Дикое правосудие - Филипп Марголин

– Не было времени. Кроме того, мне не требовался ордер. Я здесь столкнулся с непредвиденными обстоятельствами, – заявил Васкес, имея в виду тот случай, когда обыск, в порядке исключения, может проводиться без ордера. – Прочаска утверждал, что продажа состоится сегодня, но когда именно, он не знал. Я решил, что пропущу продажу, если потеряю время на получение ордера. Но вышло так, что я все равно опоздал.

– Почему вы не взяли никого с собой для поддержки или заранее не позвонили шерифу Миллсу или в федеральную полицию?

– Я должен был все это сделать, – сказал Васкес с виноватым видом, подобающим обстоятельствам. – Я напрасно решил, что справлюсь сам.

Скофилд посмотрел вдаль на лес. Был слышен лишь шорох опавших на ветру листьев. Он пыхнул сигарой. Затем нарушил тишину:

– Полагаю, вы знаете, что я буду вести это дело здесь, непосредственно в Седаре, и вы будете моим главным свидетелем.

Васкес кивнул.

– Вы не хотите ничего добавить к тому, что уже сказали, или внести какие-либо изменения?

– Нет, сэр.

– Ладно, на этом закончим. Я очень надеюсь, что именно так все и произошло, потому что все дело пойдет наперекосяк, если мне не удастся убедить судью Броди, что можно полагаться на ваши показания.

12

По запросу Бобби Васкеса на месте преступления появился Шон Маккарти. Он вспомнил, что Кардони недавно напал на медсестру, которая впоследствии исчезла. Маккарти было сорок семь лет, он был идеально одет, но всегда бледен и худ. Рыжие волосы детектива посеребрила седина, а веснушки на бледном лице казались розовыми. Под глазами темные круги.

Детектив Маккарти из убойного отдела стоял в нескольких дюймах от открытого холодильника и задумчиво смотрел на отсеченные головы, а Васкес и Скофилд наблюдали за ним. Он вытащил из кармана стопку фотографий и поднес их к глазам. Затем вновь взглянул на головы. Маккарти не выказал ни малейшего отвращения или шока, как другие полицейские, которые увидели эти останки. На губах его появилась улыбка, которой явно в этой комнате было не место. Затем он захлопнул дверцу холодильника.

– Эти гребаные головы вас не волнуют? – спросил Васкес.

Маккарти не ответил. Он повернулся к судебным экспертам, которые фотографировали и осматривали комнату.

– Давайте уйдем отсюда, пусть эти джентльмены спокойно поработают.

Маккарти вывел Васкеса и Скофилда на террасу. Васкес так устал, что ему ничего уже не хотелось, только уснуть. Скофилд, похоже, нервничал. Маккарти немного полюбовался утренним небом, затем поднял вверх один из снимков так, чтобы Бобби Васкес и Скофилд могли его видеть.

– Одна из жертв – Мэри Сандовски. Кто другая, я не знаю.

Маккарти собрался говорить дальше, но тут на тропинке, ведущей в лес, показался помощник шерифа.

– Шериф, – крикнул он Миллсу, который стоял около дома и совещался с двумя мужчинами. – Мы кое-что нашли.

– Ага, – сказал Маккарти, – этого я и ожидал.

– Чего ожидали? – спросил Васкес, но детектив пошел за шерифом и его помощниками, не ответив ему. Бобби взглянул на Скофилда, который пожал плечами, и пошел за костлявым детективом в лес. Мужчины молча шли по узкой тропинке. Запах сырой земли смешивался с сосновым ароматом. Звук их шагов заглушался влажной землей. Примерно через четверть мили они наткнулись на табличку, указывающую, что они входят в национальный лес. Еще через четверть мили тропинка свернула вправо, и они неожиданно вышли на полянку. В груде земли посередине торчала лопата.

– Такое впечатление, что копали совсем недавно, – пояснил помощник шерифа. – Поэтому я сходил за лопатой и вернулся сюда.

Он отступил в сторону, чтобы все могли увидеть его находку. Васкес подошел поближе к узкой яме и увидел торчащую руку.

Доктор Салли Грейс, помощник медицинского эксперта, прибыла незадолго до того, как было вырыто последнее, девятое тело. Все трупы были обнажены. Два из них – женские без голов. Четыре других принадлежали женщинам, три – мужчинам. Все, кроме одного, были молодыми. После беглого осмотра Грейс объявила, что все трупы, за исключением мужчины средних лет, носят следы пыток. Более того, по словам Грейс, тело одной женщины без головы вспорото от грудины до паха, и у нее изъято сердце. Еще у одного тела мужчины и двух тел женщин имелись такие же разрезы, и у них отсутствовали почки.

Пока доктор Грейс говорила, Васкес изучал трупы. Все жертвы казались невероятно хрупкими, жалкими и беззащитными. Все ребра можно было пересчитать. Ключицы выступали, их хорошо было видно под прозрачной кожей. Они напоминали скорее вешалки для одежды, чем кости. Бобби хотелось что-то сделать, например смахнуть землю с их бледной кожи или накрыть их чем-нибудь, но теперь уже ничто им не поможет.

Когда доктор Грейс закончила, Маккарти прошелся взад-вперед вдоль трупов. Васкес внимательно смотрел на него. Восьмерых он оглядел бегло, но присел на корточки рядом с трупом мужчины средних лет, тело которого с виду было не тронуто, и снова достал из кармана фотографии. Он переводил взгляд с фотографий на труп и обратно, затем на несколько мгновений глубоко задумался. Выпрямившись, он подозвал медицинского эксперта. Бобби не было слышно, что говорил детектив, но он увидел, что доктор Грейс тоже присела на корточки у трупа и принялась разглядывать его шею сзади. Затем кивнула, указав на участок на шее.

– Спасибо, доктор Грейс, – сказал Маккарти. Он тоже выпрямился.

– Не желаете нас просветить, детектив? – спросил Скофилд, ясно давая понять, что ему не нравится загадочное поведение его коллеги.

Маккарти направился назад, к дому.

– Примерно месяц назад детектив из Монреаля сообщил мне о больном канадском миллионере, который вел переговоры с Мартином Бричем о приобретении трансплантата сердца на черном рынке. Вы знаете, кто такой Брич?

Скофилд и Васкес дружно кивнули.

– Мы всегда подозревали, что у Брича есть дополнительный небольшой, но очень доходный бизнес: продажа человеческих органов на черном рынке богатым людям, которые не желают ждать донорского органа. Мы также подозревали, что иногда эти органы получают без желания донора. Расследование в Канаде проводилось с использованием подслушки. Несколько раз упоминали доктора Клиффорда Гранта. Он был хирургом в больнице Святого Франциска. – Маккарти показал фотографии, которые он раньше рассматривал, затем кивнул в сторону трупов. – Тот тип средних лет без признаков пыток – он.

Скофилд и Васкес изучили фотографию и некоторое время шли молча. Когда Скофилд вернул фотографию, детектив из убойного отдела продолжил:

– Мы установили за Грантом круглосуточное наблюдение, как только узнали, что он должен передать трансплантат сердца. Через несколько дней после доноса Грант был замечен на автобусной станции, где он взял из камеры хранения переносной холодильник и поставил его в багажник своей машины. Если в холодильнике было сердце, Грант не мог быть тем человеком, который его добыл. Между удалением сердца и его трансплантацией в другое тело должно пройти не более четырех – шести часов, а Грант был под постоянным наблюдением. Это означало, что у Гранта был напарник.

– Кардони, – сказал Васкес.

– Возможно.

Скофилд зажег сигару и несколько раз затянулся. Дым кольцами поднимался вверх, рассеивался и исчезал.

– Я был одним из тех, кто преследовал Гранта до частного аэродрома. Мы видели, как Арт Прочаска, правая рука Брича, положил в машину Гранта кейс. Но Грант заметил нас и рванул с места, не передав Прочаске холодильник. Несколько дней спустя его машину обнаружили на долгосрочной стоянке около аэропорта.

– А теперь мы нашли Гранта и операционную, где удалялись органы, – сказал Васкес.

– И поскольку мы и Гранта здесь нашли, – добавил Скофилд, – можно с большой вероятностью предположить, что его убил собственный напарник.

Несколько минут они шли молча. Когда показался дом, Васкес протянул руку и остановил Маккарти.

– Я прошу вас об одолжении, – сказал он. – Я должен достать Брича, и мне нужен Кардони. Я хочу участвовать в расследовании. Ведь изначально это было мое дело. Я не хочу, чтобы меня обошли. Как, вы не против?

Маккарти задумчиво кивнул:

– Я кое с кем переговорю. Сделаю что смогу.

13

Франк Джаффе был замечательным рассказчиком. Аманде больше всего нравился рассказ о ее рождении, который она впервые услышала, когда ей исполнилось пять лет, и в тот день они ходили на кладбище Бет Израиль. Было жутко холодно, но Аманда не замечала резкого ветра и серого неба. Она смотрела на могилу Саманты Джаффе, родившейся 3 сентября 1953 года и умершей 10 марта 1974 года. Памятник был небольшим, потому что Франк в те годы не мог позволить себе особой роскоши. Могила находилась под старым кленом, третья по счету от узкой дороги, которая проходила по кладбищу. Франк печально смотрел на надгробный камень. Затем опустил глаза на свою маленькую дочку. Аманда олицетворяла все то хорошее, что существовало для него в мире, и только благодаря ей он выжил. Ему было тогда около двадцати пяти лет, он был высоким и сильным, но как отец-одиночка он вынужден был работать день и ночь, еще и учиться в юридической школе, на что способна только молодость.