Отравленная сталь - Всеволод Георгиев

– А если?.. – начала Лена.

– Что, мэм? – спросил нотариус.

– Я подумала, а если я не смогу… мы не сможем сделать верный выбор преемника?

– Как это?

– Вы же сами сказали, что здесь нет прямого вердикта. Вы уверены, что есть одно-единственное решение?

– Простите, мэм, но завещатель дал, по его мнению, точные указания. Раз он дал такие указания, значит, он был уверен, что вы сделаете верные выводы. Я не могу обсуждать право завещателя выбирать форму завещания. По-видимому, у него были на это свои причины. Насколько я понимаю – такова традиция. Могу лишь пожелать вам удачи.

– О’кей! – тряхнула головой Лена и посмотрела на Виталика.

Тот силился понять, о чем они говорят. Последнее восклицание Лены он точно понял.

– Увидимся, – пропела она нотариусу и повернулась к двери.

Нотариус вышел их проводить.

Виталик тронул машину со стоянки, оглядываясь. Они выехали на улицу, идущую с юга на север. За ними никто не последовал, все припаркованные машины остались на месте.

– Сверни сюда, – сказала Лена.

Он свернул, проехал немного и остановился. Вокруг, как в кукольном театре, стояли сказочные домики, украшенные к Рождеству россыпями огоньков.

Лена достала конверт и еще раз перечитала то, что он содержал.

– Читай, – она протянула бумагу Виталику.

Вот что написал Иван Францевич в той бумаге.

While evaluation the candidacy of the three members of the council, who are known as Caspar Aquila, Pierre Charron and Girolamo Savonarola for a position of the chair, I concluded the following.

Let us assume, that prior to making a decision I was ask each one of them, who is the most deserving of the three?

He, who has ears to hear, let him hear.

The First – Aquila, stated “the chair has to be awarded to the second, Charron”.

The Second – Charron, stated “the chair has to be awarded to the third, Savonarola.

The Third – Savonarola, stated “the chair has to be awarded to me – Savonarola.

After I listened to them, I said: ”I agreewith opinion of only one; his opinion coincides with my decision. Such is my will”.

(Выбирая председателя из трех членов Совета, которые известны под именами Каспар Аквила, Пьер Шаррон и Иеремия Савонарола, я пришел к следующему выводу.

Предположим, что, прежде чем найти решение, я спросил бы каждого из них, кто достоин стать председателем?

Имеющий уши, да услышит.

Первый, Аквила, сказал: «Председателем должен стать второй, Шаррон».

Второй, Шаррон, сказал: «Председателем должен стать третий, Савонарола».

Третий, Савонарола, сказал: «Председателем должен статья, Савонарола».

Выслушав их, я говорю: «Я согласен с мнением только одного из них, и его мнение совпадает с моим решением. Такова моя воля». – Пер. с англ.)

4. Корпорация избранных

Тем же вечером нотариус ужинал в ресторане с одним джентльменом. Разговор шел о погоде, о предстоящем Рождестве, о ценах на бензин, короче, светский разговор, изысканный и пресный по причине отсутствия интереса к теме беседы.

Когда подали кофе, собеседник нотариуса спросил, когда тот возвращается в Европу? Нотариус ответил, что завтра он заканчивает дела и надеется вечером сесть в самолет. Собеседник выразил надежду на то, что нотариус не настолько будет обременен предстоящими делами, чтобы отказаться от приглашения на ланч.

– Зная вас, – предположил он, – я полагаю, что в целом ваша миссия для вас абсолютно транспарентна, вами раскрыта и практически завершена.

В сдержанном кивке нотариуса одновременно проявились и уклончивость и самодовольство. Они настолько не сочетались друг с другом, что собеседник не удержался от улыбки.

– Я бы дорого дал, – сказал он, – чтобы узнать, что вы сейчас подумали? Настолько непередаваемо было выражение вашего лица. Жаль, что я не художник!

Нотариус, который в это время подумал, не пахнут ли его руки рыбой, тоже улыбнулся.

– Я подумал, что по прилете надо озаботиться покупкой рождественского карпа.

– Кстати, о карпе, – оживился собеседник, – у меня есть знакомый, большой любитель рыбалки. Он – корреспондент одной крупной газеты, поэтому он – еще и рыболов в сфере новостей. Так вот, он уполномочен выложить очень крупную сумму за какую-нибудь важную новость. Наличными.

Нотариус, как бы невзначай, поднес одну руку к носу.

– Ох уж эти корреспонденты!

– Уверяю вас. Помнится, в прошлом году он очень хорошо заплатил за сведения об ордене Храма Солнца, там произошло массовое самоубийство или убийство. Возможно, вы слышали об этой истории. Кажется, у вас в Швейцарии тоже есть отделения этого ордена.

На этот раз кивок нотариуса был не менее выразителен, однако встречен без улыбки. Собеседник весь подобрался и задал действительно интересующий его вопрос.

– В связи с орденом мне пришла в голову одна мысль. Кажется, на данный момент вы тоже можете стать ньюсмейкером. Я слышал, вы здесь для того, чтобы установить, кто будет главой известной нам обоим корпорации, не так ли? Сегодня эта новость стоит очень дорого. Завтра она не будет стоить ни цента. Вы меня понимаете?

Нотариус поднес вторую руку к носу.

– Большие деньги, – добавил собеседник.

Нотариус покачал головой, лицо его сделалось профессионально непроницаемым. Руки рыбой не пахли. Подумав, он смягчился.

– Послушайте, – сказал он, – я вас прекрасно понимаю. Но… я знаю не многим больше вашего. Ведь там с незапамятных времен все шифруется и кодируется. Ничто не говорится просто и прямо, без намеков, загадок, аллюзий и метафор. И в итоге выливается в головоломку. Даже если бы кто-то на моем месте и захотел бы что-то узнать, он должен быть Эйнштейном или экстрасенсом.

– Так я и думал! – сокрушенно сказал собеседник.

– Вот видите!

И беседа снова вошла в нейтральные воды.

А через час, оставив нотариуса, этот джентльмен имел встречу в хорошем номере отличной гостиницы с другим джентльменом – пожилым итальянцем, сохранившим остатки военной выправки. Итальянец вышел в рубашке и домашних туфлях.

– Ну, что?

– Никакой полезной информации.

– Даже за деньги?

– Даже за деньги нельзя открыть то, чего не знаешь.

– То есть?

– Завещание зашифровано.

– Я так и знал!

– Кто бы мог сомневаться!

– Папаша Миллер, хитрый лис, все предусмотрел.

– Само собой!

– Ладно! Кто может, пусть сделает больше! Ужинать будешь?

– Я только что поужинал с нотариусом.

– Ах да!

– Что теперь?

– Что теперь? Посмотрим, может, вдова и сын Миллера как-то проявятся.

– А если не проявятся?

– Значит – не судьба! Завтра все узнаем.

– До свидания.

– Чао!

Пожилой отставник был спокоен и вальяжен. От прошлого остался холодный профессионализм и привычка к действию, но в целом все тонет в равнодушии, индифферентности. Все проходит…. Ну, выберут его Великим Хизром, ну, не выберут. Все равно время смоет и это. Если выберут, ненадолго появится интерес к жизни. Он знает, что ненадолго, точно знает. Хорошо, есть такая штука – экстраполяция. Заглянешь вперед и успокоишься. Позади – много всякого, хорошего и плохого. Дело не в том, кем жил, а как. Жизнь дается человеку один раз и прожить ее надо так, чтобы было неловко рассказать, но приятно вспомнить.

За окном сиял в ожидании праздника город. Снежинки кружились, не касаясь асфальта. Из темной комнаты с высоты, как на четкой фотографии, удачно смотрелась композиция из освещенных розоватых небоскребов, ярких витрин, разноцветных вывесок, реклам, белых и красных автомобильных светлячков.

Отставной генерал корпуса карабинеров, бывший полковник контрразведки Спецьяле отошел от окна. Он привык скрываться в тени. Нет нужды всем знать полковника Спецьяле, а сдавшего дела – тем более. Только избранные, посвященные знали его псевдоним, данный ему в честь знаменитого средневекового монаха и просветителя Иеремии Савонаролы.

Между тем вдова и сын Ивана Францевича Миллера, которых мы оставили на улочке среди домиков-игрушек, пытались разгадать зашифрованное послание. Лена, как могла, перевела его Виталику.

– Ну, и что он имел в виду? – спросил Виталик.

– А я знаю?

– Но ведь ты должна принять решение.

– Мы должны принять решение, Виталик, мы. Таково условие завещания.

– Все равно, ты его лучше знала, тебе и карты в руки.

– А ты зачем у меня? Для мебели?

Виталик замолчал и стал смотреть вдаль, стараясь сосредоточиться. Больше всего ему хотелось завести этот восхитительный двигатель и ракетой рвануть вперед. Лена в задумчивости смотрела на его руки, которые любовно поглаживали руль. Нет, это невыносимо! В отличие от мужчины, женщина возьмется за дело в последнюю очередь, сперва она попросит помощи. Мужчина помощи ни за что просить не станет. Но ее мысли, похоже, угадал Виталик. Нх глаза загорелись и встретились. Оказывается, эти двое способны были понимать друг друга без слов.

– Мне кажется, я знаю, что делать. Только не говори, что это ты придумал, – сказала Лена.