Голос разума. Философия объективизма. Эссе - Рэнд Айн

Подрыв морали психологизатором ведет к следующей проблеме: примеряя на себя роль Великого инквизитора, ответственного за психологическую чистоту остальных, он вводит себя в заблуждение, что так он демонстрирует свою преданность морали и что ему самому нет необходимости применять моральные принципы к собственным действиям.

Именно эта позиция объединяет его с другим, более явным и более модным сегодня типом психологизатора – циником-филантропом. Циник превращает психологию в новую, «научную» версию детерминизма и посредством непостижимых жаргонизмов, созданных из понятий самых случайных теорий, заявляет, что человеком управляют слепые силы собственного подсознания, которое он не способен ни понять, ни контролировать, что он ничего не может поделать с позывами своего подсознания, что ни от кого ничего не зависит, что никого нельзя осуждать или презирать и что мораль – суеверие и потому можно все.

У такого типа психологизаторов есть множество версий, которые варьируются от грубых циников, утверждающих, что все люди от рождения свиньи, до сочувствующих циников, говорящих, что всё должно быть прощено и что мораль можно заменить любовью.

Заметьте, что оба типа психологизаторов, инквизитор и циник, меняются ролями в зависимости от обстоятельств. Когда инквизитора просят объяснить причину его собственного действия, он вскрикивает: «Я ничего не мог поделать!» Когда циник встречает высоконравственного человека, который не желает легко прощать, то первый извергает такой же поток обвинений, ненависти и злобы, как и инквизитор, забывая, что высоконравственный человек, предположительно, ничего не может с собой поделать.

Общий знаменатель остается неизменным: уклонение от познания и, следовательно, от морали.

Психологизация не ограничивается любителями, действующими в небольших масштабах. Иногда профессиональные психологи выходят в публичное пространство. Примером инквизиторского типа психологизаторов является группа психологов, оклеветавших сенатора Барри Голдуотера в 1964 г.: они нагло поставили диагноз человеку, с которым не были лично знакомы. (Сенатор проявил огромную смелость, когда возразил им и, невзирая на их грязную злобу, подал в суд, который выиграл. Верховный суд вынес надлежащий вердикт [Goldwater v. Ginzburg et al. 396 U.S. 1049].)

В качестве примера циника-психологизатора можно привести психологов, стремящихся защитить любого убийцу (например, Серхана Серхана[9]), утверждая, что он не мог ничего поделать, что вина лежит на обществе или окружающей обстановке, родителях, бедности, войне и так далее.

Такие заявления подхватываются любителями и комментаторами, предлагающими подобные высказывания в качестве оправдания ужасов, совершенных политическими активистами, бомбистами, университетскими хулиганами и другими. Утверждение, что бедность выступает психологическим корнем всех зол, – типичный пример психологизации, чьи пособники игнорируют тот факт, что тягчайшие преступления были совершены выходцами из обеспеченных семей.

Встречаются и смешанные типы: например, в психологизированных биографиях исторических личностей, авторы которых толкуют мотивы людей, умерших сотни лет назад, с помощью грубых, опошленных версий новейших психологических теорий, сами по себе являющихся неверными. Есть множество фильмов, объясняющих действия убийцы тем, что деспотичная мать не целовала его перед сном в шестилетнем возрасте, или указывающих на причину фригидности девушки в том, что однажды в детстве она сломала куклу, символизирующую ее отца.

Теперь посмотрите на известного драматурга, которого в интервью спросили о том, почему все его пьесы плохо заканчиваются. Он ответил: «Не знаю. Спросите моего психиатра».

Обман философствующих мистиков зиждется на утверждении, что человек не в состоянии познать внешний мир, тогда как мошенничество психологизирующих мистиков предполагает, что человек не в состоянии определить собственные мотивы. Конечная цель везде одинакова – разрушение человеческого разума.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Психологизаторы не ограничивают себя принадлежностью к одной психологической школе. Они берут из каждого психологического направления или теории то, что им подходит. Они побираются на обочинах любых движений. Они существуют даже среди мнимых студентов-объективистов.

Жертвы психологизаторов не всегда невинны. Многих искушает «освобождение» от ответственности за знание собственных мотивов. Многие стремятся переложить тяжкий груз оценки своей нравственности на плечи любого, кто согласится его нести. Даже люди, не принимающие чужой оценки о внешнем мире, нередко превращаются в тех, кто принимает оценку из вторых рук о своем внутреннем состоянии. Конечно, они не пойдут к шаману за медицинским диагнозом, но доверят свое ментальное здоровье первому попавшемуся психологизатору. Не так много вреда причиняет неудача в процессе интроспекции и болезненный хаос психологических конфликтов: по-настоящему разрушителен только страх моральной ответственности.

И психологизаторы, и их жертвы игнорируют природу сознания и морали.

Сознание индивида как таковое недоступно другим: его можно воспринимать лишь через внешние проявления. Только когда ментальные процессы выражаются в действии, они становятся заметны (через заключения) и им может быть дана оценка. В этой точке происходит разделение областей между двумя науками.

Оценка процессов, протекающих в подсознании человека, лежит в области психологии. Психология подходит к подсознанию не с моральной точки зрения, а с медицинской, то есть с точки зрения здорового проявления или дисфункции (когнитивная способность – стандарт здорового состояния).

Оценка идей и действий человека – задача философии.

Философия имеет дело с человеком как с сознательным существом, ведь именно сознательному существу приписываются определенные принципы действия, то есть моральные нормы.

Человек с психологическими проблемами – сознательное существо; его когнитивные способности нарушены, замедлены, отягощены, но не разрушены. Невротик не психопат. Только психопат страдает от полного разрыва с реальностью и не контролирует свои действия или процессы своего сознания (и даже это не всегда правда). Невротик сохраняет способность воспринимать реальность и контролировать свое сознание и действия (этот контроль для него лишь более труден, чем для здорового человека). Если человек не психопат, он не может потерять контроль и не должен его отпускать.

Мораль лежит в области философского суждения, а не психологического диагноза. Моральная оценка должна быть объективной, то есть основываться на заметных, очевидных фактах. Нравственность человека должна оцениваться на основе его действий, утверждений и сознательных убеждений, а не на основе заключений (зачастую иллюзорных) о его подсознании.

Человека нельзя презирать или оправдывать на основе состояния его подсознания. Его психологические проблемы – его личная забота, которые не стоит публично освещать и превращать их в тяжелую ношу для него или охотничье поле для рыскающих психологизаторов. Мораль требует, чтобы людей оценивали и обращались с ними как с ответственными взрослыми.

В этом случае делается допущение, что человек полностью осознает свои действия и слова, которые оцениваются философски, то есть так, как они есть, а не психологически, то есть не как ключи к тайному, спрятанному, бессознательному значению. Никто не общается с помощью шифров.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Если сознание человека повреждено заболеванием, задача психолога – помочь его подкорректировать, так же как задача доктора – помочь вылечить болезнь тела. В задачи инструктора астронавтов или хореографа не входит подстраивать техники космического полета или балета под требования людей с ограниченными физическими возможностями. В задачи философии не входит подстраивать принципы правильного поведения (то есть морали) под требования психологических инвалидов, как не входит давать разрешение психологизаторам превращать такие нарушения в моральную проблему.