Ловушка для джентльмена - Виктория Александер

— Конечно, мама. — Он не сумел скрыть кривую улыбку. Его мать была необычайной поборницей равноправия в подобных делах. Ей тоже пришлось в юности встретиться с денежными трудностями и также самой заботиться о себе. — Кажется, у вас гораздо больше сведений о моей предполагаемой жене, чем у меня. Сколько же времени вы беседовали с Уайтингом?

— Достаточно долго. Просто я знаю, о чем нужно спрашивать, и полагаю, что ты, Маркус, был слишком ошеломлен откровениями Уайтинга, чтобы узнать что-то о девушке. — Леди Пеннингтон опустилась на диван. — Надеюсь, что ее обстоятельства тебя не оскорбят.

— Разумеется, нет, — медленно сказал он. Внезапно он вспомнил о той девушке благородного происхождения с блестящими синими глазами и явными интонациями гувернантки. — А мисс Таунсенд известно об этом соглашении?

— До сегодняшнего утра нет. Мистер Уайтинг сказал, что вызвал ее, но не знает, когда придет ее судно, вероятно, в конце этой недели. — Мать немного помолчала. — Она едет из Америки.

Реджи вздрогнул.

Образ в голове Маркуса померк.

— Не нужно делать такое лицо, Маркус. Эта девушка англичанка, в конце концов. Происхождение ее безупречно, и я уверена, что ее характер только окреп от испытаний.

— Без сомнения. — В голове у него возникло новое видение. Некая девица, плотная и крепкая, с непреклонным нравом гувернантки в стиле «никаких глупостей» и с сильным, решительным характером. Упаси Боже.

Леди Пеннингтон внимательно смотрела на сына.

— И все равно ты так и не решил жениться на ней?

— Нет. — Маркус покачал головой. — И вряд ли я смогу принять это решение, не повидавшись с девушкой.

— Это может стоить тебе состояния, — рассудительно сказал Реджи, если окажется, что она похожа на рабочую лошадь.

Леди Пеннингтон бросила на Реджи возмущенный взгляд, и тот стал внимательно рассматривать бренди в своем стакане.

— Не говорите чепухи. С некрасивой женой вполне можно ужиться. Гораздо труднее прожить без денег. В особенности если на тебе лежит ответственность. — Она встала. Реджи тут же вскочил. — Вы поступили бы разумно, лорд Беркли, если бы запомнили это.

— Да, миледи, — промямлил тот, а Маркус подавил улыбку. Что такого есть в женщинах определенного сорта, точнее, в матерях определенного сорта, что превращает опытных мужчин, несмотря на их титулы и возраст, в запинающихся школьников?

Она повернулась к Маркусу:

— А ты, мой дорогой сын, поступил бы разумно, запомнив, что без состояния, оставленного твоим отцом, нам вряд ли удастся содержать имение. Арендаторы, полагаю, извернутся, хотя денег для сельскохозяйственных улучшений, которыми ты так увлечен, нам уже не видать. Придется экономить так, как нам и не снилось, — продолжала графиня. — Этот дом, самое меньшее, будет продан, большинство слуг — уволены, большая часть Холкрофт-Хауса — закрыта. Все, за исключением той части дома, где нам придется жить постоянно, разумеется. Незачем говорить, что я больше не смогу путешествовать или заниматься тем, что меня интересует. Но все равно решение полностью за тобой — жениться на этой девушке или нет. Я никогда не стану заставлять тебя жениться против воли, какой бы подходящей ни была невеста или как бы долго ты ни задержался с выполнением твоего долга перед семьей. Да, поступай, как находишь лучшим. — Она испустила прочувствованный вздох и бросила на него храбрый взгляд. — Во всяком случае, из этого может выйти что-то хорошее. Мы с тобой сможем больше времени бывать в обществе друг друга. — Она подошла к сыну и потрепала его по щеке. — Мы будем вместе смотреть в лицо жизни, ты и я, мать и сын. Вместе… до конца наших дней.

Их взгляды встретились, причем выражение ее глаз было так невинно, словно она не бросила ему вызов или, быть может, угрозу. После чего леди Пеннингтон расправила плечи благородным и исполненным храбрости движением и вышла из комнаты, как воин, героически смотрящий в будущее. Она плотно закрыла за собой дверь. Мужчины долго молчали.

— Очень хорошо, мама, — пробормотал Маркус. Реджи уставился на дверь.

— Она ведь не сделает этого на самом деле, а, старина? Я имею в виду — не станет проводить с тобой все время?

— Господи, надеюсь, что нет.

Маркус допил бренди. Ведь его матери хочется этого не больше, чем ему. Он знал, что есть мужчины, необычайно близкие со своими матерями, просто он не знал среди них таких, к кому он относился бы с особенным уважением или симпатией. И не имел никакого желания уподобиться им.

Вот уже много лет мать требовала, чтобы он нашел себе жену и завел детскую комнату. И теперь он вовсе не был уверен, что ее угроза ничего не значит.

— Это, конечно, делает брак с незнакомкой вполне осуществимым. — Маркус вздохнул. — И бросает совершенно иной свет на бедность.

— Это не настоящая бедность, — сказал Реджи и снова уселся в свое кресло. — В конце концов, тебе ведь не придется просить милостыню.

— Да, наверное, не придется. Мы просто столкнемся с благородной бедностью, безысходной и весьма трогательной. Той, которая нас, благородных людей с небольшими пороками вроде склонности к спиртному, или картам, или женщинам, превращает в охотников за состоянием. Охота за подходящими женами только из-за их богатства может сохранить привычный нам образ жизни или спасти наследство, достойное имя, или…

— Или удержать наших матерей от вмешательства в нашу жизнь. — И Реджи салютовал ему своим стаканом.

— Совершенно верно. — Маркус тоже поднял стакан и покачал головой. — Что же мне теперь со всем этим делать, ради всего святого?

Беркли повертел стакан в руках и усмехнулся:

— Мой совет — как следует выпить.

— Благодарю. Я уже думал об этом.

— И еще я считаю… — Реджи набрал в легкие побольше воздуха, — тебе следует жениться на мисс Таунсенд.

— И ты, Брут? — Маркус выгнул бровь.

— Выбора у тебя, кажется, нет. И потом, ты не очень-то много потеряешь. Полагаю, образца женских совершенств, о котором ты говорил раньше, не существует. А если он и существует, ну… — Реджи пожал плечами, — тебе-то что от этого? Скорее всего, ты просто его не узнаешь.

— Что?

— Ты невероятно спокоен, сдержан, собран. Ты никогда близко не подходил к алтарю, никогда не делал глупостей из-за женщины. Ты, старина, никогда не любил, по крайней мере я этого не заметил.

— Ты говоришь, я холоден? — Маркус недоверчиво уставился на друга. — Бесчувствен?

— Вовсе нет. Но ты, вероятно, слишком осмотрителен, чтобы полюбить. Слишком рассудителен. Пожалуй, слишком интеллектуален. Слишком много думаешь. Ум у тебя правит сердцем. У тебя есть четкая идея о том, чего ты хочешь, и ты не согласишься ни на что меньшее, чем это твое совершенство. С другой стороны, я…