Дети Дюны - Фрэнк Герберт

Алия выступила вперед, а Стилгар отошел в сторону, пока Джессика встречалась с дочерью. Зная, что спрятаться не было возможности, Джессика и не пыталась это сделать. Алия могла прочитать все подробности, которые ей понадобятся, могла прочитать также и любые сведения, поступившие из ордена Сестер. Она уже должна была понять по поведению Джессики, что та увидела и интерпретировала. Они были врагами, для которых слово «смертный» имело какое-то поверхностное значение.

Алия избрала гнев, как самую доступную и верную реакцию.

— Как ты осмелилась предпринять такую акцию, не посоветовавшись со мной? — вопросила она, приблизив свое лицо к лицу Джессики.

Джессика тихо ответила:

— Как ты только что слышала, Гурни даже не посвятил меня в свой план. Было задумано так…

— А ты, Стилгар! — сказала Алия, поворачиваясь к нему. — Кому ты служишь?

— Я дал клятву детям Муад Диба, — сказал Стилгар холодно. — Мы устранили угрозу, нависшую над ними.

— А почему это не в радость тебе, дочь? — спросила Джессика.

Алия вспыхнула, посмотрела на мать, подавила в себе гнев, и даже ухитрилась слегка улыбнуться.

— Я переполнена радостью… мама, — сказала она. И к своему собственному удивлению, Алия обнаружила, что она была счастлива, испытывая жуткий восторг, что все это происходило на открытом воздухе между ней и матерью. Момент, которого она до смерти боялась, прошел и равновесие сил на самом деле не изменилось. — Мы поговорим об этом более подробно в более удобное время, — сказала Алия, обращаясь одновременно к матери и Стилгару.

— Ну конечно, — сказала Джессика, поворачиваясь лицом к принцессе Ирулэн, давая этим движением понять другим, что они могут быть свободны. Несколько мгновений Джессика и принцесса молча стояли, рассматривая друг друга — две женщины Бене Джессерит, которые порвали с орденом по одной и той же причине: любовь… они обе были влюблены в мужчин, которых уже не было в живых. Эта принцесса отчаянно любила Пола, став его женой, но не супругой. А теперь она жила только ради детей, подаренных Полу наложницей Чани.

Джессика заговорила первой:

— Где мои внуки?

— В съетче Табр.

— Для них там очень опасно; я так понимаю.

Ирулэн слегка кивнула. Она заметила взаимопонимание между Джессикой и Алией, но объяснила это таким образом, как ее подготовила к этому Алия. «Джессика вернулась к Бене Джессерит, а мы обе знаем, что у них есть планы насчет детей Пола». Ирулэн никогда не отличалась особым совершенством в знаниях Бене Джессерит — главное было то, что она являлась дочерью Шаддама IV; часто она была слишком горда, чтобы демонстрировать свои способности. Теперь она выбрала позицию, которая не имела никакого отношения к ее обучению.

— Действительно, Джессика, — сказала Ирулэн, — надо было проконсультироваться с Королевским Советом. Ты неправильно поступила, действуя таким образом.

— Надо ли мне верить, что из вас никто не доверяет Стилгару? спросила Джессика.

Ирулэн была достаточно смекалиста, чтобы догадаться, что на этот вопрос отвечать не нужно. Она была рада, что представители Квизарата не в состоянии были больше ждать и подались вперед… Она обменялась взглядами с Алией, думая: «Джессика, как всегда, слишком высокомерна и уверена в себе!?

Бене Джессеритская аксиома непременно отложилась в ее мозгу:

?Надменность возводит непреодолимые стены, за которыми стараются спрятать свои собственные сомнения и опасения».

Неужели такое могло быть и с Джессикой? Наверняка, нет. Тогда, должно быть, это просто поза. Но с какой целью? Этот вопрос беспокоил Ирулэн. Священносители шумной толпой окружили Джессику. Некоторые из них осмеливались дотрагиваться до ее рук, но большинство отвешивало низкие поклоны и произносило приветствия. Наконец, главы делегаций обратились к Преподобной Матери, подчеркивая свой духовный сан:

— Первый должен быть последним, — с дежурными улыбками говоря ей, что официальная Церемония Очищения ждет ее в старой крепости Пола.

Джессика внимательно изучила эту пару, найдя ее вызывающей. Одного звали Джавид, молодой человек с угрюмым лицом и круглыми щеками, затененные глаза, которые не могли скрыть подозрения. Другой был Зебаталеф, второй сын Наиба, которого она знала еще в прежние годы, о чем он поспешил напомнить ей. Его легко можно было классифицировать: веселость в сочетании с жестокостью, худое лицо со светлой бородой, овеянное ореолом затаенного возбуждения и могущественного знания. Джавид, как ей показалось, представлял меньше опасности из них двоих, человек, который мог хранить тайну, одновременно притягательный и — она не могла найти другого слова — отталкивающий. Она нашла странным акцент, он был похож на древний фрименский, как будто он происходит родом из какой-то изолированной ветви людей.

— Скажи мне, Джавид, — спросила она, — откуда ты родом?

— Я из простых Свободных пустыни, — сказал он, каждым слогом подчеркивая, что это ложное утверждение.

Тут бесцеремонно вмешался Зебаталеф, и почти с насмешкой сказал:

— У нас есть многое, что мы должны обсудить о прежних временах, моя госпожа. Я был одним из первых, ты это знаешь, кто признал миссию твоего сына.

— Но ты не был одним из его федайкинов, — сказала она.

— Нет, моя госпожа. Я занимал более философского позицию: я учился у священника.

— И сохранил свою шкуру, — подшутила она.

Давид сказал:

— Они ждут нас в Крепости, моя госпожа.

И снова она нашла его акцент очень странным, этот вопрос, волновавший ее, оставался без ответа.

— Кто нас ждет? — спросила она.

— Совет Веры, все те, кто свято хранит в душе имя и дела твоего святого сына, — сказал Джавид.

Джессика посмотрела вокруг себя, увидела, что Алия улыбалась Джавиду, и спросила:

— Этот человек один из твоих наместников, дочка?

Алия кивнула.

— Человек характера — гордится своими поступками.

Но Джессика увидела, что Джавид не имел ни малейшего удовольствия слышать замечания, это он прошел потом специальную школу Гурни. А тут подошел Гурни с пятью преданными ему людьми, давая знак, что они допрашивают подозрительных бездельников. Он шел походкой властного человека, глядя то налево, то направо, то вокруг, каждый мускул был в напряжении под кажущейся расслабленностью бдительности, которой она обучала всех, руководствуясь прана-бинду Бене Джессерит. Он был неуклюжим человеком, у которого были развиты определенные рефлексы, он был убийцей и наводил на всех ужас, но Джессика любила его и хвалила его больше всех остальных. Шрам от бича пересекал его челюсть, придавая его лицу зловещее выражение. Он улыбнулся, когда увидел Стилгара.