Выбор сделан (сборник) - Михаил Калинин

Мой расчет полностью оправдался. Вскоре я имел бумажку с адресом владельца машины – Маслова Алексея Михайловича, двадцати восьми лет. Правда, жил он где-то на проспекте 40-летия Победы.

– А где этот проспект 40-летия Победы? – спросил я.

– Садись, папаша, на автобус, который идет в Александровку как раз по этому проспекту. А уж номер дома спросишь у водителя или пассажиров. Тебе подскажут. Это будет нетрудно.

– Сердечно тебе благодарен, – с улыбкой сказал я. Желаю тебе всего самого хорошего.

– И тебе, папаша, – кивнул он в ответ, поворачиваясь ко мне спиной, и давая понять, что беседа окончилась.

Теперь уже с заветным адресом я решил навестить офис фирмы покойного Кравцова.

Здесь надо остановиться на некоторых нюансах наших взаимоотношений с Виктором. Да, он был моим самым близким другом, ближе, чем бывает брат родной, в течение многих лет. Но после моей неудачной женитьбе на Алене и последовавшим за этим разводом, с городом детства меня больше ничего не связывало. После комиссации я вернулся к тете в Краснодарский край. Виктор же прослужил еще немного и осел в Ростове.

Я уже говорил, что мы чаще переговаривались по телефону, а реже – обменивались письмами. В то же время, мы виделись несколько раз в год. Чаще ко мне приезжал Виктор с семьей, отдохнуть на море, а иногда я вырывался к нему на день-другой, просто так, на шашлыки.

Как говорится: «Сто рублей – не деньги, тысяча километров – не расстояние».

Но вот о делах мы практически не разговаривали. У каждого из нас был свой бизнес, как теперь принято называть. В этом отношении наши пути не пересекались, а поэтому мы не вникали в проблемы друг друга.

Правда, на начальном этапе у меня тоже возникли проблемы, но, в отличие от Виктора, я их решил по-своему. Я позвонил в Москву, объясняя ситуацию и пригласил к себе в гости. Приехали два моих старых приятеля. Все было тихо, мирно, закончилось грандиозной пьянкой, но все поняли, что меня лучше не трогать. Мой курортный бизнес, в который охотно вкладывали деньги, процветал. Правда, были люди и надо мной, но отношения были самые уважительные, дружеские. Меня такое положение устраивало.

С Виктором у нас было достаточно тем для разговора, были воспоминания, которыми мы не делились даже с самыми близкими.

Единственное, что рассказал Виктор о своих делах, как он избавился от «наезда», сумев обезопасить себя. Правда, я высказал сомнение в правильности выбранного пути и рассказал, как решил подобную проблему сам.

Но Виктора иногда невозможно было переубедить. Он считал, что правильно решил все проблемы на долгие года.

По натуре Виктор был весьма общительным, готовым прийти на помощь в любую минуту. Да и своими делами он занимался не в вакууме. Часто бывал в компаниях, но вот если кто-то заводил с ним речь о компромате на конкурента, даже намекая на большую сумму, он резко обрывал собеседника и переводил разговор на другую тему. Его не интересовало, была ли это проверка или, действительно, попытка воспользоваться его материалами.

В Ростове я знал его квартиру, в которой бывал неоднократно, и офис фирмы, куда заезжал несколько раз. Мне стыдно признаться, но адреса офиса я не знал, полагаясь на свою зрительную память.

В этот раз офис я нашел сразу. Это было бывшее здание НИИ, которое предприниматели расхватали по частям в виде аренды, набившись в это здание, как в теремок.

Офис Кравцова состоял из трех комнат и находился на первом этаже.

Поднявшись по каменным ступеням, я быстро остановился и резко обернулся. Пришлось с сожалением констатировать, что я уже старею, а мое внимание значительно притупилось. Раньше со мной такого промаха просто не могло быть. Только что со стоянки напротив здания отъехала «Лада 110» цвета «мокрый асфальт» с номерным знаком «556».

У меня уже сейчас был шанс побеседовать с сидевшим за рулем Алексеем Михайловичем Масловым и выяснить некоторые подробности. Но на этот раз я только смог проводить машину взглядом, пока она не свернула вправо и не влилась в общий поток машин.

Но тут же я себя успокоил, что мне не придется тащиться в Александровку, разыскивая дом на проспекте 40-летия Победы. Этого Маслова, имея терпение, я смогу встретить здесь без особого труда. Это даже было к лучшему.

Зайдя в первую комнату, служившую приемной, я увидел довольно красивую девушку лет двадцати двух – двадцати трех, с белыми, явно крашеными волосами, ниспадающими на плечи. Она сидела за столом и с сосредоточенным видом смотрела на монитор компьютера, как будто была занята важным делом. Однако, я немного разбирался в этом вопросе, а поэтому, едва бросив взгляд на экран, понял, что девушка сосредоточилась на игре.

– Добрый день, девушка, – негромко сказал я.

– Здравствуйте, – ответила она с профессиональной улыбкой, резко повернувшись в мою сторону. – Что вы хотите?

При этом она успела нажать своим пальчиком с ярким маникюром одну из клавиш, и на экране появилась какая-то таблица, создавая рабочую атмосферу.

Я огляделся вокруг и заметил, что на двери кабинета все еще сохранилась табличка: «Кравцов Виктор Иванович».

– Будьте добры, подскажите, кто сейчас вместо Виктора Ивановича? – вежливо спросил я.

– Владимир Павлович Круглов, – четко ответила она и тут же предвосхитила остальные мои вопросы. – Он сейчас очень занят и не скоро освободится.

– Только не для меня, – уверенным тоном сказал я. – Передайте, пожалуйста, своему шефу, что его хочет видеть Дронов Степан Сергеевич, близкий друг покойного Виктора Ивановича. Он знает меня.

И без того большие синие глаза девушки округлились и, казалось, были готовы вылезти из орбит. Видимо, она что-то слышала обо мне, но не представляла увидеть перед собой стареющего деревенского увальня.

Она вскочила так, словно в ее хорошенькую попку неожиданно воткнули иглу, и поспешила скрыться за дверной табличкой.

Мужик богат задним умом. Я еще на крыльце отметил, что постарел, а мыслительные процессы стали замедленными.

Я не утверждаю ничего, но столь быструю реакцию девушки можно было объяснить не тем, что она слышала о моих подвигах, а тем, что она была уверена в том, что я не должен был унести ноги после вчерашней встречи с амбалом. Но это были только мои предположения.

Пока же все мои цели были заняты предстоящей беседой с Кругловым.

Буквально через минуту девушка вышла из кабинета все с той же дежурной улыбкой на лице и сказала:

– Проходите, пожалуйста, Степан Сергеевич. Владимир Павлович ждет вас.

Закрыв за собой дверь, я ощутил некоторое физическое облегчение. Работающий кондиционер создавал приятную прохладу, резко контрастирующую с уличной жарой. В этом кабинете я бывал пару раз, но, оглянувшись, заметил, что произошли незначительные изменения. На стене, напротив двери, появился портрет президента России; в правом углу, на тумбочке, стоял портрет Виктора, перевязанный черной лентой, а перед ним стояли четыре алые гвоздики.

Главное же изменение было в том, что за столом на месте Виктора сидел довольно интересный шатен лет сорока, с правильными чертами лица. Но его внешний вид несколько портили узкие губы. На нем была белая рубашка и черный галстук.

Впрочем, с Кругловым я был знаком, но не близко, а вот так детально рассматривал его впервые. Должен признать, что особой симпатии он у меня не вызвал. Хотя это можно было объяснить тем, что он занял место моего друга. Все же чаще в оценке людей мы бываем субъективны.

Круглов встал, вышел из-за стола и направился ко мне с протянутой рукой:

– Здравствуйте, Степан Сергеевич. Примите мои самые искренние соболезнования по поводу потери друга. Не могу сказать, что рад вас видеть, потому что причина встречи очень тяжелая. Я ведь тоже потерял не только отличного шефа, но и старшего друга, – говорил он, потряхивая мою руку.

– Здравствуйте, Владимир Павлович.

– Что будете пить: чай или кофе? – спросил он, отпуская мою руку.

– Нет, спасибо. Я не собираюсь вас долго задерживать. Всего лишь несколько вопросов.

– Садитесь, пожалуйста, я вас внимательно слушаю и готов рассказать все, что знаю.

Он снова занял место за столом Виктора, а я сел перед ним на мягкий стул. Заметив на его столе хрустальную пепельницу с окурком, я вынул пачку «Нашей марки» и спросил:

– Не возражаете?

– Курите, курите, – как-то поспешно ответил он, – я сам страдаю этой слабостью.

Мы оба закурили, но только Круглов закурил «Мальборо». Он передвинул пепельницу на столе в мою сторону, но молчал, видимо, предоставляя мне первому начать разговор.

– Да, для меня это очень тяжелый удар, – выпуская дым, медленно проговорил я. – Я потерял близкого друга.

– Это был тяжелый удар для всех, – поддержал меня Круглов. – Такая неожиданная трагедия.

Какая-то необъяснимая настороженность то появлялась, то исчезала в глазах Круглова. Возможно, я стал мнительным, но это заставило меня принять решение не обсуждать с ним обстоятельства смерти Виктора.