Наследство Лэндоверов - Виктория Холт

Это было радостное зрелище, все старались как можно лучше насладиться прекрасным днем.

— Вы сами видите, — сказал капитан Кармайкл, — как сейчас трудно было бы пробираться по улицам.

А потом произошла трагедия.

Два или три всадника пробились сквозь толпу. Люди добродушно уступали им дорогу.

В этот момент еще один всадник появился в сквере. Я достаточно много знала о лошадях и поняла, что его конь вышел из-под контроля. На какую-то долю секунды он замер, навострив уши. Было ясно, что заполнявшая сквер толпа и царивший там шум пугали его. Он встал на дыбы и качнулся, потом ринулся к толпе. Послышались крики. Кто-то упал. Всадник отчаянно старался удержаться в седле, но конь сбросил его. Все замерло, наступило недолгое молчание, потом раздались вопли. Обезумевшая лошадь неслась сквозь толпу.

Окаменев от ужаса, мы продолжали смотреть. Капитан Кармайкл бросился к двери, но мама схватила его за руку.

— Нет! Нет! — кричала она. — Нет, Джок. Выходить опасно.

— Бедное животное обезумело от страха. С ним можно справиться.

— Нет, Джок, нет!

Они отвлекли мое внимание от улицы. Мама повисла на руке капитана и умоляла его не выходить.

Когда я снова выглянула в окно, лошадь лежала на мостовой. Наступил хаос. Несколько человек было ранено. Слышались крики, плач. Веселье уступило место трагедии.

— Вы ничего, ничего не можете сделать, — рыдала мама. — О, Джок, пожалуйста, останьтесь с нами. Я бы не вынесла…

Оливия, любившая лошадей не меньше меня, плакала от жалости к несчастному животному.

На сквер въехало несколько верховых, появились люди с носилками. Я заткнула уши, когда раздался выстрел. Так было лучше для лошади, я понимала это. Она, по-видимому, была так сильно ранена, что не могла поправиться.

Прибыла полиция и очистила прилегающие к скверу улицы. Мы все затихли. Какое окончание счастливого дня!

Капитан Кармайкл попытался вернуть радостное настроение, но это ему не удалось.

— Такова жизнь, — грустно сказал он.

Экипаж заехал за нами, когда день уже клонился к вечеру. Мама села между Оливией и мной, обняв нас за плечи.

— Постараемся сохранить только приятные воспоминания, — предложила она. — Ведь было замечательно, не правда ли? До того, как…

Мы согласились, что все было замечательно.

— Ведь вы видели королеву и всех этих королей и принцев. Это невозможно забыть, верно? Не будем больше думать о том печальном происшествии, так будет лучше. Не будем даже говорить об этом… ни с кем.

И снова мы согласились, что так будет лучше.

На следующий день мисс Белл повела нас на прогулку в парк. Там, всюду стояли палатки для бедных детей. Всего их собралось тридцать тысяч. Под звуки военных оркестров каждому ребенку дали булочку с изюмом и кружку молока. Кружки были сувенирные с надписями, прославлявшими королеву.

— Они навсегда запомнят этот день, — сказала мисс Белл. — Как и все мы.

И она заговорила о королях и принцах, рассказала о странах, откуда они приехали. Она обладала настоящим талантом обращать каждое событие в поучительный урок.

Все это было очень интересно, и мы с Оливией ни словом не упомянули о вчерашнем несчастном случае. Я слышала утром, как некоторые слуги обсуждали происшествие.

— Послушай, а ты знаешь, что случилось вчера во время праздника? — говорила одна из горничных. — Страшное несчастье где-то около площади Ватерлоо. Там одна лошадь взбесилась… сотни людей были ранены, и их пришлось отвезти в больницу.

— Лошадей, — ответил собеседник говорившей, — нельзя пускать на улицы. Нужно это запретить.

— А как, по-твоему, можно обойтись без них?

— Нельзя допускать, чтобы они пугались, вот что! Тогда с ними нельзя справиться.

Я удержалась от искушения вступить в беседу и рассказать, что я видела все это своими глазами. В глубине души я чувствовала, что это было бы опасно…

Это случилось в конце дня. Мама, я думаю, одевалась к обеду. Гостей в тот вечер не ждали, но и в таких случаях у нее уходило много времени на сборы. Они с отцом должны были обедать вдвоем за большим столом, за которым мне еще не приходилось сидеть. Оливия говорила, что, когда мы начнем «выезжать в свет», то есть после того, как нам исполнится семнадцать лет, мы будем обедать с родителями. Я любила поесть и не могла себе представить ничего, что могло бы так радикально лишить меня аппетита, как присутствие отца за столом. Но произойти это должно было в далеком будущем, поэтому не очень меня беспокоило.

Было, вероятно, около семи часов. Я направлялась в классную комнату, где мы обедали с мисс Белл, а также съедали по ломтику хлеба с маслом и выпивали по чашке молока, перед тем как лечь спать. К своему ужасу я вдруг оказалась лицом к лицу с отцом. Я почти наткнулась на него и поэтому резко отпрянула, когда он вдруг возник передо мной.

— О, — сказал он. — Кэролайн.

Казалось, ему нужно было немного подумать, чтобы вспомнить мое имя.

— Добрый вечер, папа, — ответила я.

— Ты, кажется, очень спешишь?

— О, нет, папа.

— Видела вчера шествие?

— О, да, папа.

— И что ты думаешь об этом?

— Это было замечательно.

— Ты ведь никогда этого не забудешь?

— О, да, папа.

— Скажи, что тебя больше всего поразило из виденного?

Как всегда, я нервничала в его присутствии и в таких случаях говорила первое, что мне приходило в голову. Что меня больше всего поразило? Королева? Немецкий кронпринц? Европейские короли? Оркестр? В действительности это была бедная обезумевшая лошадь, и, не дав себе времени подумать, я выпалила:

— Взбесившаяся лошадь!

— Что?

— Я хочу сказать, тот несчастный случай.

— Что ты имеешь в виду?

Я прикусила губу и заколебалась, вспомнив, как мама предупредила нас, что об этом лучше не говорить. Но я зашла уже слишком далеко и не могла отступить.

— Взбесившаяся лощадь? — повторил он. — О каком несчастном случае ты говоришь?

Мне ничего не оставалось, как все объяснить.

— Ну, та обезумевшая лошадь. Она покалечила многих людей.

— Но ты ведь не была там. Это случилось у площади Ватерлоо. — Я вспыхнула и опустила голову. — Так вы были на площади Ватерлоо. Я этого не знал. Площадь Ватерлоо, — пробормотал он. — Понимаю. Да, кажется, понимаю.

Он изменился в лице, сильно побледнел, в глазах его появился какой-то странный блеск. Мне показалось, что он смущен и немного испуган, но я сразу отогнала от себя эту мысль: с моим отцом такого быть не могло.

Он повернулся и оставил меня.

Я пошла в нашу классную, сознавая, что совершила нечто ужасное.

Постепенно пришло понимание. Прежде всего, как получилось, что мы поехали туда, хотя думали, что отправимся совсем в другое место?.. В этом скрывался особый смысл… А тот несомненный факт, что капитан Кармайкл ожидал нас, а взгляды, которыми они обменивались с мамой…