Звездный Гольфстрим - Михаил Шуваев

Вовка пристроился в кильватер и пока молча пошел рядом. Катрин обернулась, ничего не сказала и лишь кивнула головой в знак приветствия. Вовка прокручивал в голове варианты начала беседы, как вдруг Кэт и Нейл резко остановились.

Нейл повертел головой, развернулся и произнес:

— Пожалуй, это оптимальное место. Бурить будем здесь. Володя, ты к нам в помощь?

— Так точно, командир, приказывайте! — вытянулся Прыгунов.

— Отлично. Катрин, устанавливай пульт управления метрах в пяти отсюда, ну например, вон там. Володя, начинай разгружать платформу.

Через пятнадцать минут активной работы пульт был установлен, небольшая буровая закреплена на почве, а трубы сгружены на землю. Нейл пристроил на буровой довольно мощный лазер, который должен был играть и роль бура и роль рентгена. Парсонс встал за пульт, Вовка приготовился подавать трехметровые почти невесомые трубы в специальный приемный лоток буровой, а Катрин забралась на платформу и была готова отправиться к звездолету за новой партией, но ждала начала процесса. Наконец лазер разогрелся и стал разжижать почву почти до состояния воды. Нейл кивнул Вовке, и тот вставил в лоток первую трехметровую «нитку». Манипулятор захватил трубу и стал загонять ее в разжиженную землю. Когда труба исчезла на две трети, Парсонс опять кивнул, и Прыгунов вставил второй отрезок. Проходка началась…

Дешан села на антиграв и поплыла в сторону «Пеликана», улыбнувшись и помахав Вовке ручкой. Прыгунову захотелось грохнуть об землю трубой, которую он держал в руках. Он так рассчитывал, что они поработают вместе, завяжется разговор, а тут — на тебе!

В двадцати метрах за спиной Парсонса и Прыгунова из-за груды некрупных валунов, поросших мхом и пучками высокой зеленовато-желтой травы, осторожно выдвинулся и замер красный объектив мини-камеры дроида.

Вечером все собрались в кают-компании «Пеликана». Слово взял Сомов:

— Уважаемые коллеги, разрешите доложить вам о первых сутках нашего пребывания на этой гостеприимной планете.

Первое. Причины несанкционированного выхода корабля из подпространства пока нам непонятны. Повреждения, полученные в ходе аварийной посадки, поддаются ремонту. На этот час большинство неполадок устранены. Правда, на восстановление кристаллической решетки гиперпространственного конвертера потребуется не менее двух недель — кристаллы растут очень медленно, даже при использовании субатомного ускорителя. Так что можно констатировать, что состояние «Пеликана» не внушает опасений. А то, что нам придется задержаться на этой планете на две-три недельки, так это даже хорошо — отдохнем, изучим местные достопримечательности, займемся исследованиями. Объявляется конкурс на лучшее название планеты. Приоритет здесь, конечно, за одним из наших новичков — Володей Прыгуновым, но участие могут принимать все. Да, кстати… — Сомов нашел глазами притулившегося у задней стенки кают-компании Вовку, самозабвенно просчитывающего на микрокомпе варианты ускорения работ по восстановлению конвертера. — Бортинженер Прыгунов! Вам объявляется благодарность в приказе по кораблю «Пеликан» за правильные и четкие действия в условиях аварийной ситуации. Благодарю за службу.

Вовка от неожиданности выронил микрокомпьютер, на секунду замер, и только потом вскочил, сильно наступив на ногу зашипевшему от боли Карелу:

— Служу Космофлоту!

Вовка сел и посмотрел на морщившегося Карела.

— Извини, — прошептал он. — Я не нарочно!

— Били тебя мало в детстве! — ослабив магнитные липучки на ботинке, шепотом ответил Карел.

— Дальше я передаю слово нашему уважаемому коллеге штурману-навигатору, — Сомов повернулся к Никитину. — Прошу вас, Василь Иваныч!

— Спасибо. Если ваше выступление, Михал Васильич, можно было бы назвать «О текущем моменте», то мое — «О далеком далеке», — не очень весело пошутил навигатор. — Ситуация, коллеги, следующая. Выбросило нас из подпространственного континуума принудительно и несколько раньше запланированного времени. Но вместо того, чтобы оказаться ближе к Земле, чем мы рассчитывали, мы оказались несколько дальше. М-да… несколько дальше. В общем, построив пространственную сетку галактических координат с основными реперными объектами, мы наложили ее на объемную трехмерную модель Вселенной и получили следующие результаты… следующие результаты… М-да…

— Не тяни, Иваныч, — потерев ладонью затылок, попросил Сомов.

— Шестьсот двадцать пять световых лет от Земли или чуть более двухсот парсек. Вот так.

В кают-компании повисла тишина.

— А что Центр? — спросил космопсихолог Марко Капелли.

— Связь с Землей нам установить пока не удалось. Однако мы знаем, что на этой планете очень нестабильное магнитное поле — раз; солнечный ветер и радиация звезды периодически корёжат ионосферу планеты — два; станция субсвязи «Пеликана» исправна — три. Поэтому, как только мы с вами полностью закончим ремонт «Пеликана», то выйдем в космос, отойдем подальше от звезды и, думаю, установим связь с Землей. Вот таким вот манером… М-да… — с едва уловимым оттенком сомнения в голосе закончил навигатор.

Экипаж молчал.

Глава 5

ОБЪЕКТ Н-1

Ричард отогнал воспоминания и постарался сосредоточиться на том, что говорил Дуг.

— …саркофаг, в котором имеются специальные пустоты будто для шлангов, проводов и прочей электронной начинки. Найден на планете Гемма сорок лет назад, — Пирс повертел головой налево, направо и уставился на Дон Кимуру.

— Господа, — заговорил директор. — С этого момента информация имеет гриф секретности «ССС». Прошу присутствующих учитывать это в дальнейшей работе.

Ричард застыл — такого еще не было! Гриф «ССС» — это высшая категория секретности. Он затруднился бы даже сказать, сколько человек на Земле имеют такой допуск. Он, например, не имел. Но, видимо, для присутствующих на совещании было сделано исключение.

Дуг помолчал, сгреб со стола все свои ручки, подержал их в руке и снова рассыпал по поверхности:

— Думаю, что многие из вас были информированы о нашем секретном проекте «Ледовая разведка» на Галилеевом спутнике Юпитера Европе.

— Как всегда, в запале исследовательского экстаза, человечество устремилось в дальние глубины космоса, забыв о том совершенно неизученном материале, который был, есть и остается у нас под самым носом. А на самом деле нами до последнего времени не было исследовано и пяти процентов собственной Солнечной системы. С натяжкой можно сказать, что обживается Луна, и уж совсем сильное преувеличение, что осваивается Марс. Последняя находка — прямое тому подтверждение.

— Я отвлекся. Кхе-кхе… Так вот, проект «Ледовая разведка». Прошу всех внимание на экран.

На стене кабинета Дон Кимуры засветился огромный панорамный голографический экран. Появилось объемное изображение Юпитера, а в углу неоном засветились буквы «ССС». Камера, управляемая невидимым оператором, наплыла на гигантскую планету, нашла Галилеевы спутники и замерла, высветив изображение спутника Европа во весь экран. За кадром заговорил приятный баритон.

— Европа, открытая в 1610 году Галилео Галилеем и Симоном Мариусом, который, собственно, и предложил назвать четыре спутника Галилеевыми, представляет собой шар диаметром 3140 километров, то есть 0,24 от земного. Вся поверхность спутника — сплошной водный лед толщиной от 6 до 10 километров. А подо льдом, благодаря приливной энергии и извержениям на дне, находится жидкий и относительно теплый океан глубиной до 100–130 километров. Поверхность планеты исключительно гладкая, иногда о Европе говорят как о бильярдном шаре. Разность высот составляет не больше 50–70 метров. Орбита спутника синхронизирована — как и Луна к Земле, Европа всегда повернута к Юпитеру одной стороной.

Ричард всматривался в экран, на котором объемно — хоть в руки бери! — светилась ярким белым светом красавица Европа. Поверхность планеты была белого цвета со множеством темных и золотистых линий — гигантских спаявшихся трещин в ледяной корке. Эти трещины достигали протяженности в несколько тысяч километров. Наконец, Европа стала наплывать на камеру, которая спускалась все ниже и ниже над поверхностью, пока не появились ярко окрашенные в оранжевый и красный цвета сооружения станции. Опять зазвучал приятный закадровый голос:

— Станция Европа-3, действует пятнадцать лет, персонал: 24 человека — научная группа и 48 техников, пилотов, специалистов-буровиков и полярников. Занимаются изучением возникновения, возраста, состава и движения ледовой поверхностной корки. Пробурили более десятка скважин в радиусе ста пятидесяти километров, две из которых достигли уровня жидкого океана на глубине семи с половиной километров. Значительное внимание уделяется изучению наличия жизни в огромном, превышающем объемом земной, океане Европы. А сейчас мы направимся на Шахту 9-бис в пятидесяти пяти километрах от Европы-3, глубина ствола проходки — 3,2 километра.