Мимикрин доктора Ильичева - Николай Томан

Доктор Бахтадзе и красноармеец Гущин с нетерпением ждали возвращения Гроздева. Облокотясь на бруствер вырытого ими окопа, они внимательно наблюдали в бинокль за местностью.

«Пора бы уже быть Мише, — вздохнув, подумал Яков. — Не случилось ли чего...»

Вдруг позади них раздался веселый смех.

— Кого это вы здесь высматриваете, уважаемые? — спросил знакомый голос.

Врач и красноармеец испуганно обернулись и, только пристально всмотревшись, заметили почти слившуюся с местностью фигуру Гроздева.

— Миша! — вскакивая, закричал Яков, но над ним тотчас же просвистала пуля, и он снова опустился на землю.

— С ума ты сошел, что ли? — закричал на него Гроздев.

— Значит, ты целехонек, — радостно говорил Бахтадзе. — Ну, а как успехи?

— Успехи, Яша, отличные, но дайте мне, пожалуйста, чего-нибудь поесть, я страшно голоден.

Яков восхищенно смотрел на Гроздева и думал: «Вот какой человек — знает, что жить всего сутки осталось, и хоть бы что...»

— Что так смотришь на меня, Яша? — улыбаясь, спросил Михаил. — Не нравится мне, что ты обреченным меня считаешь. Ведь в нашем распоряжении еще целые сутки, за это время чорт знает что можно сделать. Мы еще поживем с тобой, Яша!

Бахтадзе грустно улыбнулся, а Гроздев подумал:

«Вот смеюсь, шучу, а смерти все-таки боюсь... не хочется умереть, да и не верится, что умру. Отца бы повидать... Как все-таки скверно кончать жизнь в двадцать восемь лет...»

Михаил резко тряхнул головой, словно прогоняя мрачные мысли, и сказал весело:

— Разрешишь ли ты мне покушать что-нибудь, доктор? А то ведь на голодный-то желудок не дойдешь до того света...

— Категорически запрещаю тебе даже дотрагиваться до пищи. Все дело этим можешь испортить, — строго сказал Бахтадзе. — Алексей Васильевич приказал тебя голодным к нему доставить.

— В таком случае нам нечего терять зря время. Товарищ Гущин, идите на заставу и предупредите начальника о нашем приходе.

Когда Гущин ушел, Бахтадзе протер Гроздева спиртом. Дал надеть ему сапоги и шинель. В шинели и сапогах у Михаила был очень странный вид: он казался человеком без головы.

— Ну, пойдем, — сказал Яков.

Гроздев положил в карман шинели фотоаппарат и, пригнувшись, направился вслед за врачом.

На границе их ждал начальник заставы Ростовцев. Поздоровавшись, он повел Гроздева и Бахтадзе к низкому сараю, покрытому почерневшей соломой. Дорогой к ним присоединился Гущин.

Пол сарая был завален старыми ящиками, рассохшимися бочками с соломой. Спотыкаясь, пробрались разведчики в глубь сарая и помогли Ростовцеву откатить несколько бочек, под которыми оказалась массивная крышка. Подняв ее, Ростовцев спустился по металлической лестнице. При свете электрического фонаря видны были бетонированные стены коридора, уходящего глубоко под землю.

Вскоре вдалеке показался бледно-желтый свет и послышался шум каких-то машин. Идя в этом направлении, разведчики оказались в огромном подземном вестибюле, по бокам которого расположились платформы с однорельсовыми путями, уходящими в темные отверстия тоннелей.

По одной из платформ ходил человек в синей шинели и металлическом шлеме.

— Товарищ дежурный, — обратился к нему Ростовцев, — этих товарищей нужно немедленно доставить в тридцать третий сектор.

Дежурный внимательно посмотрел на разведчиков и коротко ответил:

— Понятно.

Когда Ростовцев ушел, дежурный добавил:

— Электромагнитный поезд будет через полторы минуты.

В ожидании поезда разведчики рассматривали вестибюль. Он напоминал отчасти подземные вестибюли московского метро, но был гораздо больше их и не имел архитектурных украшений. Своды его были выложены огромными тюбингами, покрытыми звукопоглощающей изоляцией. Посредине вестибюля, против темного отверстия центрального тоннеля, стояло несколько артиллерийских орудий на гусеничных тягах. Пока разведчики рассматривали вестибюль, бесшумно подошел поезд.

— Пожалуйста, товарищи, — сказал дежурный, открывая дверцу в стене вагона, похожего на огромную сигару.

Внутри вагона было светло. Разведчики опустились на кожаные сидения и закурили. Гроздев был без фуражки и окраска головы его почти совершенно сливалась с цветом кожаной спинки сидения. Только блестящие глаза да папироса во рту отчетливо выделялись на этом фоне.

— Честное слово, Миша, — сказал Бахтадзе, — ты так до смерти напугать можешь непосвященного человека.

Михаил засмеялся, выпуская изо рта густые клубы дыма.

Спустя пятнадцать минут дверь вагона открылась, и человек в синей форме сказал:

— Сектор тридцать третий. Выходите, товарищи.

Разведчики вышли на платформу. Дежурный командир, очевидно уже извещенный об их приезде, повел их через вестибюль к лифту.

Лифт привез разведчиков на тускло освещенную площадку, от которой шел вверх эскалатор.

Поднявшись на поверхность земли, разведчики заметили, что находятся во дворе штаба Н-ской дивизии.

9. Воздушный десант

Командир дивизии внимательно слушал доклад Гроздева, делая пометки на полях топографической карты. Начальник штаба дивизии, присутствовавший на докладе, изредка задавал инженеру короткие вопросы.

Когда доклад был окончен, начальник штаба встал и сказал уверенно:

— Я думаю, товарищ комдив, что немцев нужно бить с воздуха.

— Безусловно, — согласился комдив. — Сделайте все предварительные распоряжения и соберите в штабе командный состав дивизии.

Начальник штаба взял у Гроздева негативы снимков и вышел из кабинета.

Комдив предложил разведчикам папиросы и, обращаясь к инженеру, спросил:

— Как вы себя чувствуете, товарищ Гроздев?

— Отлично, товарищ комдив.

— Температура и пульс у него нормальные, — сказал Бахтадзе.

Комдив направился в темный угол кабинета и включил телевизор.

— Ильичев обещал мне спасти вашу жизнь, — сказал комдив.

В телевизоре послышался сухой электрический треск и нарастающий шум генерации. Овальное зеркало экрана осветилось голубым мерцающим светом. Затем на нем появилась фигура дежурного связиста.

— Соедините меня с Минской лабораторией, — сказал комдив в микрофон.

Экран вспыхнул розовым светом и потемнел. Спустя минуту на нем замелькали серые пятна.

Комдив настроил телевизор на другую волну. Мелькание прекратилось. С экрана смотрела на комдива молоденькая девушка.

— Дежурная лаборантка Орлова, — сказала она.

— Соедините меня, пожалуйста, с центральным корпусом и предупредите Ильичева, — попросил комдив.