Спиной к тигру - Александр Ангаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Располагайтесь, – женщина провела следователя в гостиную, – присаживайтесь.
Американец предусмотрительно извинился и оставил их вдвоем.
– Вам стало что-нибудь известно об отце? – руки женщины нервно теребили носовой платок.
– Ольга Львовна, если не ошибаюсь? – уточнил Ордынцев.
– Да.
– Должен вас огорчить. Но пока о вашем отце нет никаких известий.
– Зачем же вы тогда пришли? – в словах Ольги Львовны чувствовалось разочарование.
– Органы склоняются, что у вашего отца произошла потеря памяти. И вероятно он где-то обитает, не помня, кто он и откуда.
– Чушь! – глаза женщины метали молнии, – проще всего сослаться на потерю памяти у пожилого человека. Но я никогда не поверю, чтобы отец ни с того ни с сего, вдруг потерял память. И то, что ему 73 года, ни о чем не говорит. Он писал статьи по искусству. Составлял каталоги. Знаете, какая нужна память, чтобы упомнить названия тысяч работ и почти столько же фамилий художников. У него переводы на восемнадцати языках мира. И вообще….
Ольга Львовна отвернулась, не желая показывать выступившие слезы.
«Не похоже, что она претворяется, – отметил про себя Ордынцев, – наверняка она не имеет отношения к исчезновению отца».
– А этот ваш муж, Джеймс, чем он занимается?
– Он дантист. В который раз приезжает, чтобы уговорить меня уехать в Америку.
– И что вас удерживает?
– Я не уеду, пока не разыщу отца. Живого или мертвого, – слова звучали твердо, не допуская никаких сомнений в своих намерениях.
– Но ведь на это, возможно, уйдут годы, – сочувственно произнес Ордынцев. Ему было искренне жаль женщину, хотя он как следователь не имел права на проявление чувств. Ольга Львовна не ответила.
– Скажите, Сергей Павлович, – после некоторой паузы, обратилась она к следователю, – есть ли вероятность.… Бывают ли случаи, когда люди все же находятся? Мы слышали, что таких людей направляют в институт имени Сербского. Но я наведываюсь туда каждую неделю.
– В год на территории России пропадает около двухсот тысяч человек. Примерно половина из них находится. Живыми или мертвыми. Так что шанс есть.
– А вы сами верите, что отец найдется?
– Скорее нет, чем да, – немного подумав, ответил Ордынцев.
– Тогда я не понимаю, что заставило вас сюда явиться.
– Скажите, вам известна фамилия Янгель?
Женщина задумалась.
– Вроде бы что-то было на слуху.
– Случайно не в криминальной хронике? – Ордынцев задал этот вопрос не случайно. Если женщина знает эту фамилию из сообщения по телевидению, это одно. Ну, а если Янгель бывал в их доме, это другое.
– Не думаю. Я не интересуюсь подобными программами.
– Может, он был знакомым вашего отца?
– Да. Что-то припоминаю. Как его зовут?
– Марк Давидович.
– Теперь вспомнила. Это один из приятелей отца. А почему вы спросили о криминальной хронике? С ним что-то случилось?
– Да. Он пропал. Неделю назад, при невыясненных обстоятельствах. Как и ваш отец.
– И вы, конечно, полагаете, что они где-то попивают пиво в укромном местечке, или у него, как и у папы отключилась память? В России что, началась эпидемия амнезии, – язвительно заметила Ольга Львовна.
– Многие именно так и считают.
– А вы?
– Я другого мнения.
– Ну, слава Богу, – всплеснула руками Ольга Львовна, – хоть у кого-то в МВД мнение, отличное от других.
– Да. И, по-моему, в МВД я единственный, у кого такое мнение.
– И вы начнете расследование?
– Да. Собственно я уже его начал. Только… Неофициально.
– Что?
– И я хотел бы просить вас, Ольга Львовна, чтобы наш с вами разговор, остался между нами.
– Но почему, – искренне удивилась женщина, – разве нельзя провести официальное расследование?
– Формально – нет оснований. А потом, если все же есть этот кто-то, кто помог вашему отцу и Янгелю исчезнуть, то не хотелось бы этого кто-то спугнуть.
– Понимаю, – задумчиво произнесла женщина, – может быть кофе?
– Не откажусь.
– Ну, тогда продолжим нашу беседу в столовой.
– У меня к вам необычная просьба, Ольга Львовна, – обратился Ордынцев к женщине, смакуя мелкими глотками ароматный напиток. Они сидели в столовой в обществе Джеймса, который, ломая русскую речь, пытался рассказать анекдот.
– Да, я слушаю.
– Не могли бы вы мне показать, что есть самое ценное в коллекции вашего отца.
Ольга Львовна посмотрела на Кларка, словно ищи у того поддержки.
– Я понимаю, поднял вверх руки следователь, – просьба необычная. И вы вправе мне отказать.
– Это связано с расследованием?
– В общем – да.
– Но я не знаю. Каждая вещь из коллекции папы по-своему бесценна.
– Давайте на время оставим духовную оценку вещам и будем оценивать их реальную стоимость.
– Ну, хорошо. Только поймите меня правильно, некоторые вещи держаться в секрете и о них знает лишь ограниченный круг лиц. Поэтому…
– Я все понимаю. Можете не волноваться.
– Идемте за мной.
Ордынцев плохо разбирался в искусстве. Для него было все равно, что Ван Дейк, что Ван Гог. Брюлов или Тициан. Ольга Львовна пыталась как-то хотя бы немного просветить следователя, но потом, когда Ордынцев поинтересовался, кто же из них дороже, все же оставила эту затею.
– А вот это и есть самое ценное в коллекции, – Ольга Львовна подвела следователя к небольшой, в золоченой рамке, картине, – это Рембрандт. «Портрет мальчика».
Ордынцев подошел поближе и скептическим взглядом окинул картину. Полотно его разочаровало. Картина была небольшой, величиной с небольшую книгу, и была выполнена в темных тонах. Поэтому лицо мальчика едва проглядывалось на темном фоне. По правде сказать, другие картины произвели на него большее впечатление.
– Ну и…. Сколько, по-вашему, она может стоить?
– Если продавать в частные руки, то не менее десяти миллионов. А если через какой-нибудь известный аукцион, то на порядок выше.
Ордынцев присвистнул.
– Скажите, а Янгель, например, мог знать содержимое вашей коллекции?
– Я думаю, да. Обычно коллекционеры не скрывают друг от друга такие вещи. Ведь должен же кто-то видеть эти шедевры, кроме их хозяев.
– Понятно. И все же я вам удивляюсь. Вы держите дома такие сокровища, и у вас нет охраны.
– Папа считал, что охрана лишь привлекает к себе внимание преступников. Да и за самой охраной нужен глаз да глаз. Ну а потом, у нас самые современные замки, и самая совершенная сигнализация.
– Ну, хорошо, – Ордынцев прошел на выход, но вдруг, что-то вспомнив, задержался, – скажите, а вы уверены, что картина этого вашего Рембрандта, подлинник?
– Ну что вы! – Ольга Львовна недоуменно посмотрела на следователя, словно перед ней было неразумное дитя, -мой отец не разменивался на копии.
– А вы уверены в этом? То есть, что это не копия.
– Ну конечно. Есть официальное заключение компетентной экспертной комиссии. А почему вы спрашиваете?
Ордынцев и сам не мог ответить на этот вопрос. Но ему казалось, что чего-то в этих историях он недопонимает. За два года бесследно пропадают четверо коллекционеров и все их коллекции остаются нетронутыми. Здесь нет логики. Или он ее не замечает. Но должен же он найти хоть какую-то зацепку, какое-то несоответствие.
– И когда?
– Что? – не поняла Ольга Львовна.
– Когда проводилась экспертиза?
– А. Ну, точно не помню. Лет пятнадцать назад. Может раньше. Можно посмотреть документы в папином архиве, и я скажу вам точно.
– Нет. Не нужно, – Ордынцев хмурил брови, что-то обдумывая, – Скажите, а возможно отличить подлинник от подделки невооруженным взглядом? Без проведения экспертизы.
– Ну, я думаю, что если подделка выполнена на низком профессиональном уровне, специалист определит это сразу.
– У вас есть такой человек?
– Да, конечно. И не один. Только я не могу понять, зачем вам все это? Постойте…, – Ольга Львовна вдруг побледнела, – Куда вы клоните. Не хотите ли вы сказать, что картины…
– Я только предполагаю. Посмотрим, что скажет эксперт.
Олег, стоя перед дверью, сверился с адресом, указанном на клочке бумаги. Так и есть, все совпадает. Он заранее договорился о встрече и уже по дороге обдумывал предстоящий разговор. Подойдя к лифту, он едва не столкнулся лицом к лицу с каким-то парнишкой в кожаной куртке и мотоциклетном шлеме, закрывающем бо́льшую часть лица. Лишь глаза, словно с усмешкой, лишь на мгновение скользнули по Олегу. Парнишка почти бегом выскочил из подъезда. Олег вспомнил, что заметил около дома чей-то красивый спортивный мотоцикл. И через секунду, словно в подтверждение этого, раздался рев мотоциклетного двигателя. Он невольно позавидовал парню. В свое время он и мечтать не мог о таком мотоцикле. Да и другие мальчишки в его поселке тоже.
Дверь открыл молодой парень, лет двадцати, в спортивном костюме. Он приветливо поздоровался и пригласил в комнату.