Искусство наступать на швабру - Елизавета Абаринова-Кожухова

— Благодарю вас, баронесса, — торопливо проговорил Дубов. — Ваши сведения для меня просто бесценны. Если что, я к вам снова обращусь.

Но тут детектив с некоторым удивлением заметил, как вслед за Ерофеевым вошла еще одна посетительница — светловолосая дама в легкомысленном цветастом платье, более подходящим для лета, чем для осени. Однако Василия удивила, конечно же, не столько одежда дамы, сколько она сама. То была Анна Сергеевна Глухарева, в прошлом известная общественная деятельница прогрессивного направления, а в настоящем — пресс-секретарь Президента Кислоярской Республики. До недавнего времени Анна Сергеевна нередко посещала «Три яйца всмятку», но с тех пор как заняла ответственный пост, здесь ни разу не появлялась.

— А вот и мы, — с некоторой развязностью проговорил Ерофеев, подойдя с Анной Сергеевной к столику, где беседовали детектив Дубов и баронесса фон Ачкасофф. И, вспомнив свое «новое» амплуа, бизнесмен добавил, поправляя пейджер, торчащий из кармана ядовито-красного пиджака: — Чисто конкретно, блин, в натуре.

— Рад вас видеть, Анна Сергеевна! — радостно вскочил Василий.

— А вы уж, наверно, решили, что я совсем зазналась? — Анна Сергеевна непринужденно присела за столик рядом с детективом. — Знаете, пока входила в курс дела, ни минуты свободной не было. Поверите ли, даже пообедать некогда!

Тем временем подошли и новые сотрапезники — доктор Владлен Серапионыч и инспектор милиции Егор Трофимович Столбовой, немолодой уже человек в безупречном костюме и при галстуке. Незнакомые могли принять его за кого угодно, вплоть до импресарио какой-нибудь зарубежной оперной дивы, но только не за работника милиции. С Дубовым его связывали довольно своеобразные отношения — с одной стороны, Егор Трофимович должен был смотреть на Василия Николаевича как на конкурента, но, с другой стороны, обоих связывала общая борьба за справедливость и правопорядок, каковая заставляла их преодолеть сословные предубеждения и зачастую действовать сообща. Более давнее знакомство было у Столбового с Серапионычем — тот, не состоя в штате милиции, почитался крупнейшим в городе специалистом-судмедэкспертом и никогда не отказывал в помощи или консультации.

Поскольку большинство сотрапезников встречались за обедом чуть не ежедневно, то все взоры обратились к госпоже Глухаревой — от нее ждали рассказов о ее новой службе и о том, как выглядит их Президент «не на параде». И Анна Сергеевна с лихвой оправдала ожидания — она попотчевала своих приятелей столь увлекательными рассказами и о своем шефе, и о сотрудниках Президентского аппарата, что все, кто был за столом, включая Василия, даже о еде забывали.

— И вот вызывает меня как-то Кирилл Аркадьевич, — со смаком вещала Глухарева, — и говорит: «Анна Сергеевна, у вас вся спина белая!». Я решила, что он шутит, а тут был еще и Виктор Владимирыч, так он заглянул мне за спину и подтвердил — да, вся белая. Я подбежала к зеркалу, а они оба ржут: «Первое апреля!». А тогда вовсе даже не первое было, и даже не апреля… Да что я все о себе да о себе. Василий Николаич, расскажите лучше, как у вас дела?

Василий наклонил тарелку и вычерпал остатки украинского борща:

— Да помаленьку, Анна Сергеевна. Борюсь со злом по мере своих скромных способностей. Кстати, не могли бы вы по старому знакомству через свои каналы навести кое-какие справки о Феликсе Железякине?

Дубов заметил, как у Серапионыча глаза расширились чуть не до размеров его пенсне, а Столбовой осуждающе покачал головой.

— Ну, я вам, конечно, постараюсь посодействовать, — как ни в чем не бывало ответила Глухарева, — но только зачем вам это? Ведь Железякин, насколько я понимаю, теперь занимается тем, что нас кормит. В смысле обедами.

— И к тому же довольно вкусно, — вставила баронесса.

— И дешево, — добавил Ерофеев. — Как это он в трубу не вылетает, в натуре не пойму.

— А я догадываюсь, — продолжал Дубов, не обращая внимания даже на официантку, которая принесла второе и собиралась было унести тарелки из-под первого, но остановилась и жадно ловила каждое слово.

— Василий Николаевич, может быть, вы оставите ваши догадки при себе? — поспешно предложил инспектор Столбовой.

— Ну зачем же! — Василий пододвинул к себе тарелку с рыбным шницелем. — Ни для кого не секрет, что господин Железякин давно промышляет разного рода шахер-махерами, и отнюдь не только в сфере общепита. Пора уж вывести его на чистую воду!

Официантка достала блокнотик для заказов и что-то туда записала, хотя никаких заказов в этот момент никто не делал.

— Ну, мне пора, — вдруг засобиралась Анна Сергеевна. — И так уж засиделась, а мне еще составлять обзор прессы для шефа… — Госпожа Глухарева открыла сумочку и вытащила кошелек. — Приятного аппетита, господа. Василий Николаевич, я постараюсь выполнить вашу просьбу.

После обеда Василий вместе с Серапионычем и Столбовым ненадолго задержались в фойе.

— Василий Николаич, вы с ума сошли! — набросился на Дубова инспектор. — Нашли где говорить о важных делах, да еще о Железякине!

— Да, в вашем случае я констатировал бы опасный рецидив словесного поноса, не после обеда будь сказано, — витиевато добавил доктор.

— А что я такого сказал? — широко улыбнулся Василий. — Только подтвердил лишний раз во всеуслышание, что не отступлюсь от борьбы. Теперь следует ждать ответного хода, или, если хотите, удара со стороны Железякина. Но на этот раз мы встретим его во всеоружии. Скажите, Егор Трофимович, вы установили присмотр за Петрищевым?

— Увы, слишком поздно, — нехотя ответил Столбовой.

— То есть? — побледнел Дубов.

— Когда наши люди пришли в филиал на Хлебной, Петрищева там не оказалось. По словам очевидцев, он рано утром покинул флигель в сопровождении некоего неустановленного гражданина.

— Какого еще гражданина? — вскрикнул доктор.

— Единственная примета — клетчатый шарф, — вздохнул инспектор — Мы, конечно, предпримем все, что в наших силах, но никакой уверенности нет. — Егор Трофимович глянул на часы. — О, мне уже пора! — И инспектор, торопливо простившись, поспешил к выходу.

— Железякин! — вполголоса воскликнул Серапионыч. — Он опять нас опередил!

— Не торопитесь с выводами, доктор, — задумчиво произнес Василий. — Как-то я сомневаюсь, что, отправляясь на дело, он стал бы надевать свой «фирменный» шарф. Может, Феликс и не особо умный человек, но не до такой же степени.

— То есть вы полагаете, что кто-то другой просто «косил» под Железякина?

— Похоже, что во всем этом деле замешаны еще какие-то силы. Узнать бы, кто они, да столкнуть их с Феликсом Эдуардычем…