Киевская Русь и русские княжества XII -XIII вв. - Борис Рыбаков

Среди племен, временно служивших Германариху, упомянуты «росомоны», самовольно покинувшие готов. Два росомона, мстя за свою сестру Сунильду, ранили конунга мечом. По поздним сообщениям Саксона Грамматика (XII — начало XIII в.), Германарих, воюя со славянами, попал в плен к славянскому князю Исмару.

Лесостепные славяне-черняховцы прожили около полутора столетий без существенных конфликтов с готами. Столкновения происходили лишь дважды: в момент движения готов из Прибалтики к Черному морю в конце II в. и во время гуннского натиска на готов в 375 г.

Первые конфликты мы определяем по тому, что на время прохода готов через славянские земли падает большое количество кладов серебряных монет — славянская знать прятала в землю свои накопленные за целое столетие сокровища и не «востребовала» их но каким-то трагическим обстоятельствам.

С конфликтами IV в. связана ситуация у днепровских порогов. На территории Черняховской культуры нет, как известно, укрепленных городищ. Единственное исключение — городище «Башмачка», расположенное в гуще черняховских сел в днепровской луке. Здесь на рубеже II и III вв. было построено укрепление с двойными деревянными стенами. Наличие керамики зарубинецкого типа и славянские трупосожжения в окрестных кладбищах убеждают в том, что крепостица поставлена лесостепными славянами и является одним из самых южных их пунктов. Причина постройки единственного городища во всей тысячеверстной полосе объясняется его местоположением — городище поставлено в самом начале днепровских порогов. Оно обеспечивало безопасность самого тяжелого участка днепровского торгового пути. Крепость несколько раз горела (сармато-аланы?). В IV в. на месте сожженной деревянной была поставлена новая крепость со стенами из камня, сложенными по римским строительным канонам. В центре городища — донжон (боевая и сторожевая башня). В готской части низовий Днепра в первые века нашей эры существовало много каменных крепостей.

Медальон императора Иовиана (363–364 гг.), найденный на Волыни

Более поздняя каменная крепость на этом месте построена, по всей вероятности, готами для осуществления военного контроля над таким исключительно важным местом, как пороги, где временно разгружались караваны судов. Хозяин крепости у начала порожистой части Днепра становился хозяином всей днепровской магистрали, всей территории торговли славянского Среднего Поднепровья с римским Причерноморьем.

К. Птолемей, писавший свою «Европейскую Сарматию» в конце II в., приблизительно во время создания первичной крепости у порогов, указывает ряд городов на Днепре. Географические координаты города Метрополя (при отсчете широт от устья Днепра) совпадают с положением скифского Каменского городища, а самый северный город на Днепре Птолемей помещает на 1°15′ севернее Метрополя и на 2°15′ севернее устья Борисфена, что довольно точно соответствует городищу у порогов; имя этого города — Азагарий.

Сожжение славянского укрепления у порогов и постройка новой каменной крепости готами относится примерно ко времени Германариха (третья четверть IV в.). Готский гарнизон крепости у порогов мог взимать таможенные пошлины («мыто»), становившиеся своеобразной данью. Не являются ли «подданные Германариха» просто участниками днепровской торговли, платившими готам проездную плату? Позднейшие саги упоминают у готов некий «Днепровский город» (Danparstadir), ошибочно связываемый с Киевом. Этим городом могло быть одно из городищ низовий Днепра, но мог быть и городок у с. Башмачка, небольшой по размерам, но чрезвычайно важный по своему стратегически-фискальному положению, городок, от которого в зависимости стояло судоходство по Днепру.

Международное положение восточного славянства во время расцвета II–IV вв. было тесно связано с судьбами Римской империи, определявшей тогда ход исторического процесса во всей Европе. Римский лимес рассекал Европу по диагонали — от Шотландии до устья Дона. Сотни варварских племен (в их числе и славяне) испытывали ускоренное развитие, катализатором которого был Рим. Торговля, подкуп вождей, набор наемников, захват земель и наложение повинностей — все это усиливало социальное расслоение внутри племен, одновременно побуждало племенные дружины как к освобождению от Рима, так и к овладению теми сокровищами, которыми располагали римские города. К этому добавлялось и стремление к заселению римских земель. Все это выражалось в ряде широких наступательных операций варварских племен, объединенных в большие союзы.

Первый этап — «маркоманская война» 165–180 гг. Нападению подверглась почти вся европейская граница Рима от Рейна до Дуная. Общую картину всех племен дает К. Птолемей, современник этой войны (около 160–180 гг.). Среднеднепровские славяне в ней не участвовали. На восточном участке действовали только аланы.

Второй этап — «скифские войны» 238–302 гг.

Третий этап — нашествие гуннов, готов и алан в IV–V вв.

Четвертый этап — движение славян на Балканы в VI в.

Войны второго этапа именовались то «скифскими», то «готскими»; они велись и на суше (в направлении Дуная) и на морях, достигая Питиунта и Трапезунда и таких земель, как Каппадокия, Галатия, Вифиния, Македония, Греция, острова Родос и Крит. Есть данные полагать, что в этих грандиозных по размаху и количеству участников (до 2000 судов и до 320000 сухопутного войска) экспедициях принимали участие и славянские лесостепные племена. Во-первых, походы часто возглавляют «скифы», а готы упоминаются как союзники этих скифов. Под «скифами» не обязательно понимать только крымских скифов III в., так как ряд походов начинался не в крымских гаванях, а на Днестре; в числе участников названы карпы, жившие в верховьях Днестра, в зоне Черняховской культуры. Организация не только обычных сухопутных походов, но и морских (каботажных) могла быть результатом участия готов (предки которых жили у моря) и боспорцев. В 257 г. дружины племени боранов (в их имени видят спирантную форму имени полян) напали на Трапезунд. Император Волусиан (251–253 гг.) в своем титуле имел эпитет «Венедского», очевидно, в знак его победы над союзом разных племен (в числе которых могли быть и венеды), воевавших внутри Восточной Римской империи. Певтингерова карта (III–IV вв.) показывает венедов на Нижнем Дунае, что подкрепляет титул Волусиана. Косвенным подтверждением мысли об участии славянских племен в южных походах является наличие римских провинциальных монет (например, чеканенных в Антиохии) в составе одного из кладов Киева.

Сумма намеков и соображений позволяет считать вполне вероятным участие славян в знаменитых «скифских» походах середины III в.

Оценивая трехсотлетний период «трояновых веков», запомнившийся русским людям на целую тысячу лет, мы должны признать, что именно к этим векам наиболее приложим отмеченный Нестором контраст между северными лесными племенами, живущими «звериньским образом» (древляне, радимичи, вятичи, север, кривичи), и мудрыми и «смысленными» полянами лесостепи, которые названы Нестором «мужами», т. е. знатными людьми, воинами. Для лесных отсталых племен Нестор считает характерным обряд трупосожжения без курганных насыпей. Именно этот обряд и известен нам у лесных зарубинецких племен первых веков нашей эры.

Исторически наиболее интересна земля полян, бывшее ядро сколотского союза V–III вв. до н. э., будущее ядро Киевской Руси IX–XI вв. Но не менее важную роль играли и «княжения» Волынян, Бужан, Хорватов (расположенные тоже в лесостепи, западнее Полян), где мы видим такую же Черняховскую культуру. Время расцвета лесостепных славян Среднего Поднепровья во II–IV вв. н. э. является промежуточным и связующим звеном между двумя указанными эпохами.

Экспортное земледелие, начавшееся товарное производство, денежное богатство многочисленной знати, появление «огнищ» для челяди, широкие торговые связи, наградные знаки римских императоров, единая оборонительная система, обеспечившая безопасность неукрепленных сел на большом пространстве — все это свидетельствует о том, что первобытность стала уже пройденным этапом и что в наиболее передовых районах славянской лесостепи (Киевщина, Волынь, Подолия), как и у западных славян того времени, уже сложилась или продолжала складываться первичная государственность, основанная как на патриархальном рабстве («огнища»), так и на иной, более высокой форме эксплуатации.

По уровню международных связей, по роли дружинного элемента, по взаимоотношениям с северными славянами-колонистами славянское общество лесостепи во II–IV вв. было очень близко к тому уровню, на котором оно оказалось в VI в. после преодоления последствий гуннского вторжения. Но следует сказать, что трехвековой период благоденствия лесостепного славянства без заметных для нас военных столкновений и во всяком случае без поражений и степных наездов (в чем сказалась внутренняя мощь земли Полян, Волынян, Бужан и Хорватов) был отмечен большей глубиной социальных процессов, большей устойчивостью развития общества, чем последующий период с его тысячеверстным размахом славянского расселения и сложными взаимосвязями славянства с непрерывно пополнявшимися ордами и царствами кочевников-тюрок.