Журнал «Вокруг Света» №10 за 2007 год - Вокруг Света

Мы остановили свой посетительский выбор на музее Баранова — старейшем здании на всем Кадьяке. Правда, его обаятельная хранительница Кэйти Оливер признается, что большим успехом у публики он не пользуется. И понятно: российские гости сюда заезжают редко, американцев «со стороны» тема не интересует. Да и сама коллекция особого впечатления, честно говоря, не производит: стопроцентно аутентичными, относящимися к рубежу XVIII—XIX веков, здесь следует считать только проржавевший якорь у входа, гончарный круг и 10 бумажных копеек эмиссии Российско-Американской компании. Остальное, вероятно, представляет собой позднейшие имитации и легко помещается в одной комнате: портрет Александра I, якобы висевший раньше над дверью, деревянный двуглавый орел оттуда же, несколько юлианских календарей на дощечках, где праздничные дни отмечены дырочками — для нешибко грамотных туземцев. Ножи, печати, ковши с профилем Петра Великого — вроде тех, что можно купить по сходной цене на московском Арбате.

Муниципальная дотация и содержание, получаемые от правительства штата, в общем, мизерны. Вот и приходится выкручиваться, искать новые идеи, возможности приложения сил и использования жилых площадей. Кэйти сказала, что даже подумывает, не основать ли при музее небольшой отель «Ночлег и завтрак». Расчет при этом делается на любителей «ролевых игр»: а ну, мол, кто хочет пожить так же, как жил русский губернатор, попить чаю из его самовара?..

Кроме «православных достопримечательностей», малоинтересных для американцев, Кадьяк «предлагает» отличную рыбалку (особенно на лосося)

Banya, lapta и прочее веселье

Умеете ли вы правильно ловить осьминогов в северных водах при океанском отливе? Держу пари, что не умеете. Сейчас научу. Это, оказывается, довольно просто, хоть с непривычки и неприятно…

Отлив начинается примерно за час до полудня — вполне можно успеть с утра подготовить все необходимое. Понадобятся: узкий эластичный шланг, как от капельницы или насоса; пузырек едкого вещества, например, уксусной эссенции; полиэтиленовый пакет, острый охотничий нож, резиновые перчатки — и все. Теперь надеваем сапоги с максимально высокими голенищами и идем на каменистый Пестриковский берег, где отступившие воды освободили широкую полосу валунов.

Искать надо под самыми крутыми и высокими камнями. Именно под ними при отливе образуется достаточно потайного пространства, где при желании поместилась бы маленькая субмарина (немного преувеличиваю, и все же). Но прячутся там всего лишь крупные аляскинские Paroctopus conispadiceus’ы, песчаные осьминоги — пережидают, пока вернется море. Однако дождутся этого сегодня не все. Мой спутник методично движется от одного валуна к другому, просовывает шланг так глубоко, как только возможно, и впрыскивает туда вещество. Кожа моллюсков, как известно, очень чувствительна (это как если бы ваше тело было сплошь покрыто слизистой оболочкой), и если запасов воды под камнем не хватит, чтобы растворить чужеродное вещество, осьминогу станет невыносимо. В раздражении и ярости он непременно вылезет наружу. Но не торопитесь хватать его за первое попавшееся щупальце — оно останется у вас в руках, а добыча ускользнет. Ожидайте, пока не высунется студенистая голова. Вот тут как раз надо не зевать, а хватать ее, быстро перекинуть извивающееся чудище на камень, а затем… Затем, вырвав с корнем страшный и твердый, как у орла, «клюв», ловко вывернуть голову наизнанку!.. Наша охота закончилась недалеко от Нового Валаама — места, которое всегда пользовалось славой и привлекало ежегодно сотни паломников из самых дальних далей. Теперь же, когда под эгидой епископа Николая православная епархия на Аляске возобновляет активную проповедь, оно, как надеются в Анкоридже и Кадьяке, и вовсе войдет в список самых почитаемых святынь объединенной церкви. Новый Валаам в сознании народов будет, дескать, стоять в том же ряду, что Киево-Печерская лавра, Саров и просто Валаам, наконец.

…Всего лишь 15 минут полета от Павловской гавани на крошечном пятиместном самолетике марки «Саратога» — и под тобой уже расстилается вытянутый по всем четырем краям, как гигантская инфузория, Еловый остров — тот самый Новый Валаам. 46 тысяч квадратных километров беспросветного, но в то же время веселого хвойного леса, у которого тут и там разбросали свои укромные жилища всего 242 жителя — кто в деревне, а кто и в полном уединении.

На взлетной полосе селения Ouzenkie (русские первооткрыватели, натурально, имели в виду «узенький» пролив, отделяющий в этом месте Еловый от Кадьяка) нас встречал Герман, пономарь из местной церкви. По его словам, сама святая лагуна ныне совершенно пуста, и мощи святого Германа лежат там во «мгле печальной» часовни, никем почти никогда не тревожимые. Даже местные охотники и рыбаки вроде самого нашего нового друга, которые в сезон зарабатывают в том числе и тем, что катают «экотуристов», куда те пожелают, там бывают редко.

Но в 1993 году на Новом Валааме побывал патриарх Алексий II. Тогда в последний раз к скиту отправилась большая толпа народа. Всякий, кто имел катер, завел его, всякий, кто не имел, залез на борт к соседу, и все две сотни людей отправились вокруг родных берегов на восток. Было пролито много слез и сказаны добрые слова о братстве, возвращении к общению и прочем. А Герману как — неформально — самому авторитетному гражданину Узеньких (священник там не живет, приезжает служить с Кадьяка) досталось право вручить патриарху горсть земли с Германовой могилы. В ответ он получил крестик и ладанку, которые теперь и хранит у себя в избе среди великого множества прочих священных реликвий — ими буквально увешаны все стены. По числу своему в его жилище с ними могут соперничать только рыболовные снасти и винтовки…

Слово «изба» я употребил не из склонности к фольклорной стилизации — полуалеут, полуамериканец немецкого происхождения Herman Squartsoff действительно живет в избе вполне аутентичного сибирского типа. В подобных живут и его соседи. Скажу больше: точно так же, как в деревнях средней России, дома умерших 10, 20, 30 лет назад старух стоят заброшенные и наглядно разваливаются. Трудно поверить, что среди этих развалин, где проросли специально высаженные тополя («Мы нарочно так сделали — когда уже ни досочки не станет видно, люди будут знать, где селились русские!»), еще не старый Герман в детстве (сейчас ему 54) принимал из рук дальних родственниц угощение: медок да сахарок. Да, именно так старухи говорили — по-русски. По его воспоминаниям, последние из тех, для кого наш язык был родным в Узеньких, скончались в 1970-х… И звуки славянской речи постепенно затихли даже на Новом Валааме.

Во всех же прочих отношениях модернизация жизни если и произошла, то глазу заметна минимально. Дома в Узеньких строятся в том же духе, в котором поставил свой первый сруб в конце XVIII века святой Герман. Конечно, они уже телефонизированы, оснащены водопроводом, отоплением, Интернетом и телевидением, но гигантские спутниковые тарелки, вынесенные на улицу, в теплое время года используются для хранения поленьев (ТВ при этом, естественно, продолжает работать). За окном скворцовской «усадьбы» реет непомерно огромный флаг США, как это принято повсюду в американской провинции, но в тени его традиционным креольским способом вялится рыба. Что касается коптильни и иных подсобных строений вроде бани (селяне так ее и зовут — banya), то они и вовсе сохраняют абсолютно традиционный вид. Да и образ жизни Германа и его земляков, насколько можно судить, не отличается от того, какой вели его отец и даже дед, похороненные, естественно, тут же, на церковном кладбище. Досуг у жителей Елового острова, как и можно было ожидать, самый простой. Прогулки по родным краям, которые за долгие годы никому отчего-то не набили оскомины. Иногда — lapta на Пестриковском берегу. По старинным подлинным правилам, у нас дома, поди, уже всеми забытым… Ну, и для интеллектуального разнообразия — незамысловатое краеведение. Скворцов, например, подходит к нему серьезно, бывает на всех лекциях, которые изредка читаются в музее Баранова. Был знаком и даже, кажется, дружен с профессором Лидией Блэк, ныне покойной. Эпопея этой легендарной на Аляске женщины началась давным-давно в Белоруссии, в начале войны, а закончилась — после долгих скитаний, достойных сравнения со старообрядческими, — в Русской Америке, исследованию которой в Университете Фэрбанкса она и посвятила все свои незаурядные академические способности. Жаль, что мы не встретились — Лидия Сергеевна скончалась несколько месяцев назад… Как бы то ни было, Скворцову она успела передать целую коллекцию «сокровищ», одно другого ценнее. Венец ее — подлинная карта Кадьякского архипелага, составленная «по описи колонияльных мореходцев» легендарным адмиралом Императорского флота Михаилом Тебеньковым. Естественно, карта начертана от руки и существует в единственном экземпляре, так что я, будучи страстным любителем редкостей, даже попытался «прощупать» Германа — понимает ли он ценность доверенного ему предмета? Не считает ли какой-нибудь простой архивной единицей, с которой можно расстаться ради блага московского журнала? Куда там! Корреспондент «Вокруг света» получил суровый «отлуп», коего заслуживал. Ксерокопия, впрочем, мне досталась — соответствующий аппарат у Германа обнаружился под зеленой рыболовной сетью…