Дорога которой не будет конца - Сергей Гришко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Волнительна бескрайность для шаткого рассудка, в нем тлеют истории, рассказанные себе на ночь. Дымит сигарета. Много пространства практически космос, ноль тебя. Достаточно легкого порыва ветра и неба станет вдоволь, возникнет его синева, глубина. Исчезнут низкие потолки и пороги жестокости, будет солнечный день и теплые лучи прогонят сырость, кровососущих паразитов. В одночасье пахнуло весной.
Иногда так хочется все послать лаконично в жопу, просто, что бы поняли, нечего засиживаться допоздна. Ты опять доказываешь, что я один, что сумасшествие рядом, равно как и беда. Будет худо – говоришь ты. Не знаю, я нахожу это время прелестным, кто болен? Вопрос достойный риторики, смотря кто из тебя, с тобой говорит. Вообще я могу утверждать смело, что у шести миллиардов шансов нет, в какой-то момент они могут согласиться, но они еще не догадались, кто кому морочит голову.
От обилия вполне адекватных людей кругом, я познаю ненормативную радость или эмоцию полную как океан, перелистывая страницы их судеб, архивов памяти и потаенных мыслей, лучше разучиться читать. Лучше сделаться сумасшедшим, очень удобно, если еще выпить совсем красота.
Последнее такси по дороге в ад, жалкие деньги. Почем ныне счастье? След утерян, но ты идешь верно, избранным путем, после недоразумения, ошибки, жизненный опыт, мечта что-то принять и вкусно пожрать. Мне искренне жаль небесную канцелярию, там слишком много доброты и планов, но эти книги тоже стареют, страницы желтеют, стираются буквы, размываются значения, смыслы.
Глобальная катастрофа, человек врастает в данный формат, сил более нет для продолжения торжества глупости и лени. Человеческая драма или окончательно потерянный внутренний мир. Жизнь непрерывная лента историй, новостей, фотоснимков, ретуши, стадность новые постулаты роботизации и снова кого-то с удовольствием распнут.
Господин прокуратор будь милостив, во все тяжкие и отчаянные времена я подозревал, что господь на моей стороне. Бывали дни, когда в летнем парке на скамейке в кругу простых людей он распивал портвейн, шутил, смеялся, вообщем был человеком, которого изначально он задумал. Картина жизни, как высший разум ясная и смыслы не ищи.
Пришла супружница и другие женщины. Веселье в праздник, бессмысленная, безнадежная беседа, мы врали как могли, великий парадокс этой данности заключен в ненависти к тому, что обожаемо. Парк опустел, и портвейн испортился, осталось счастье просто любовь к незнакомой женщине, с которою живешь.
Я продолжаю жить дальше, бегу в толпе. Метро, маршрутки, разговоры по телефону с вымышленными людьми, я все еще не верю в связь, где эти неизвестные существа, наделенные голосами искаженными разного рода расстояниями? Кто они?
Толпа, слияние, поглощение, островки магазинов, разносортность, разномастность предложение со скидкой. Улыбчивость это профессия. Успеть продать, предать, влезть на вершину мирозданья и вновь распродаться, обманом заполучить желаемое, страсти, что пыль никогда не улягутся. Скорее стать выпившим, скорее погрузиться в сон, чтоб уравнение с неизвестным временем хоть как-то разрешилось.
Ты отстаешь, теряешься в толпе, ничто не вечно, и вечность в лицах узнается, проходит мимо. Темнота и ночь до окраин, растворимый кофе и ты. Разговоры о свете угасшее солнце восковое лицо сползает на стол и превращается в маску чеканного лика старой монеты в новом мире это стоит ровный ноль. Игра в загадки с эхом, отгадай, и слово удлиняется, исчезает, страшит.
Ты пьешь духи, одеколоном запивая, и источаешь скотский смрад. Мир запахов, химия тел, пустые тельца стеклянных флаконов, выходы и продолжения, жизнь становится новой сюжетной линией, которую в финале прерывает смерть. Действо продолжается, парфюмы и пот, старательное исполнение фундаментальных инстинктов, ты вознагражден.
День не зря закопан в могилу, семя брошено в белый свет, функция выполнена. Очень сложно в человеке, смешать глину и соль, сопоставимо ли это? Я порядком думал об этом, в мире я зверь, борющийся за право выжить, в боге я человек, должный на чем-то остановиться и обнаружить место свое. Бесконечная дорога полная предопределенных ошибок.
Если изменить слагаемые, что останется, что уйдет? Станет ли сумма результатом? Подвластна ли человеческая сущность математическим выкладкам, подобна ли она закону или аксиоме? Если непогрешимость все же превратить в абсурд, после еще добавить анархии, присыпать риторикой и софизмами, попытаться продать, или хотя бы усомниться в собственном мнении, что при себе?
Лабиринт без стен, поле в котором бескрайность ровная гладь до кромки горизонта, ты потерялся окончательно и надолго. В поле нет выхода и входа, дверь не нужна, смысл игры ее правил, законов, лишены изначального замысла и конечной цели. Это толкучка в час пик на Пушкинской. Я пьян, меня посещает всяк глубокомысленная херня, руки в тепле незнакомых окаменелых лиц, им хорошо, меня же, как последнюю дрянь во вселенной мутит.
Смогу ли я умереть, да. Умру ли я на самом деле? Вероятней что нет. Грозные тени моих предков отреклись от меня, однако же воздержавшись от проклятий, они попросили живых донимать меня, что-то я вытерпел, многое претерпел или вынес стоически, но после обыкновенно хладнокровно изничтожил на корню их сахарное лицемерие. Дверь захлопнулась, и мы оказались по разные стороны баррикад, мертвые и живые, глина и соль.
Город Вавилон смуглый человек смотрит в мое бледное лицо пропавшего без вести своими птичьими глазами. Я же просто в отдалении, мне плевать, я ужален и близок к финалу. Телефон взрывается чередою мелодий, в незнакомце борется желание и страх перед законом. Но будь переулок темен, камень всегда окажется тверд.
Давай теперь вернемся к богу и посмотрим на ум пришедшие примеры. Обыкновенные глаза стервятника, существа, которое мечется между голодом и страхом. Я отдаляюсь, сползаю по стене, слыша, как щелкают затворы винтовок, стена высока и полна равнодушного холода. Выстрелы и стервятник погибает.
Здравствуй ад, праведничество тешит падшие души, в мире зла и насилия, ты не станешь кем-то другим, в лучшем из миров убийство просто преступление, а не трагедия всего рода человеческого. Свет и спасение застилает пороховой дым, гарь, здравствуй ад, души пожирает война.
Борьба за мир и продажа оружия, паритет, всем хорошо и граница на замке. Поэтому сборы, выборы, протестная борьба, продажность, проститутку бы к новому году взять в кредит и отобрать чьи-то права по дороге. Дары свободы это сочные, пустые плоды демократии. Я тупо
