Кремль - Сергей Сергеев

– Это очень интересно. Вопрос в том, пройдут ли мои предложения?

– Все и сразу вряд ли. Главное, что президент вашу концепцию видел. Она ему в принципе понравилась. Начнем с конкретных шагов. Сейчас рассматривается список предприятий и компаний, которым государство окажет финансовую помощь, чтобы преодолеть кризис. Правительство представило свои предложения. А в Кремле практически некому этим заниматься. Я имею в виду на рабочем уровне – провести экспертную оценку, разработать критерии, определить тактические и стратегические цели. Что-то президент и сам предложит. Вы должны быстро и гибко реагировать на ситуацию.

– А справлюсь? – скорее из кокетства засомневался Ратов.

– Если бы в багаже у вас был только научный опыт, не знаю, – солидно изрек Олег Петрович. – Но вы уже поработали в госаппарате. Умеете науку переводить на бюрократический язык. Так что надеюсь, что справитесь. Хочу дать совет. Главное – всякий раз четко разбираться, чьи интересы стоят за той или иной идеей. Вроде все радеют об общем благе, а поковыряй пальцем – такое иногда вылезает!

– Реформы все же будут? – спросил Ратов.

– Куда они денутся! – безмятежно отмахнулся Олег Петрович. – В ходе согласования списка окажется, что без реформ нам очень неуютно. И тогда вы предложите идеи, которые отражены в вашей концепции.

– А сразу предложить нельзя? – засомневался Ратов.

– Нет. В правительстве посмотрят и скажут: «Откуда этот реформатор взялся?» И будут правы. Должна быть внутренняя логика. Вы согласны?

– С логикой не поспоришь, – кивнул Ратов.

– И не нужно.

Все эти дни он жил как бы в двух измерениях. Торопили с ответом на многозначительное предложение администрации: требовалось только последнее волевое усилие, буквально одно движение. Но воли и желания недоставало.

Большая часть времени проходила в мыслях о Марине. Ее запах, мягкие волосы, контуры лица – они словно преследовали его воображение: появлялись, потом таяли, как туман, затем возникали вновь и опять исчезали.

Она не отпускала Игоря ни на секунду. Он все время думал о ней и ждал встречи. Наконец собрался с силами и позвонил. Договорились пообедать в модном рыбном ресторане на Тверской.

– Здесь мило, – заметила Марина.

– Современно и уютно. Что ты возьмешь?

– Только стерлядь. Тысячу лет стерлядь не пробовала. – Настроение у Марины было великолепное. Она улыбалась, выглядела непринужденной и радостной.

Ратов заказал две порции стерляди – на пару и жареную на решетке. И попросил принести несколько салатов и белое вино под рыбу. Не помешает. Марина не возражала. Она с аппетитом пробовала все принесенные блюда, много смеялась – буквально над каждой шуткой Ратова. Посетители ресторана удивленно оглядывались на их столик. Любовники, и тем более супруги, так себя не ведут. Что это – встреча старых друзей? Но женщина слишком красива, чтобы попасть в категорию друга...

После первой радости от встречи разговор становился все более серьезным.

– У тебя хорошее настроение, – заметил Игорь.

– Сама не понимаю почему. Поругалась с мужем по телефону. Он потребовал, чтобы я немедленно вернулась, а я сказала, что в Нью-Йорк больше не приеду.

– Женщину скандал не портит, а освежает. Знаешь историю, как жена посылает мужу телеграмму с курорта: «Но люблю только тебя». А вслед за ней другую телеграмму: «Волнуйтесь, подробности письмом».

– Ты меня ревнуешь. Зря. Нужно выбирать не мужчину, а жизнь.

– Выбрала?

– Выбираю, к сожалению, не я. За меня выбирают.

– Что это значит?

– Неужели не догадываешься? Ты мог выбрать меня. Тогда, раньше.

– Я и выбрал.

– Неправда. Ты предпочел свою работу, я тебе была не нужна.

– Приоритеты в жизни меняются.

– В этом тоже различие между нами. Ты меняешь свои приоритеты сам, а я вынужденно. С тобой у меня на первом месте была семья, но это не получилось. С Максом я считала главным свою работу. Он – удобный муж и не мешает делать то, что мне нужно. И опять ошиблась. Кризис и все его прелести. Потеряла работу и деньги. Не я одна. Аналогичная ситуация у всех или почти всех моих знакомых. Но это – слабое утешение.

– Временное явление. Кризис пройдет, и все восстановится.

– Не уверена. Мне кажется, после этого кризиса мир станет иным. Не знаю, как в России, но в Штатах это очень чувствуется. Даже в мелочах. На Уолл-стрит перестали проводить корпоративные вечеринки. Для них это нечто вроде революции – не праздновать по случаю Рождества. Неудобно веселиться, когда идут массовые увольнения.

– Я не знал, что в Штатах ты работала.

– А ты думал, я буду висеть на шее у мужа? – помрачнела Марина.

– Кстати, как поживает твой муж?

– Он еще сильнее расстроился, когда дела пошли вразнос. Надо признать, русские мужчины более стойкие к трудностям. Или им на все наплевать.

– Ты хорошо держишься.

– Неплохо, но на душе противновато. На бывшей работе расстались как-то неряшливо, некрасиво. Даже попрощаться по-человечески не умеют, козлы. Осадок остался.

– У меня было такое же ощущение, когда сокращали министерство и мне пришлось свернуть кипучую деятельность.

– Но тебе же предлагали остаться.

– Это было скорее извинением – остаться и заниматься совершенно другими делами. Я предпочел уйти.

– С гордо поднятой головой. Ты всегда так уходишь.

– Кстати, от меня ушла ты.

– Забудем. В Нью-Йорке художники выстроили изо льда скульптуру. Символ кризиса. И она на глазах у всех растаяла. Считай, моя прошлая жизнь тоже растаяла. Нет ее.

Марина говорила возбужденно, даже взбудораженно. Но продолжала улыбаться. Правда, в глубине глаз появилась жесткость, словно она чувствовала боль, но не хотела ее показать.

Когда Игорь и Марина вышли из ресторана, в городе опять заморосил холодный дождь со снегом.

– Поедем ко мне, – предложил Игорь.

– Нет, сейчас мы простимся.

– Может, все же погуляем по переулкам?

– Это нас далеко заведет. Прости, я спешу, – сказала Марина и растаяла в толпе. Как ледяная фигура в центре Нью-Йорка.

Вокруг чадили автомобили и брели пешеходы. Каждый по своим делам.

Уже поздно вечером Игорь не удержался и позвонил. Марина ответила сразу. Будто ждала звонка.

– Почему ты уехала?

– Я боюсь. Мне страшно... опять влюбиться в тебя.

– Кстати, ты была не права.

– Я всегда не права.

– Когда мы прощались, ты сказала, что прогулка по переулкам может далеко нас завести. Я посмотрел карту этого района. По переулкам-закоулкам далеко не уйдешь. Все перегорожено, много тупиков, улицы и переулки идут по кругу.

– Вот в этом все дело. – Марина вздохнула и выключила телефон.

Президент был озабочен и посмотрел на Ратова с плохо скрытым недовольством.

«Отвлекаю занятых людей от дела, даже неудобно», – не удержался от мысли Ратов.

– Давайте познакомимся поближе, – уже с доброжелательной улыбкой, но весьма строго предложил президент.

Ратов гордо кивнул, давая понять, что это предложение полностью отвечает его тайным желаниям.

– Что вы думаете по поводу мирового кризиса? В чем его главные причины? – сумрачно поинтересовался президент.

– Если рассматривать только мировой кризис и не затрагивать нашу специфику... – дипломатично начал Ратов и невольно замялся.

Президент бросил на него быстрый взгляд и саркастически улыбнулся.

«Видимо, думает – вот еще один зануда. Зря я про нашу специфику. Он о ней и не спрашивал».

– Основной источник кризиса, – быстро продолжил Игорь, – дестабилизация финансовой системы. Надули финансовый пузырь, и он в конечном итоге лопнул.

– Вы это о ком?

– О финансовой системе США, – быстро ответил Ратов.

– Продолжайте.

– Если говорить научным языком, американцы искусственно стимулировали спрос путем эмиссии. Накопленные долги стали превышать объемы новых кредитов. Естественно, это вызвало кризис всей системы.

– Говорить можете и научным, и любым другим языком. Лишь бы понятно. Реальный кризис перепроизводства, как нас учили в свое время, – уточнил президент. Он уже не отрываясь пристально разглядывал Ратова, словно пытался разгадать его мысли и понять, насколько парень убежден в том, что говорит.

– По доступной информации, которой я располагаю, американские лидеры, вне всякого сомнения, понимают глубину кризиса. Однако их ведущие аналитики, финансовые стратеги не могут дать внятных рецептов выхода из него.

– Да ни черта не понимают! Мне Чубайс признался: думал, что все плохо. И ошибся. Все оказалось очень плохо. Из мировых экспертов никто толком ничего объяснить не может. Или не хотят. Я думаю, это вернее. Вот вам и финансовые авторитеты! Показали полную несостоятельность, – четко выговаривая каждое слово, с брезгливой усмешкой сказал президент.

Ратов ответил сочувственным взглядом – как после этого можно верить финансовым «предсказателям»!