Птицы и камень. Исконный Шамбалы - Анастасия Новых

Майор засел в дежурке писать рапорт, но его постоянно отвлекали поздравлениями, так что отписывался он практически до вечера. То один заглянет поговорить по душам, то другой… Люди словно не могли с ним наговориться. Они рассказывали разные жизненные случаи, анекдоты, всякие пустяки, лишь бы растянуть время и задержаться возле Реброва подольше. К вечеру, когда ушло начальство, в дежурке вообще собралась большая гогочущая компания. И если раньше сотрудники бежали после работы поскорее домой, то сегодня никто и не думал расходиться. Все смеялись, шутили, подбадривали майора, «благословляя» на новые подвиги. Люди заражали друг друга веселым смехом, отдыхая душой. Но, пожалуй, самым невероятным было то, что никто в этот вечер не только не пил, но даже и не вспомнил о водке. Как говорится, когда поет душа, тело всецело наслаждается.

Домой Ребров пришел далеко за полночь. Даже ложась спать, он никак не мог отойти от своих впечатлений насыщенного дня. Мир менялся вокруг него с поразительной быстротой. И он менялся вместе с ним, хотя и не успевал все осмыслить до конца и объяснить привычной логикой. Теперь он просто доверял своей интуиции. Ребров был уверен — она знала о мире практически всё. Сегодня, когда он писал рапорт, интуиция подсказала ему, что это будут последние его отчетные бумаги в РОВД, хотя логика утверждала скорее обратное. «Ну что ж, — подумал он про себя, — поживем — увидим».

На следующий день Ребров должен был идти к своему другу-врачу на очередной осмотр. Он чувствовал себя вполне здоровым. Но остатки старого сознания требовали доказательств, каких-то подтверждений того, что его тело действительно в полном порядке.

Увидев посвежевшего, резко изменившегося майора, друг несказанно удивился. Он осмотрел его, пропальпировал печень, измерил давление… И в растерянности пожал плечами. Не веря собственным глазам, врач направил Реброва на повторные анализы. Попросил сделать УЗИ и часика два погулять.

Все эти два часа майор волновался, как студент на экзамене. Вернее, волновалось внешнее, какое-то поверхностное «я», с которым было связано его старое привычное мышление. Но новое большое «Я», набиравшее внутри него невероятную силу, от которой и исходила эта самая интуиция, оставалось спокойным. Поэтому и Ребров, размышляя, то ходил взад и вперед, со страхом ломая голову над неопределенным будущим, то проникался таким спокойствием, перед которым любые страхи таяли, как снег под теплыми лучами яркого солнца.

Еле дождавшись назначенного срока, майор поспешил в поликлинику. Подойдя к двери врача, он в нерешительности остановился. Перед глазами всплыла серая дверь того частного дома, за которой недавно ночью его ждала пугающая неизвестность. Но это видение длилось буквально секунду. Ребров на удивление легко справился со своим временным испугом. Что-то хорошее вновь охватило майора изнутри. И именно оно давало возможность увидеть мир в светлых тонах, настраивая сознание на исключительно положительную волну. Ребров уверенно открыл дверь и шагнул навстречу своей судьбе.

Его друг выглядел несколько озадаченным.

— Заходи… Только что принесли твои результаты. Присаживайся…

Некоторое время врач рассматривал бумаги, сверяясь с прошлыми записями. Ребров сидел молча. Следуя наработанной годами привычке опера, он исподтишка наблюдал за мимикой доктора. Тот тер лоб, поправлял очки, удивленно взмахивал бровями, с интересом что-то сравнивал. Пациент понял еще до разговора, что самое страшное для него уже позади.

Слушай, ничего не пойму… Вроде все нормально, все в норме… Здоров ты, паря, как бык. Ну-ка, колись, чем там лечился?

Да ничем, — пожал плечами Ребров и добавил: — Так, к знахарке одной съездил…

К знахарке, говоришь?! Наверное, молоденькая да смазливая? — хмыкнул доктор. — А меня не познакомишь?

Пожалуйста! Вот только адрес дома оставил…

Если дома, не беда, я терпеливый, умею ждать… Ну, что я могу еще сказать о тебе… — кивнул он на результаты медицинского обследования. — Как говорят в народе, если человек по-настоящему хочет жить, медицина здесь бессильна.

Они рассмеялись. Решив все вопросы, майор поспешил распрощаться.

Так адресок не забудь! — напомнил ему врач напоследок.

Постараюсь, — ответил Ребров, прекрасно понимая, что эту просьбу ему вряд ли удастся когда-нибудь исполнить.

На третьи сутки Ребров несколько адаптировался в новом для себя состоянии необычного видения мира. Все вроде оставалось прежним, но воспринимал он все иначе. Точно сознание преодолело какую-то грань и за ней полноводной рекой бурлила жизненная сила, с помощью которой Добро и Любовь переполняли душу и изливались на мир своей изумительной внутренней Свободой. Ребров больше чувствовал это состояние, чем понимал. В нем пробудилась какая-то неутолимая жажда познания. Как будто он голодал веками, а сейчас перед ним распахнулись двери в мир, полный сочных плодов. Ему хотелось все попробовать, оценить разнообразный вкус, цвет, их красоту, напиться из живительного источника. В общем, насытиться вдоволь тем, чего он был так долго лишен.

Ребров искренне жалел людей, не видевших всего этого великолепия, существовавшего прямо у них под носом. Они, точно мумии, ходили, обмотанные в пелене каких-то нескончаемых забот. И, несмотря на то, что страдали от этого, в действительности не желали избавиться от своих повязок, отчуждающих их от настоящего мира, потому что боялись потерять свои надуманные устои, раствориться в неизведанной среде. Но Ребров отлично понимал, что все эти страхи на самом деле — иллюзия, обман, порожденный для своих рабов ненасытным Эго. В основном люди были лишены красоты из-за животной прихоти, ибо не ведали о самой главной своей силе — истинной Свободы Души.

В этот день майора вызвали в РОВД, хотя у него был выходной. Требовалось уладить кое-какие формальности по поводу того незабываемого дежурства. Сегодня он ощущал себя как-то по-особенному. Помимо удивительного состояния сознания, в котором Ребров пребывал уже несколько дней, он явно ощущал еще и чье-то стимулирующее присутствие рядом с собой. Это потрясающее ощущение силы добра, какой-то могучей, до боли родной души, вновь и вновь возвращало его мысленный взор к прекрасному лику, запомнившемуся в ту судьбоносную ночь. Сегодня эти подсознательные чувства почему-то особенно усилились. Это придало Реброву необъяснимую уверенность в своем будущем.

На подходе к РОВД, возле трассы, он столкнулся нос к носу с бомжом, тем самым Васькой, который постоянно дежурил в их «обезьяннике». Того, очевидно, выпустили, отметив перед начальством все свои «галочки». Увидев майора, бомж засиял в своей щербатой улыбке, словно встретил своего друга.

— Здравствуй, Ребров!

Майор улыбнулся. Впервые в жизни этот бомж произнес его фамилию полностью, с буквой «р».

Здорово, Иннокентий Петрович! Ну что, выпустили?

Да зачем я им теперь нужен! — махнул тот рукой. — Там появилась публика гораздо интересней.

Понятно.

Сигаретки у вас не найдется? — вежливо осведомился бомж.

Ребров поискал по карманам. Вытащил пачку и протянул своему случайному собеседнику.

— На, держи.

Тот с подчеркнутой аккуратностью взял одну сигарету.

Да можешь забрать всю! Я бросил курить.

Благодарствую… Это хорошо, что бросили, — пробормотал бомж, хищно пряча пачку в замусоленный карман. — А огоньку не найдется?

Ребров достал зажигалку и с улыбкой сказал:

Дарю.

Благодарствую, — довольным голосом произнес Иннокентий Петрович и, наигранно вздохнув, добавил: — Эх, мне бы вашу железную волю…

Да кто ж тебе мешает ее иметь? — усмехнулся Ребров.

Обстоятельства-с.

Майор с улыбкой покачал головой.

— Да, да, да, — затараторил бомж. — Не извольте-с сомневаться. Именно обстоятельства-с: отсутствие жилья, необходимых средств…

Ерунда! Знаешь такое выражение: «Тот, кто хочет, достигает большего, чем тот, кто может».

Так-то оно так… Да только поздно мне чего-то добиваться. Моя персона, знаете ли, не востребована-с на этом празднике жизни.

Ну, почему же… Все могут найти место под солнцем. Было бы желание.

Эх, да кабы солнце лишь растило… Оно ведь еще и разлагает.

Да, Иннокентий Петрович, философствовать ты мастак, — усмехнулся Ребров, собираясь распрощаться с этим «индивидуумом».

Однако бомжа точно заклинило в неудержимой болтовне.

Да я что… Была бы у меня подходящая работа… Да я бы горы свернул… Да хоть какая-нибудь крыша над головой…

Так устройся дворником или сторожем: и крыша, и заработок, — предложил Ребров, посматривая в сторону РОВД.

Ученая степень-с не позволяет спускаться до таких низов.

Майор с удивлением уставился на бомжа и, еле сдерживая накативший комок смеха, спросил: