Мимикрин доктора Ильичева - Николай Томан

— Смертельное действие краски начинается через двое суток, — решительно заявил Ильичев. — Времени достаточно... Я сам проникну в расположение частей противника.

— Нет, это невозможно, Алексей Васильевич, — тепло сказал комдив. — Вам это позволить мы не можем.

— Но ведь я изобретатель мимикрина... — взволнованно сказал Ильичев. — Если мне не удалось его обезвредить, так кроме меня самого никто и не должен от него пострадать...

— Я понимаю вас, Алексей Васильевич, — осторожно сказал комдив. — Но не забывайте хотя бы о том, что мимикрин еще пригодится нашей стране, впереди еще работа по обезвреживанию краски, и вы не имеете права рисковать собой.

Инженер Гроздев, внимательно следивший за разговором комдива с врачом, подошел к собеседникам.

— Простите, товарищ комдив, — вмешался он в разговор. — Я прошу вас послать в разведку меня.

Комдив встал и, положив руку на плечо инженера, ласково сказал:

— По этому вопросу я уже говорил с нашими командирами, и некоторые из них раньше вас, товарищ Гроздев, дали согласие пойти в разведку.

— Но я присутствовал почти на всех опытах с мимикрином, — настаивал инженер. — Я хорошо знаю его свойства и умею им пользоваться. Учтите это обстоятельство, товарищ комдив...

Комдив помолчал.

— Хорошо, — наконец тихо сказал он. — Я согласен. — Он крепко пожал руку Гроздева и добавил: — Из штаба не уходите, инструкцию вы получите лично от меня.

Когда инженер вышел, комдив обратился к Ильичеву:

— А вы, Алексей Васильевич, сейчас же должны забрать все свои препараты и вылететь в Минск. В ваше распоряжение передается центральная минская лаборатория со всем ее штатом. Вопрос этот уже согласован с командующим фронтом. Приложите все усилия к тому, чтобы обезвредить краску в кратчайший срок.

4. Ночью

Поздно вечером 14 мая военный инженер Гроздев, назначенный начальником разведки, в секретной комнате штаба дивизии собрал свой небольшой разведывательный отряд. Было в этом отряде вместе с Гроздевым семь человек: врач Бахтадзе, лейтенант саперной части Каширин, три младших командира — Симоненко, Майзлин, Петров и сапер Гущин. С ними уже беседовал начальник штаба дивизии, и задача разведки была им ясна. Гроздев лишь коротко объяснил, что следует каждому из них захватить с собой.

— Выступаем в полночь, — в заключение сказал инженер, — пока отдохните и выспитесь.

Когда все вышли, Бахтадзе взволнованно схватил Гроздева за плечи.

— Как же так, Миша...

Гроздев отвернулся.

— Так нужно, Яша...

Он вынул из кармана запечатанное письмо и подал Бахтадзе:

— Если со мной что-нибудь случится... пошлешь это отцу...

В полночь все были в сборе. Двигаться к границе решено было на мотоциклах с бесшумными моторами и ультрафиолетовыми фонарями, свет которых не воспринимался человеческим глазом.

Отряд тихо выбрался на шоссе. Ночь была темная, холодная. Встречный ветер с силой бил в лицо. Грозовые тучи медленно ползли по небу, прикрывая звезды. Густая, тяжелая темь лежала на шоссе. Водители мотоциклов, всматриваясь в укрепленные над фонарем фотоэкраны, воспринимавшие ультрафиолетовые лучи, видели только небольшой круг освещенного ими пространства.

В стороне от шоссе бесшумно подтягивались к границе танковые части, а внизу, под дорогой, по которой ехали разведчики, двигались по коллекторным тоннелям тяжелые артиллерийские орудия.

Раза два сторожевые охранения, обнаружив разведывательный отряд, требовали предъявления документов. Гроздев в таких случаях просил вызвать командира или комиссара части и только им предъявлял свой пропуск.

Всю дорогу Гроздеву вспоминалось детство, родные места, семья... Воспоминания были приятные и необычайно отчетливые.

Вот он видит своего дедушку в широкополой соломенной шляпе, трясущего в саду яблони. Маленький Миша проворно собирает яблоки и кладет их за пазуху. Затем дед сажает Мишу на скрипучую мажару и везет из своей деревни Нижние Дубки в Верхние Дубки, где живет Мишин отец. Они едут мимо неглубокого пруда, населенного множеством крикливых лягушек.

Сейчас нет уже ни пруда, ни Верхних Дубков. Стоит теперь на том месте большой зажиточный колхоз «Красный партизан», и председательствует в нем бывший кузнец — орденоносец Петр Гроздев, отец Михаила.

Он вспоминает, как отец всего полгода назад, во время отпуска, водил его по колхозу.

— Эх, Миша, — торопливо и взволнованно говорил отец, — хочется мне все у нас в колхозе по последнему слову техники переделать. Водопровод чтобы, канализация... Средства у нас есть, дело это вполне возможное. Я уже и в область ездил... Эх, Миша. Миша, вот если бы фашистов и войн не было, как бы мы тогда жили! Был бы ты у меня главным инженером, и такое бы мы с тобой в нашем колхозе оборудовали, что чертям тошно стало бы. Но прежде надо немца разбить. Крепко он памятен нам еще со времен оккупации Украины. Хату они у меня в восемнадцатом году спалили.

Страшные перебои в работе мотора отвлекли внимание Гроздева. Мотоцикл его шел первым, за ним следовала вся остальная группа. Гроздев обернулся и, не видя в темноте никого, лишь по шороху шин услышал, как шли позади остальные мотоциклы.

— Бахтадзе, — тихо позвал инженер.

Машина врача поровнялась с Гроздевым.

— В чем дело, товарищ начальник?

— Ты знаешь эти места. Сколько осталось до границы?

— Километров пять-шесть.

— Отлично. Через три километра сделаем привал и будем ждать рассвета.

Но не успел Гроздев проехать и пятидесяти метров, как мотоцикл его внезапно остановился.

— Что за чорт! — выругался Михаил, откатывая машину в сторону от дороги.

— Дрянная история, — сказал Каширин, слезая с мотоцикла.

Оказалось, что моторы всех семи мотоциклов прекратили работу. Все попытки привести их в действие были безуспешны.

— Тут без нечистой силы не обошлось, — усмехнулся Бахтадзе.

Гроздев приказал положить машины в кювет дороги и установить небольшой ультрафиолетовый прожектор. Лейтенант Каширин с помощью младших командиров и Гущина быстро собрал прожектор и питающую его установку.

— Включайте! — приказал Гроздев.

Гущин и Майзлин долго возились с мотором. В темноте не было видно, что они делают.

— Что у вас там такое? — нетерпеливо спросил Каширин.

Он нагнулся и стал помогать запустить мотор. Прошло более пяти минут.

— Оставьте, товарищи, — сказал Гроздев. — Ничего из этого не выйдет. Взгляните на радиометр.

Инженер показал разведчикам маленький прибор, похожий на карманные часы. На его голубом эбонитовом циферблате мелко дрожала тонкая светящаяся стрелка.