Крест Империи - Яна Завацкая

— Да, - Реймос решил не вдаваться в подробности, - это корабль. Плыть нам предстоит долго.

— Я вижу что вы весьма искусны в науках, и ваши вещи, и ваши лекари достойны удивления. Но скажи мне, зачем ты не допустил моей смерти? Я калека. У меня ведь хребет поврежден, а ты понимаешь, что это значит. И даже если я когда-нибудь встану на ноги, я едва смогу ходить.

Реймос улыбнулся.

— Не тревожься об этом, владыка. Все будет хорошо. Ты встанешь на ноги и будешь прежним. Наши лекари умеют исцелить сломанный хребет, и вправить кости.

Квиринус долго молчал. Потом сказал.

— Что ж, благодарю тебя за спасение. Но не лучше ли было дать свершиться Божьей воле?

— Ты уверен, владыка, что твоя смерть - это была Божья воля? Или же это лишь твое представление о Божьей воле?

Знакомая улыбка - тень улыбки коснулась лица епископа.

— Ты и правда умен.

Хавен сполз со стула, встал на колени рядом с ложем. Сказал тихо.

— Я обратился, видя твое исповедание. Я верю в Христа. Владыка… там, в моей земле никто не слышал о Нем. Ты должен рассказать им. Это будет трудно, но… благослови меня, владыка.

— Поднимись, сын мой, иначе мне неудобно говорить, не видя твоего лица. Да и руки я не могу поднять. Благослови тебя Господь, сынок! Все, что Он творит - все к лучшему, все во славу Его. Я буду учить тебя. Ведь я епископ и могу сделать тебя священником Божьим.

— Благодарю тебя, - прошептал Реймос с волнением.

— Ты поможешь мне? Будешь со мной? Мы расскажем… вашим людям… о Христе. Я хотел бы выучить ваш язык.

— Ты выучишь его, владыка.

— Хорошо… может быть… мы уже начнем заниматься теперь, когда я все равно лежу без движения? Как долго нам плыть?

— Семь лет, - Реймос с ужасом подумал, как будет рассказывать римлянину обо всем остальном.

— Семь лет… - повторил Квиринус, - очень долгий путь… признаться, я не думал, что земля имеет столь долгое протяжение… но тебе виднее. Для такого пути нужен не корабль, а настоящий Ноев Ковчег со скотом и запасами хлеба. Что ж, мой сын, поплывем к вашему берегу!

Реймос почти не заметил, как отработал тренировку, как отсидел свою вахту - они дежурили в этот сезон по оранжерее. После вахты спустился в столовую, где свободные члены экспедиции как раз заканчивали ужин. Иньес помахал ему с крайнего стола. Реймос взял свою порцию - бруски консервов и разогретого зернового концентрата - подсел к другу. Иньес стоял чуть выше Реймоса в иерархии - был уже старшим таром, Реймос же удостоился перед экспедицией звания тара-наставника. Но общались они на равных, тем более, были почти коллегами - Иньес тоже этнограф, только с уклоном в антропологию.

— Аве, сапиенс, - сказал Реймос, весело глянув на друга. Иньес покачал головой.

— Ну что, побывал у твоего туземца? Как он себя чувствует?

— Ну как себя можно чувствовать, когда все кости переломаны? Нормально. Уже освоился и ничуть не смущается.

— Да, неунывающий тип, видно, такой везде освоится, - сказал Иньес. Реймос с любопытством взглянул на него - друг обладал удивительной способностью угадывать сущность человека с первого взгляда. Пожалуй, насчет Квиринуса он прав.

— Все же я тебя не понимаю, - Иньес отхлебнул чай из своего бокала, взглянул на друга исподлобья. Реймос вздохнул. Да, сложно было объяснить. И так никто и не понял. Спас туземца из милосердия? Но ведь при этом он убил другого, тоже, в сущности, ни в чем не повинного.

— Понимаешь, - сказал Реймос, - мне кажется, я и сам… то есть не кажется, а точно. Я и сам уверовал.

— Чего? - поразился Иньес, - в это их римское учение, что ли?

— Ага, - сказал Реймос, испытывая к себе глубочайшее отвращение. Ну где, где взять смелость, как у этого римского христианина, чтобы громко и твердо заявить: Иисус Христос - истинный Господь и Бог, Сын Божий, сотворивший небо и землю…

И ведь не та смелость нужна, с которой на смерть идут - на смерть, может, он бы сейчас и готов был. А вот просто так твердо сказать - не может. Ведь идиотом сочтут, и будут правы.

— Ну ты даешь, - Иньес покачал головой, - а что скажет синод святителей?

— Чего не знаю, того не знаю… но их учение не противоречит нашей религии, лишь расширяет ее. Да и я нашел уже множество соответствий между Белой Книгой и Библией…

— Ладно, в этом ты спец, не буду спорить, - уступил Иньес, - но зачем тащить терранина на Эдоли, этого я не понимаю.

— А вот затем и тащить, - негромко ответил Реймос, - он ведь проповедовать хотел… вот и будет теперь… хавенов обращать. И простых людей тоже.

Он договорил, уже сам не веря в свои слова. Хавены… они слишком умны и рациональны. Сам он поверил, когда увидел, как убивали Квиринуса, но остальные-то этого не видели. Они даже не сняли на пленку того, что происходило (да и не видели с начала-то).

На все воля Божья. Проповедовать надо. Квиринус знает, как это делать. Он сможет. Я буду помогать, подумал Реймос.

— Реймос, извини, но по-моему, ты немного того… немного застрял в своей легенде. Нам-то зачем эта их религия?

— Зачем? - спросил Реймос.

Этот вопрос гораздо проще. Конечно, на самом деле - нужна, потому что это истина, и эдолийцы должны знать истину. Но этого Иньесу не объяснишь, а вот другая сторона дела куда проще и понятнее.

— Понимаешь, зачем, Иньес… я вырос в деревне, где не было другой власти, кроме биргена-старца. Я знаю, что такое жизнь людей в таких деревнях. Жизнь простых людей по всей стране. Иньес, мы, хавены, живем в закрытой среде Ордена, и никак не соприкасаемся со всей жизнью Эдоли. Нам просто плевать на них. Нам плевать на то, что половина их детей умирает еще до года, что у них нет даже антибиотиков, что они не умеют читать, спиваются, жрут галлюциногены из грибов - и эти галлюциногены им дают биргены. Да, мы иногда пытаемся лечить их или учить, но в основном мы только выбираем из их среды способных детей и навсегда увозим к себе… заметь, только способных - а остальные должны дохнуть? Мы летаем в космос, а никому не нужный крестьянин всю жизнь копошится в земле и слушается нелепых указаний биргена. Их окружают суеверия, они ставят блюдечко с молоком домовому и лечат детей жгучей травой. Ты знаешь, что в некоторых местностях уже есть жертвоприношения младенцев? Что только не придет в голову биргену, домедитировавшемуся до так называемого просветления…

Реймос перевел дух. И увидел, что возле их столика собирается народ - на интересную дискуссию. Возле Иньеса уже сидели двое и с любопытством смотрели на Реймоса. Да и от других столиков оборачивались.

— Технологический уровень Ордена и уровень в стране различаются, как… различаются куда сильнее, чем жизнь в Римской империи и у варваров. Намного сильнее! И нам плевать на это. Мы государство в государстве. Нас не интересуют проблемы внешних. А между тем они страдают от наших же научных разработок - ты знаешь, что мои родители умерли, когда маккарцы применили супервирулентный штамм бацилл черной лихорадки? А радиоактивное заражение на востоке?

— Ну-ну, Реймос, полегче, - возразил Натто, биолог, сидевший напротив, - мы занимаемся экологией.

— Экологией, но не людьми. Мы просто бросили этих людей на вымирание. Не способны к развитию - пусть вымирают… Мы считаем себя выше их, а на самом деле - нам на них просто плевать. А биргены на них паразитируют. Крестьяне поставляют им еду, банды молодых волков - охраняют, и кстати, убивают по их приказу… Биргены - настоящая власть в стране. Наместники занимаются только Орденом, население их, как и всех нас, волнует постольку-поскольку, ведь Орден давно кормит себя сам.

— Постой, - сказал Натто, - но почему нас должны волновать их проблемы? Мы нанимались к ним в няньки? У каждого человека есть возможность учиться, правильно? Мы открываем школы и для внешних. Каждый может закончить школу, стать образованным человеком, уехать в город, работать для ордена… стать мирским хавеном. Разве не так?

— Каждый? - яростно спросил Реймос, - каждый, и семилетний пацан, которого родители не пускают в школу?

— Но это не наше дело, за детей отвечают их родители… Каждый сам создает свою судьбу, Реймос. Свою удачу…

Реймос опустил глаза и сосчитал до десяти, применив древний способ психотренинга. Перед его глазами стоял он сам - восьмилетний мальчишка, забитый и замученный тяжелой работой, воспоминания были слишком тяжелы, чтобы говорить об этом спокойно…

— Пойми, Натто, - ответил он, - что в некоторых случаях… даже в большинстве случаев крестьянскому пареньку невероятно трудно пробиться и стать… хоть кем-то… выбраться из этой нищеты.

— Трудно, да, однако не невозможно, - невозмутимо ответил Натто. Реймос скрипнул зубами. Натто - из городской благополучной семьи. Ему невозможно это объяснить!

— А я согласен, - сказал вдруг невысокий, черноглазый кариец - Ришта, археолог, - Реймос прав, мы безразличны к миру и к людям. Так жить нельзя. Мы верующие, но как-то уже забыли об этом… мы забыли, что Создатель велел людям любить друг друга…