… его подруга. И только.

Уже некоторое время, согревшись и расслабившись, я думала о чем-то постороннем, когда услышала стук закрываемой входной двери. «Ах да, сегодня же пятница, сокращенный день», – вспомнила я.

Судя по звуку шагов, Тим подошел к ванной. В ней горел свет, хотя дверь я и не заперла – он не мог не понять, что тут занято. Тем не менее, несколько секунд спустя он появился на пороге, и меня тотчас обдало холодом из прихожей. В ванной было значительно теплее, даже стекла зеркала запотели.

– Закрой! – Это была моя первая реакция. И только второй стало удивление:

– Что с тобой?

Не отрывая от меня взгляда (а в этот раз у меня не хватило терпения воспользоваться гелем для душа, так что моей наготы не скрывала даже пена), Тим принялся расстегивать ремешок часов. Потом – ремень на брюках.

– Ты чего? – повторила я.

– Хочу принять ванну вместе с тобой, – отозвался он, совершенно не смущаясь, будто для нас это было обычным делом.

– Замерз? – спросила я слегка напряженно.

– Очень. Душ здесь не поможет.

Тим освободился от одежды и расположился в довольно тесной ванне напротив меня.

– Как в джакузи, – пошутила я, стараясь смотреть в сторону, на его брошенные поверх стиральной машинки джинсы.

«В выходные надо забросить в стирку все джинсовое», – механически отметила я.

– Куда ты так пристально глядишь?

– Э… Не знаю.

– А почему не на меня? Я тебе не нравлюсь?

Как я уже отмечала, фигура Тима была далека от идеала, но, судя по тону, ответа «не нравишься» он просто не допускал. Ну, как всегда. Может, поэтому у него и было немало девушек – все дело в этой ауре непоколебимой уверенности.

– Да ты Аполлон, кто спорит-то, – пробормотала я с улыбкой.

Наши ноги под водой не то что соприкасались, а практически сплетались друг с другом, и я не могла понять, что ощущаю по этому поводу. Скованность, легкое стеснение – безусловно. Удовольствие? Пожалуй, да, немного. В тот момент я еще была уверена, что мы просто посидим вместе в ванне, а потом оденемся и как ни в чем не бывало отправимся смотреть кино. А это что-то вроде очередного витка нашей безусловной близости.

Мы заговорили об отвлеченном: работа, учеба, снег («Надо же, сколько нападало, как зимой!»), недавно прочитанная нами повесть… Не знаю, как моя рука оказалась на бедре Тима, его – на моей талии и ниже, как встретились наши губы, кто из нас положил начало этому сумасшествию – жадным прикосновениям, объятиям, поцелуям, которыми мы никак почему-то не могли насытиться. В голове то и дело вспыхивали только две обрывочные мысли: «Но ведь я никогда не хотела…» и «это так приятно…». Всплывали – и тут же гасли: было не до размышлений.

Мы забрызгали водой весь пол и коврик возле ванны, потом как-то стремительно оказались в комнате под одеялом… помню белое постельное белье на кровати Тима – из гладкой, напоминающей шелк, но куда более дешевой ткани, с которого мы то и дело почти соскальзывали. А одеяло соскальзывало буквально, и, несмотря на то что отопление не работало, мы не спешили возвращать его обратно. Теперь было и без того жарко.

Так начался совсем другой период. Менее гармоничный, более острый и суетной, период бесконечных метаний и осмысливаний. Казалось бы, наша дружба перетекла в нечто большее довольно органично – почему было просто не позволить течению и дальше нести нас вперед? Тим, похоже, именно так и рассуждал, если он вообще умел рассуждать.

У меня было иначе. Осознав, что это был не случайный эпизод и все бесповоротно изменилось, я первым делом испытала страх.

– У нас с тобой отношения? – Я никогда не чувствовала себя глупее, чем в момент, когда задавала Тиму этот вопрос – требовательно, с надрывом, точно любовница, собирающаяся отмолить своего обожаемого у жены.

Да еще момент вряд ли был подходящий – и одеяло опять соскальзывало, так что мы оба подоткнули его под себя и лежали как в коконе. С пятницы прошло всего два дня.

– Ну, зачем сразу как-то это обзывать. Главное, тебе хорошо? – ласково ответил Тим, перебирая мои спутанные волосы.

Мысленно я каждую минуту пополняла свою коллекцию мгновениями и образами, которые совсем недавно показались бы невероятными, нелепыми. Его мягкие ладони – на моей обнаженной коже. Пальцы, сплетающиеся с моими так естественно и в то же время почти торжественно… Из таких мелочей все и складывается. А обратно потом уже не разложишь.

– Да… мне хорошо, – прошептала я, – но…

– Какое еще «но». – Тим закрыл мне рот поцелуем – а интересно, он, кажется, с сюрпризом, тверже и жестче, чем я думала – знает, чего хочет и не упустит этого… а я в его ловушке, в умело расставленных сетях, разве это не прекрасно?..

Но нет, не прекрасно, к черту ловушки, мне нужна обратно моя свобода, а не отношения, ведь несколько дней назад я была счастлива, а теперь – как на иголках и беззащитна, будто младенец, подкинутый к двери чьей-то избушки под покровом морозной ночи. В окнах свет, но откроется ли дверь – или мне предстоит мучительно замерзнуть здесь, в шаге от теплого очага?..

– Ты не хочешь меня слушать, – пробормотала я.

– Верно, – с удовольствием согласился Тим. – А зачем нам вообще слова?

– Я собираюсь сказать что-то важное! – капризно возразила я.

– Ладно, я весь внимание.

– Прекрати!

– Что?

– Ты можешь не касаться меня хотя бы минуту? Это отвлекает!

– Лежать рядом с раздетой девушкой и не касаться ее целую минуту? Лет в восемьдесят – может быть…

Я все-таки сдержала улыбку. Нет уж, надо высказаться, чтобы больше не болело, не нарывало, а то после будет хуже. Сбросить этот груз сейчас – и больше ничего не бояться. И тонуть в его объятиях, и смеяться, и шутить, и целоваться, и все-все-все, если только захочется. Плохо было одно: я не понимала, как сформулировать то, что меня разъедает, а долгих обрывочных объяснений Тим, кажется, не выдержал бы. В былые времена – за кухонным столом с бокалом вина – слушал бы часами, а теперь, сорвавшись с петель, выбравшись из пут, он стал нетерпеливым, даже резковатым в своей нежности. А что если я не знала его и все это время он всего лишь выжидал, на цыпочках обхаживая «добычу»? Этого-то мой «детектор» распознать не мог…

– Тим, мне не по себе. И не только потому что ты открылся для меня в новом свете…

– Ты намекаешь, что бра лучше погасить? Мне темнота тоже кажется более волнующей…

– Тим!

– М-м?

– Со мной непросто. Я чувствую, когда врут.

– Тоже мне Америку открыла. Лучше бы сообщила что-нибудь новое. О своих сиюминутных ощущениях, например… Можешь описать их? Лично я сейчас ассоциирую себя с огромным всемогущим китом в безбрежном, неспокойном и в то же время величественном океане…

– О не-ет. Опять.

– Что?

– Ничего… понимаешь, мне нельзя ни с кем быть. Я не верю людям… я их даже немного презираю.

– Меня не презираешь? – осведомился Тим, вроде бы наконец-то настроившись на мою волну.

То, как он ускользал до этого, вызывало во мне чуть ли не панику. Как будто он был моим соперником в бою без правил, исчезнувшим из обзора, так что в любой момент можно было ожидать удара. В спину или в упор – неважно, я была слишком растеряна, чтобы выдержать, а тем более отразить любой из них. Пришлось успокаивать себя на выдохе после глубокого, продолжительного вдоха: «Это ведь Тим, вы не враги, вы лучшие друзья, и он тебя обязательно поймет. Вот, уже перестал менять тему».

– Тебя – разумеется, не презираю.

– Я часто тебе врал?

– Почти никогда.

– И что должно измениться? – Простые, четкие, логичные вопросы, на которые у меня не было ответов.

– Мы все испортим, – промямлила я.

– Слышал это же от твоей мамы, – развеселился Тим и крепко прижал меня к груди. – Не знал, что ты такая примерная дочь.