У ангела болели зубы… - Алексей Николаевич Котов

в боксерскую секцию и исправно колотил «грушу». Боксера из меня не получилось, но я научился не только наносить удары, но держать их.

В тот вечер, к собственному удивлению, я не пошел на компромисс с «местными»… После того, как я и нежеланные гости перебросились парой-тройкой, в общем-то, ничего не значащих фраз, началась драка. Теленок исчез… Теленок вдруг превратился в свирепого кабана, и этот кабан пошел напролом. Я не чувствовал боли и я не понимал за что я дерусь. Передо мной мелькали полутемные лица, смутные фигуры, а все звуки слились в невнятный гул. Шпана выбрала довольно правильную тактику – меня взяли в круг, то есть «местные» предпочли держаться от меня на расстоянии. О мою голову и плечи сломали пару кольев, но меня боялись. Кроме того, кольцо вокруг меня пусть и медленно, но все-таки редело…

Через несколько минут в центр драки бросилась директор нашего пионерлагеря – дородная, тридцатипятилетняя женщина, которую мы, лагерный молодняк, снисходительно называли «Тетка». «Тетка» смело пустила в ход свои кулаки. Конечно же, никто из «местных» ее не тронул – от «Тетки» бежали как от чумы. Затем появилась милиция… Эти ребята с дубинками всегда и повсюду опаздывали, но только не у нас. Во-первых, среди множества пионерских лагерей можно было познакомиться со смешливой пионервожатой или симпатичной воспитательницей, а, во-вторых, пусть и редко, но все-таки продемонстрировать перед ними власть над каким-нибудь простодушным, зазевавшимся хулиганом.

Я на всю жизнь запомнил, как двое ребят в синей милицейской форме обрабатывали дубинками здоровяка в рваной майке. Тот катался по земле, стараясь прикрыть руками голову и благим матом орал, что «первым начали не они». Но его никто не слушал…

В финале драки, точнее, в окончательном разгроме деморализованной шпаны, приняли участие даже поварихи. «Местных» немного побаивались за их шкодливые проделки и при первой же возможности спешили выказать им свою нелюбовь.

Первой повисла у меня на плечах Любочка… Она же и увела меня к себе. Остывал я медленно, неохотно и даже когда по телу стал пробегать крупный озноб я то и дело порывался встать и выйти на улицу.

Любочка вытерла мне лицо и перевязала голову – синяков и шишек было предостаточно. Любочка работала молча, только изредка бросая властные реплики: «Тихо ты, жеребец стоялый!» или «Я тебя сейчас сама стукну, кабан несчастный!»

Любочка очень сильно боялась, что меня заберут в милицию. Но меня не то что не искали, о моем существовании попросту забыли. Милиционеры грузили шпану в прибывшие на подмогу два «уазика» и жадно поглядывали в сторону кухни. А тем временем наша дородная «Тетка» о чем-то строго выговаривала усатому старшине. Тот скорбно кивал головой и со всем соглашался. После того как старшина согласился со всем на свете, не исключая и того, что он абсолютный болван, ему была вручена сумка с чем-то аппетитно булькающим и пахнущим. Посветлевший старшина заверил «Тетку», что «ничего подобного не повторится» и довольные милиционеры отбыли восвояси.

…А Любочка от меня просто сбежала. После того как я вернулся от «Тетки», где со мной была проведена душеспасительная беседа на тему «идиот, ты, что забыл, что здесь дети?», дверь комнаты Любочки оказалась запертой. Еще не остывший от драки «кабан» мог запросто разнести ее в щепки, но на двери висела записка: «Во-первых, меня нет дома и, во-вторых, пошел к черту, болван! Я же тебе уже сказала, сначала замуж, мой любимый».

Любочка могла прятаться только у своей подруги в соседнем лагере «Прометей». Я недобро хмыкнул и направился прямиком туда…

Дверь мне открыла подружка Любы Таня. Я сразу и довольно безапелляционно потребовал беглянку. Таня попросила подождать меня снаружи. Шел уже первый час ночи, начал накрапывать дождь. Я нервно курил, оглядывался по сторонам, и мне казалось, что сама природа вдруг решила подчеркнуть мою мрачную решительность в достижении желанной цели.

Любочка вышла на крыльцо в довольно бесстыдной ночной рубашке. От нее пахло свежей постелью и еще чем-то очень теплым и дразнящим. Любочка осмотрела меня с нескрываемым любопытством и откроенной насмешкой. Меня едва не передернуло от такого взгляда и не стоит ли удивляться тому, я попросту не выдержал подобного издевательства.

– Слушай ты, стерва, – сказал я, протягивая Любочке ее же собственную записку. – Ты хоть раз в жизни была замужем?

– А зачем?.. – по прежнему улыбаясь, спросила она.

– Затем, что никому ты не нужна!

Любочка засмеялась. Она хохотала так искренне, что я был готов снова броситься в драку. Но Любочка вдруг приникла ко мне всем телом и поцеловала в щеку, а потом в шею. Когда смех окончательно стих, она тихо шепнула мне на ухо: «Не будь идиотом. Ладно, мне тебя жалко и я согласна. Но завтра, понимаешь?.. Завтра!»

Она посмотрела мне в глаза. Глаза были огромными, близкими и сияющими.

– Завтра, завтра!.. – повторила Любочка. – Сегодня нельзя, любимый. И, пожалуйста, поверь мне, я не вру.

Любочка выскользнула из моих медвежьих объятий и повела меня за собой. В комнате, не смотря на протесты Тани, моя физиономия и плечи подверглись еще одному тщательному осмотру и перевязке по мере надобности. Потом меня безжалостно выставили за дверь, причем в этом приняла веселое участие и сама хозяйка комнаты.

Немного послонявшись по лагерю и наконец-то поняв, что приключения окончились, я поплелся в свою комнату…

Ночью я долго не мог уснуть и долго смотрел на полную луну. Нет, я не верил Любочке!.. Образно говоря, ее обещание было похоже на витрину магазина за толстым, бронебойным стеклом. Вас интересует наши товары, товарищ покупатель?.. Ну, так купите же их завтра. Но какое может быть завтра, если ты отлично понимаешь, что денег на вон то простенькое, но по твоим-то финансовым возможностям очень даже шикарное, колечко для невесты, не будет не только завтра, но и вообще никогда?..

Мне врезалась в память моя собственная мысль: «Я не люблю интриги мадридского двора. Я честный и порядочный теленок с большим сердцем. А меня тянут на «мадридский двор» с таким упорством, что я начинаю подумывать, уж не скотобойня ли это?»

Впрочем, уснул я все-таки с мыслью, которая начиналась с «значит, завтра…»

… Я был прав в своих сомнениях – «завтра» так и не пришло. Наши отношения с Любочкой были закончены, на этот окончательно по взаимному, так сказать, и молчаливому согласию сторон. Если раньше Любочка была всегда рядом со мной после любой ссоры, то теперь она просто исчезла. Нет, разумеется, Люба никуда не уехала. Но наши с ней встречи на территории