Обещание - Гореликова

– Продолжить наш в высшей степени интересный и полезный разговор. У меня создалось впечатление, что вы не до конца осознали важность моих слов. Кхе-кхе… Не будьте такой легкомысленной, Алла Сергеевна. По-дружески остерегаю вас.

– Мне не нужна ваша дружба, – перебила Алла.

– А вот в этом позвольте усомниться. Скоро вы поймете, что не стоит пренебрегать моим расположением. Как Артем? – собеседник неожиданно сменил тему. – Уснул? Бедный мальчик, такое потрясение.

– Что-о?

– Вы же помните, что сказал врач? Сотрясение коварная штука, не забудьте показаться невропатологу. У Ирины неплохие контакты, воспользуйтесь ими.

– Откуда вы знаете про…

– Я не только знаю, я еще уполномочен предупредить, чтобы вы обратили особое внимание на свершившийся факт. Это первое предупреждение.

Голос выползал из трубки, словно змея. Выползал и обвивал кольцами, из которых не выбраться.

– Что вам нужно?

– Мне нужно решить проблему моей клиентки. Она ждет выполнения обещания. Ваш сын…

– Да я вас по стенке размажу! – в бешенстве закричала Алла, уже не заботясь, что крик разбудит сына. – Просто по стенке! Вы еще не знаете моих связей!

В трубке раздался смех.

– Это вы, Алла Сергеевна, не представляете наших возможностей. Не стоит упорствовать, право, не стоит. Вы ведь обещали…

– Да подите вы к черту! Я записываю наш разговор на диктофон. Я подам в суд, и вас засудят, слышите, адвокат?

– Насчет диктофона вы врете, – продолжал хихикать собеседник. – Но я вас прощаю, в конце концов, вы мать. И заклинаю, не причиняйте сыну вреда больше, чем того требуется.

– Да я… да я вас… – задохнулась Алла.

– Всего доброго, Алла Сергеевна, подумайте еще, время есть – перебил Ростоцкий и отключился.

Ярость бурлила, как кипяток в кастрюле. Дрожащими от гнева пальцами Алла нажимала кнопки, сохраняя номер телефона этого адвокатишки. Еще вздумал пугать ее, недоумок!

– Я тебе покажу! – злобно бормотала она, – Ты у меня узнаешь!

Чтобы успокоиться, достала аптечку и вытащила упаковку персена. Подумав, выдавила две таблетки и проглотила. Во рту остался неприятный валерьяновый привкус.

Она вернулась к сыну. Артем по-прежнему спал. Уже не худой мальчик в больничном окне, а рослый и красивый юноша. Почти мужчина.

Против воли в голову полезли тревожные мысли. Алла отгоняла их, но они проникали в сознание, как ядовитый дым. Сегодняшний вечер мог кончиться совсем по-другому. Перед глазами возникла пугающая картина.

Оцинкованный стол и груда заскорузлой от крови одежды. Яркая лампа над столом и вокруг стола стоки для… слива крови? Откуда она это взяла?

Алла вскрикнула от внезапной боли в груди и зажала рот рукой.

Спокойно. Спокойно. Спокойно!

Дыши. Дыши ровно. Не хватало еще свалиться с каким-нибудь инфарктом или инсультом.

Все хорошо. Все уже кончилось.

Белая занавеска вздулась от порыва весеннего ветра, словно кто-то хотел проникнуть в комнату. Алла быстро захлопнула балконную дверь и оглянулась: не разбудил ли Артема стук? И… не осталось ли это в комнате?

Нет!

Она в страхе наклонилась над кроватью. Лицо сына было спокойным, улыбка блуждала по губам.

Мой мальчик… сын…

Не дам в обиду. И пусть только попробуют! Они меня еще не знают!

Потом Алла долго сидела на кухне и курила, глядя, как завиваются струйки дыма и улетают под вытяжку.

23 апреля, среда

Проснулась с больной головой. С трудом поднялась с постели, с трудом добрела до кухни. Таблетка анальгина и две чашки кофе отчасти помогли.

На кухню вышел Артем, растрепанный, протирая заспанные глаза.

– Ты зачем встал? – обеспокоенно спросила Алла.

– Да что я больной, что ли? Уже все прошло, отлично себя чувствую.

– Голова не кружится?

– Ну что я, ребенок? У меня все прекрасно. Есть хочу.

– Садись, я сделаю бутерброд. Или яичницу пожарить?

– Не надо яичницы, давай бутеров побольше.

Алла стала готовить бутерброды, а Артем их поедать.

– Мам, – спросил он с набитым ртом, – ты сейчас на работу поедешь?

– Вообще-то, собиралась.

– А вернешься когда?

– А почему это тебя интересует?

– Ну, так просто… – замялся Артем. – Ладно, не важно.

– Нет уж, сын, давай говори, в чем дело.

– Просто Даша собиралась приехать, – пробормотал он, старательно пряча глаза.

– И что?

– Ничего. Она переволновалась вчера.

Алла почувствовала мгновенную, как ожог, вспышку ревности. Она, видите ли, переволновалась! А я?

Рука задрожала, и Алла поставила чашку на стол. Возмущение готово было прорваться ядовитыми словами, однако она взяла себя в руки и намеренно беспечным тоном спросила:

– Это ты намекаешь, чтобы мать куда-нибудь смылась и оставила вас одних?

Щеки Артема залились краской.

– Да я вовсе не то имел в виду.

– Ладно, ладно, не смущайся. Я все понимаю. И у меня действительно куча дел.

– Какая куча?

– Большая, – Алла допила кофе и встала. – Тебя же интересует, как долго я буду отсутствовать?

Артем смешался окончательно.

«Какой же он еще все-таки мальчик! – подумала Алла. И какой славный мальчик!»

– Все в порядке! – она потрепала его волосы. – Квартира в вашем распоряжении на целый день. Я допоздна буду сидеть в офисе. Клиент заказал разработать концепцию продвижения торговой марки.

– Ух ты, круто!

– Пока не очень, – сказала Алла уже из коридора, – все еще в проекте.

– Но ты точно справишься!

– Постараюсь.

Алла брызнулась духами, взяла сумочку и, по-прежнему сохраняя беспечный вид, вышла из квартиры.

В машине вытащила сигареты. Виски ломило, а сердце точила ревнивая злоба.

Хочет трахаться с этой своей Дашкой. Которая вчера – скажите на милость! – пе-ре-вол-но-ва-лась. Утю-тю-тю!

После пары затяжек Алла немного успокоилась. Выбросила окурок в окно, включила радио.

– Ты не печалься и не прощайся, все хорошо у нас с тобой, – пело радио «Ретро».

Алла выехала со стоянки, а вскоре поймала себя на том, что подпевает немудреной песенке.

– Ты не печалься и не прощайся, а выходи меня встречать.

Что ж, в конце концов, и она, как манны небесной, ждала отлучки родителей. Молодость!

С годами только понимаешь, что к чему. Хотя… лучше бы не понимать.

Ни в какой офис, разумеется, она не поедет. К черту чужие торговые марки! Нужно разобраться с собственной жизнью. И обязательно подать заявление в милицию.

***

Районное отделение находилось на соседней улице. Алла припарковала машину около двухэтажного здания из серого кирпича, поднялась по разбитым ступеням и вошла в холл. Куда теперь? Она знала, где оформляют паспорта, но вот где подают заявление?

Алла направилась к застекленной комнате у входа и наклонилась к окошку. Дежурный с другой стороны стекла был занят кроссвордом.

– Добрый день.

Милиционер даже не поднял головы.

– Добрый день, – повторила Алла погромче.

Дежурный мотнул головой, что, видимо, должно было служить ответом на приветствие.

– Я хочу подать заявление, – сказала Алла как можно решительней.

– Что случилось? – он наконец-то поднял глаза и скучающе посмотрел на нее.

– Меня шантажируют.

Лицо за стеклом было плоским и невыразительным.

– Кто? – спросил он после небольшой паузы.

– Я не знаю, кто именно. Требуют вернуть какой-то долг. А если не верну, угрожают похитить моего сына.

Алла думала, что ее слова произведут эффект разорвавшейся бомбы. Все забегают, засуетятся, станут снимать показания или что они еще делают. Потом было смешно вспоминать, но в тот момент Алла искренно верила, что в милиции ей помогут. Должны помочь.

Однако милиционер не шевельнулся и продолжал смотреть безразличным взглядом.

– Что я должна теперь делать? – не выдержала молчания Алла.

– Все зависит от того, что произошло. А что, собственно, произошло?

– Я же говорю, мне угрожают! Вчера позвонили и сказали, что если я не верну долг, у меня заберут сына. Похитят.

– Так похитили или только собираются? – скучным голосом спросили из-за стекла.

– Собираются.

Дежурный пожевал губами.

– Сколько лет вашему сыну?

– Почти двадцать.

– Значит, взрослый.

– Ну да!

– Сын ваш взрослый, – повторил милиционер. – Вы точно уверены в серьезности намерений похитителей?

– Как это? – оторопела Алла.

– Очень просто. Вы уверены, что угрозы обоснованы? Вы ведь даже не знаете, кто вам угрожает. И потом, угрожают – не значит, что похитят.

– Значит, вы поверите в серьезность намерений, только когда они похитят, так?

Дежурный вздохнул.

– Как я понял, пока у вас нет никаких серьезных доказательств?

– Какие именно доказательства имеются в виду?