Секс в большом искусстве, или Как охмурить гения - Элисон Пейс

К лестнице музея я подошла ровно в семь.

Усевшись на северной стороне рядом с входом в парк, я задвинула дурацкий голубой сумочно-одеяльный ансамбль за спину и проверила, не размазалась ли помада. И тут зазвонил мобильный. Я не хотела отвечать, раз Митч на подходе, но ведь звонить мог как раз Митч. Я поднесла трубку к уху:

— Алло?

— Джейн, привет, это Митч. Я минут на пять задержусь.

— Ладно.

Мог бы и извиниться, подумала я, но Митч сказал «пока» и дал отбой, прежде чем я успела что-нибудь добавить. Было только пять минут восьмого, еще пять минут — не так уж страшно. Я возобновила попытки прихорошиться.

В семь тридцать я ощутила раздражение.

В семь сорок решила: лучше уйти, чем выглядеть неудачницей, уныло ожидающей кавалера на лестнице. Я повернулась за сумкой с одеялом, подумав, что пойду сейчас в бар и примусь очень сильно себя жалеть, но когда обернулась, передо мной стоял Митч. Как ни в чем не бывало он наклонился и поцеловал меня в щеку:

— Такая ерунда приключилась…

Он не добавил «прости, что опоздал», или «меня придавило тяжелым шкафом, тридцать минут лежал распластанный», или «в первый раз я предупредил тебя по сотовому, а потом телефон разрядился».

— Ерунда? — не удержалась я. — Тридцать минут опоздания?

Митч издал «ха-ха», хотя я не шутила, а вполне серьезно спрашивала.

Он смерил меня неодобрительным взглядом, означавшим: «О, так ты избалованная и надменная девчонка?!», и спросил, готова ли я идти. Я ответила «да», и Митч пошел ко входу в парк, не предложив понести мою сумку. Он не делал попыток завязать разговор, поэтому я спросила:

— Так что же тебя задержало?

— Скандал в офисе. Пришлось вмешаться, сбить, так сказать, пламя. Один из моих коллег был очень расстроен, пришлось его утешить и отвести выпить.

Ага, значит, сидел в баре, попивая коктейли в компании приятеля! А теперь с комичной самоуверенностью вещает, как его вмешательство позволило не допустить распространения пламени ссоры по всему винному «офису».

— Бизнес. Всякие накладки. Нечеловеческий прессинг. Ты же знаешь, как это бывает, — пояснил Митч.

Я не знала. Довольно тяжелая сумка била меня по ноге.

— Сумасшедшее, стрессовое время, — добавил Митч.

Ну и обстановка у них в винном магазине, подумала я.

Мы пришли в парк слишком поздно: собралось столько желающих послушать симфонию, что рядом со сценой яблоку негде было упасть. Найти место подальше тоже оказалось очень сложно. В конце концов мы остановились на довольно унылом клочке земли у самой бетонной дорожки, ведущей к передвижным туалетам. Музыки слышно не было: то ли концерт еще не начался, то ли мы слишком далеко сидели. Расстилая одеяло, я заметила огонек в глазах Митча, когда он перевел взгляд с голубого на голубое и опять на голубое. Из своей очень маленькой и, могу поклясться, нетяжелой сумки он вытащил две бутылки вина и клинообразный кусок сыра бри.

— Слушай, я забыл хлеб! Не одно, так другое, надо же! — сказал Митч, одарив меня, как ему казалось, беззаботной мальчишеской улыбкой.

О да, подумала я, не одно, так другое: пусть Купидон беззастенчиво спит на своем посту, но хотя бы старый верный Бахус не бросает на произвол судьбы — Митч уже открывал бутылки, отрекомендовав вино как «совершенно уникальный» красный зинфандель[9], волшебный напиток, по его словам.

Я поблагодарила, когда Митч налил немного вина мне в бокал, и выпила залпом, пока Митч круговыми движениями взбалтывал свое, наслаждался его запахом и снова взбалтывал.

Когда мы прикончили бутылку — вернее, когда я выпила три с половиной бокала, а Митч вдоволь пополоскал свою порцию во рту, пристально глядя на меня, — я почувствовала себя намного лучше. Чем сильнее я пьянела, тем более красивым казался мне Митч. И пикник получился отменный, вот только с бри возникли проблемы — трудно управляться с сыром, не имея ни ножа, ни хлеба, разве что один из нас подхватил бы сырный клин и съел как кусок пиццы. Несмотря на волчий голод, я воздержалась от эксперимента и выпила еще вина.

Неожиданно выбор места неподалеку от туалетов показался не таким уж плохим.

Я сказала Митчу, что скоро вернусь, но пришлось пройти намного дальше, чем я думала, из-за очень длинной очереди.

— Джейн! Джейн Лейн! Это ты? — услышала я, проходя мимо одеяла, уставленного тарелками с разнообразными сырами, багетами, крекерами, фруктами, салями и окороком. Я залюбовалась изобилием ветчины и копченых колбас. А как я люблю салями! Кто эти прелестные существа и откуда я их знаю? Я с трудом отвела взгляд от угощения и узнала однокурсника Крейга, юриста, сидевшего в компании незнакомой мне молодой пары.

— Джейн! Я Грег Йенсен. Мы познакомились вчера вечером на дегустации вин. Что вы тут делаете?

— Здравствуйте, Грег. Я здесь с Митчем Хендерсоном. Как поживаете?

— Прекрасно, прекрасно. Где же вы сидите?

— Вон там, — махнула я рукой, надеясь, что нас пригласят к столу и дадут попробовать чудесной еды.

— Так давайте присоединяйтесь к нам!

Лотерея: вернувшись к своему одеялу, я увидела, что Митч погружен в разговор по сотовому. Что там насчет мобильников, убивающих хорошие манеры? Когда он закончил, я рассказала о Греге, его спутниках и приглашении присоединиться. Митч охотно поднялся, и мы пошли к гостеприимному одеялу.

Спутников Грега звали Синди и Мэтью. Они вручили мне бокал вина и выразили горячую надежду, что мы с Митчем еще не ели. О, какие чудесные, благородные люди! Я с радостью уплетала бри на крекерах и салями на ломтиках багета и пила вино, которое мне не расхваливали, пока не вспомнила, что все еще не побывала в туалете. Оставив Митча общаться с Грегом, я снова направилась в конец очереди к кабинкам.

Стоя в очереди, я слышала каждое крещендо симфонии, и это было здорово. Все вокруг начало медленно кружиться — совсем немного, чуть-чуть. Увидев, как четверо смелых пошли за деревья, видимо, сочтя очередь в туалет слишком длинной, я чуть не кинулась за ними через лужайку с криком: «Возьмите меня с собой!». К счастью, вскоре подошла моя очередь.

Я вернулась к одеялу, Митчу, Грегу и прелестной паре. Митч уже не разговаривал с приятелем, напротив, сидел с недовольным видом. Я взвесила все «за» и «против», выбирая, попробовать ломтик дыни или вернуться на свое одеяло, и решила спросить мнение Митча. Тот сразу сказал, что хочет вернуться. Мы поднялись и попрощались. На обратном пути я спросила, что случилось.

— Если ты хотела провести вечер с друзьями, надо было так и сделать!

Это что, шутка? Разве Грег не приятель Митча? Ведь не мой же, мы только вчера познакомились! Раздосадованная, я молча шагала к своему одеялу. Ни с одним мужчиной, кроме Джека, у меня не случалось ссоры глупее. Вернувшись на наше место у туалетов, я решила собираться, но Митч вдруг уселся на одеяло, через несколько мгновений быстро подался ко мне и поцеловал. Митч вызывал у меня антипатию, но, несмотря на то что он опоздал, не извинился, не предложил нести сумку и беспричинно раздражался, я тоже поцеловала его. Последним, кого я целовала, и единственным, кого я целовала последние два года, был Джек. Я подумала: может, целуя другого, я скорее забуду Джека и перестану возвращаться к нему в мыслях пять раз за минуту? Когда Митч увлек меня на одеяло, откуда-то сзади послышалось: