Кремль - Сергей Сергеев

С утра премьер долго плавал в бассейне. Затем дал серьезную нагрузку на тренажерах и сейчас чувствовал себя в прекрасной форме. Накопившаяся раздражительность померкла и затаилась в глубине сознания. Мысли приобрели прозрачную четкость, и мелочи отошли на второй план.

Что сейчас главное, самое существенное и необходимое? Финансы? Нет, здесь пока спокойно. Резервов пока достаточно. Политика, регионы? Все под контролем. Кое-где нужно подкрутить гайки, но ничего страшного. Система достаточно прочная.

Спад производства. Неприятно, но одним решением ситуацию не изменишь. Нужно время. Правда, предлагают укрупнить управление отраслями. В первую очередь объединить всех металлургов. Создать эдакий «металлургический Газпром», мегакорпорацию. Говорят, мол, возьмем акции предприятий бесплатно, а потом, когда экономика пойдет вверх – рано или поздно этот момент наступит, – можно выгодно продать акции и заработать. В интересах государства. А что получается? Какой там бесплатно! Долгов больше, чем вся их «канитель» стоит. И долги растут.

Премьер чувствовал, как приятная расслабленность после утренней тренировки сменяется настороженностью и возмущением. Он физически чувствовал, что проект мегакорпорации несет в себе опасность, хотя и не мог найти достаточно аргументов.

Если всех металлургов объединим, как контролировать? Самый эффективный контроль осуществляется изнутри. Сверху далеко не все увидишь. Значит, потребуется сложная конфигурация контроля. Соразмерная по масштабам мега-корпорации. А где взять надежных людей?

И вообще эта тема спорная. Мегакорпорации хороши в условиях стабильности. Тогда в спокойной обстановке можно спланировать стратегию и четко ее реализовать. А в условиях кризиса? Перспективы мутные. Кто сядет на финансовые потоки? И зачем? Государство даже не будет иметь контрольного пакета в мегакорпорации!

Фактически он уже поставил диагноз. Но по давней привычке решил не раскрывать карты, а понаблюдать за процессом: кто будет настаивать, какие доводы приводить, кого возьмет в союзники. И главное – с какой целью. Это уже интересно. Премьер почувствовал охотничий азарт и не удержался от улыбки. Он любил оперативные комбинации.

Глава кремлевской Администрации слыл человеком аристократическим. Этому способствовали приглушенные «старо-петербургские» манеры, галантность в общении с женщинами, отстраненная вежливость с подчиненными, тонкий породистый профиль, стройная фигура и редкая, даже в Кремле, скрытность.

Один острослов, обсуждая его гордую осанку, наделил предводителя Администрации прозвищем Герцог с намеком на памятник Дюку Ришелье в Одессе. Некоторые аналитики, впрочем, усматривали попытку приписать новообращенному Герцогу качества совершенно другого Ришелье – католического иерарха, а по совместительству первого министра Франции, игравшего, по их мнению, роль «серого кардинала» при короле Людовике ХIII.

Это было нелепицей, ибо кардинальская мантия отсвечивала ярко-красным, весьма пронзительным, а отнюдь не серым цветом. «Серым кардиналом» прозвали не Ришелье, а его духовника и главного специалиста по безопасности отца Жозефа, который происходил из ордена капуцинов и на этом основании носил грубую рясу мышиных оттенков. Однако, несмотря на влиятельность и деликатность исполняемых поручений, отец Жозеф кардинальского сана не имел, а был рядовым монахом. Да и как можно сравнивать аристократичного Герцога и бестелесную монашескую тень. Несуразица!

Самого же Ришелье звали «Красный кардинал». Но любая попытка приписать высшему чиновнику Кремля звание «Красный кардинал» в условиях современной России тянула бы на провокацию политического характера и означала бы гнусные намеки на скрытые симпатии к коммунистам. К тому же глава администрации явно не претендовал на роль интригана и заговорщика – ни красного, ни серого цвета.

– Вот они, недостатки образования, – возмутился Борис Павлович Бровин, которого Ратов посвятил в эти пикантные подробности за неимением других заслуживающих внимания новостей. – Плохо учились. Что-то слышали, но все путают. Своему непосредственному начальнику псевдоним подобрать не могут. Беда!

Намеки и сравнения окончательно перепутались, забылись, а родившееся в результате бурной мыслительной деятельности прозвище осталось, превратившись, правда, из Герцога просто в Дюка. Так оно звучало уютнее, спокойнее и демократичнее. И в случае прокола не могло обидеть носителя гордого звания. Поговаривали, что он тоже пришел из разведки, как и премьер. А этих «ребят» чиновники сильно побаивались.

Без всяких усилий у Ратова сложились с Дюком доброжелательные отношения. Просто в какой-то момент совпало настроение: Дюк, по своему обыкновению, сдержанно улыбнулся, Игорь ответил – и все получилось само собой.

Ратов уже получил кабинет на Старой площади и приступил к своим служебным обязанностям. Должности, выделенные для нового управления, постепенно заполнялись знакомыми экспертами.

Работы и всяческих организационных забот хватало. Нередко случалось так, что Ратов не успевал пообедать и возвращался домой поздно вечером голодным и злым. К этому состоянию Игорь относился спокойно, считая его естественной реакцией на возникающие проблемы. Он полагал, что возмущение выражает потребность организма защититься от стрессов. Ничего удивительного. Важно, чтобы это состояние не затягивалось.

Общение с Дюком вносило приятную разрядку. Ратов не чувствовал опасности или недоброжелательства с его стороны.

Получив указание подготовить записку о создании Национального совета по инвестициям, Ратов справился буквально за один день.

– Вы очень оперативны, – удивился Дюк и посмотрел в календарь. – Хотя что я говорю! Как раз вовремя.

– Вы давали поручение подготовить предложения по федеральным заказам. Все готово. – Ратов достал из папки очередную подборку документов.

– Да вы просто стахановец! Но эти документы подождут. Я посмотрю, и потом решим, когда их докладывать.

– Может, стоит представить их на совещании? – спросил Ратов. Он чувствовал, что его бьющая через край активность не совсем уместна, но уже не мог остановиться.

– Каком совещании?

– Я думал, что по этому вопросу будет совместное совещание Администрации и правительства. Или я не прав?

– Должен вас разочаровать, дорогой друг. Никаких совместных совещаний в вашем понимании мы не проводим. Правительство занимается своими делами, мы – своими. Если в правительстве сочтут необходимым, они могут пригласить нашего представителя. Мы тоже можем позвать экспертов из Белого дома, но только в рамках их компетенции.

– А как же мозговые штурмы?

– Сколько угодно! Можете штурмовать! Но только в рамках ваших прямых служебных обязанностей и поручений, – великодушно разрешил Дюк.

– Я как-то иначе себе это представлял, – признался Ратов. – Совместные совещания, встречи, обмен мнениями.

– Высшие руководители в постоянном контакте. Президент периодически встречается с правительством. Вот президент поедет поздравлять правительство с Новым годом, я вас включу в список сопровождающих лиц. Пообщаетесь с коллегами. И если возникнут вопросы, будете в зоне досягаемости. Хотя вряд ли. Президент предпочитает самостоятельно вести беседы. На переговорах эксперты ему обычно не нужны.

– Я понял. Ко мне все? – спросил Ратов.

– Раз уж вы такой выдающийся аналитик, еще одно поручение. Самое важное на данный момент. Необходимо доработать список стратегических предприятий, которым будет выделена финансовая помощь. В рамках антикризисной программы. Поручение на особом контроле. Отложите все дела и займитесь только этим.

– А разве составление списка не функция правительства?

– Президент должен поставить свою визу. В принципе эксперты уже проверяли список, но вам нужно посмотреть свежим взглядом и еще раз проверить. Это – живые деньги.

«Понятно. Они не доверяют своим экспертам и опасаются, что каждый будет лоббировать близкую ему компанию. А я человек свежий, ни с кем не связанный. Или все наоборот – в случае скандала будет на кого свалить ответственность? Как говорится, а вас, Штирлиц, я прошу остаться», – тревожно подумал Ратов.

Но отказываться от важного поручения было некстати.

– Не расстраивайтесь, – подмигнул Дюк. – Не боги горшки обжигают.

Борис Павлович Бровин получил квартиру на улице Спиридоновка в наследство от своего отца – знаменитого хирурга и лауреата многих премий. Светло-кирпичный дом с лоджиями, обшитыми темным деревом, находился напротив Дома приемов Министерства иностранных дел – причудливого особняка, сочетающего модерн и викторианскую английскую готику.

Этот дворец был выстроен по заказу фабриканта и благотворителя Саввы Морозова для своей молодой жены Зинаиды. Савва обладал редким даром притягивать к себе скандалы, а когда их недоставало, то устраивать новые. Девятнадцатилетняя Зинаида уже была замужем и носила фамилию Морозова – ее муж приходился Савве двоюродным племянником. Однако это не остановило Савву, который развел Зинаиду со своим родственником, построил для нее сказочные хоромы и по купеческому обычаю оформил особняк на ее имя.