Забытое убийство - Марианна Сорвина

Рудольф Кристоф Йенни в качестве создателя сатирического листка «Der Tiroler Wastl» несколько уступал Хаберману, издававшему «Der Scherer», по трем причинам: во-первых, газета Хабермана вышла первой, во-вторых, она была злободневнее и сатирически злее, в-третьих, язык «Wastl» изобиловал тирольскими диалектизмами, доступными лишь местным жителям. Но сам Йенни как журналист был опытнее фотографа Хабермана. Он довольно скоро смог выделить в числе других изданий своих союзников и противников и подвести итог этому противостоянию. Собратьями газеты он называл зальцбургскую христианскую «Kirchenlicht» («Свет христианства») и франкфуртскую «Das freie Wort» («Свободное слово»)[71]. Кроме того, в Линце выходила газета «Der Kyffhäuser»[72]. Ее издавал журналист и переводчик Гуго Грайнц, один из молодых авторов «Scherer». Естественно, что эти газеты имели похожие взгляды и цели.

Позднее, уже с 1910-х годов, в литературно-издательской деятельности принимали участие и другие интересные личности. Одной из них был литературовед Людвиг фон Фикер (13 апреля 1880–20 марта 1967), родившийся в Мюнхене и выросший в Южном Тироле в семье учителя. Фикер продолжительное время издавал журнал «Der Brenner»[73] и вел с «младотирольцами» насыщенную переписку. Впоследствии и эта переписка, и собрание журналов, и все бумаги Фикера легли в основу бесценного по своей информативности государственного собрания Инсбрука «Brenner-Archiv». Несмотря на молодость Фикера и на то, что его «Brenner» вышел только через шесть лет после трагических инсбрукских событий, издатель переписывался и с художником «Scherer» Августом Пеццеи.

Второй яркой личностью был сотрудничавший в газетах «Der Kyffhäuser» и «Scherer» военный врач и писатель Генрих фон Шуллерн – важная фигура для литературы, журналистики и для Тироля в целом.

Фон Шуллерн (17 апреля 1865–16 декабря 1955) был по профессии полковым лекарем и служил стрелком кайзеръегерского полка в Боцене, но с конца 1890-х годов занялся журналистской деятельностью, играл ключевую роль в Зальцбургском литературно-художественном обществе «Pan», писал очерки для газет «младотирольцев».

В 1910 году был издан его художественно-документальный роман «Молодая Австрия», в котором он рассказал о движении «младотирольцев» и о студенческих братствах края.

Сатирической печати Тироля противостояли весьма агрессивные католические издания консервативного уклона – «Tiroler Stimmen»[74] и «Tiroler Anzeiger»[75], к 1910-м годам затаскавшие Рудольфа Йенни по судам и печатавшие оскорбительные статьи про издателя «Scherer» Хабермана. Этим изданиям в газетах «Wastl» и «Scherer», с их язвительным юмором, свободолюбивым духом, антиклерикализмом и дарвинизмом, претило все.

Официальная газета Тироля «Innsbrucker Nachrichten»[76], выходившая ежедневно, такой свободы мнений себе не позволяла и по сравнению с другими газетами казалась суховатым изданием.

Там не допускалось неприличных эпиграмм, резких оценок и непарламентских выражений. Так называемый «Фельетон» в «подвальной» части газеты – он находился внизу каждой страницы – был типичным литературным обозрением. Впрочем, ноябрьские события и в этой газете сместили акцент, а ее патетика в духе агрессивно-романтического национал-патриотизма, с которой подавались события, напоминала последний акт древнегреческой трагедии.

Для подобной пропагандистской акции непременно нужна была жертвенная Ифигения. «Ифигенией» этой загадочной истории под названием «Fatti di Innsbruck» стал молодой одаренный художник Август Пеццеи.

2.1. Злополучный университетский вопрос

Итало-австрийский конфликт в Тироле начался задолго до политического кризиса разваливающейся Австрийской монархии – с конца 60-х годов XIX века, когда большинства участников этой драмы еще не было на свете. Он был связан с особенным положением Тироля, земли, исторически населенной людьми разных национальностей.

Тироль – это не собственно австрийцы, немцы, ладины или итальянцы, но нечто принципиально иное, государство в государстве, сравнимое разве что с многонациональной Швейцарией, но в политическом отношении гораздо более темпераментное.

Австрийские историки довольно часто обращались к проблемам монархии рубежа веков, отразившимся и на жизни Тироля.

Исследователь Михаэль Гелер располагает основные признаки патовой ситуации в следующей последовательности:

1) нарушение принципа законности (вызов монархической системе, алтарю и Божественной благодати);

2) кризис парламентаризма как первый признак конфликта между национальностями;

3) кодекс чести и дуэль как метод утверждения своего социального статуса;

4) примат национальной и культурной гегемонии как выражение политического и идеологического господства в университетах;

5) политическая состязательность католицизма и науки (обсуждение секуляризма и модернизма) и постулат о свободе научных доктрин;

6) шпионаж и тайная дипломатия в нарушение ограничений, установленных служебной тайной и политическими обязательствами;

7) индивидуальный террор как выражение всемогущества политического насилия и убийство как средство управления политическими конфликтами;

8) дипломатические и политические скандалы, имеющие целью поиск врага и провоцирование вооруженного конфликта[77].

Упоминает о традиции дуэлей (в основном в студенческой и офицерской среде) и его коллега Андреас Бёше[78]. Он рассматривает этот вопрос применительно к студенческому клубному движению второй половины XIX века. Бёше даже называет в качестве одной из жертв этой традиции известного социал-демократа Фердинанда Лассаля, застреленного в 1864 году графом фон Раковицем. Однако этот пример представляется не слишком удачным, поскольку в том конкретном случае дуэль носила не политический, а частный характер (Раковиц женился на возлюбленной Лассаля.) Очевидно, историк упоминает об этом поединке из-за членства Лассаля в одном из активных германских братств – «Burschenschaft der Raczeks Breslau»: инициатива дуэли исходила от неудачливого соперника, не умевшего решать свои проблемы иными способами.

Оружием, которым пользовались дуэлянты, были преимущественно револьверы, сабли и шпаги, а сами поединки сопровождал театральный, показной дух. Фихте называл дуэли «антинемецкой, привнесенной из-за границы традицией», имея в виду французское влияние[79]. Кстати, запрет на армейские дуэли в Австрии был введен лишь в 1914 году по инициативе того же тирольского депутата Карла Грабмайра, выступившего на заседании Венского парламента с проникновенной и убедительной речью[80].

Уменьшенной проекцией «государственной» дуэли Бадени и Вольфа стали участившиеся «поединки чести» тирольских студентов – представителей различных братств и конфессий. Достаточно было одному из студентов случайно или неслучайно задеть другого в коридоре, как за этим следовало требование сатисфакции, и уже через пару часов противники находили тихое местечко для выяснения отношений, например, обширный городской сад, в котором имелось множество тенистых закоулков. Дрались немцы старомодно – преимущественно на шпагах: револьверы были оружием итальянского студенчества.

Администрация университета боролась с дуэлянтами – прибегала к штрафам, временным арестам и запрету на посещение лекций, но ничего сделать не могла: общества, братства и партии уже существовали сами по себе – в политическом контексте страны.

Историки отмечали, что вопрос о создании независимого итальянского университета или факультета неоднократно поднимался в австрийской монархии, но на правительственный уровень переговоры вышли только к началу XX века. Территориальных предложений по расположению факультета было три – Триест, Роверето, Инсбрук.

Однако «не хватало единого и комплексного принятия решений»[81].

Причиной появления инициативы по созданию отдельного факультета и дальнейшей национальной непримиримости сторон были «национальная обида и ксенофобские лозунги вроде “Итальянцы, вон!” и “Долой из Австрии!”»[82].

На самом деле националистический лозунг звучал не «Итальянцы, вон!», а гораздо грубее – «Велши, вон!» («Welsche, raus!»). Название «Welschen» обозначает романские и ретороманские народы, живущие по соседству, и в Тироле это слово имело не нейтральную (как в Швейцарии), а негативную окраску. В контексте тех событий, о которых идет речь, оно применялось по отношению именно к итальянцам, причем уничижительно, как к народу второго сорта или народу-захватчику[83]. В ответ на это определение итальянцы применяли, с такой же негативной окраской, слово «tedescho»[84], по большей части означавшее не столько «немцы», сколько «немчура».

Любопытно, что и сотрудничавший в «Scherer» художник Август Пеццеи отнюдь не принадлежал к немецкой нации. Он был ладинского[85] происхождения. Но Пеццеи был выходцем из австрийской творческой элиты, известной в Инсбруке личностью, а судьба его сложилась трагично. Поэтому в газетах, уже настроенных националистически после случившегося в Инсбруке, его сразу же поспешили причислить к немцам: «Пролилась немецкая кровь!»[86].